Миры Пола Андерсона. Т. 13. Торгово-техническая лига - Пол Андерсон

Предсмертная же агония наступила месяцами раньше. Все более яростные термоядерные реакции выжгли в ядре последние остатки водорода. Удерживавшиеся прежде радиационным давлением верхние слои коллапсировали под собственным своим весом, в результате чего вспыхнули совершенно другие реакции термоядерного синтеза. Создавались новые элементы, причем не только такие, которые присутствуют обычно на планетах, но и короткоживущие трансураны; какое-то время в этой анархии доминировал технеций. Нейтроны и нейтрино хлынули наружу, унося с собой последние остатки поддерживавшей равновесие энергии, сжатие стало катастрофическим. Вспыхнула сверхновая, в кратком своем максимуме сравнимая по яркости с целой галактикой.

Корабль шел на гипердрайве, и только это спасло членов его экипажа. Они тут же бежали со всех ног от чудовищного фейерверка — даже в крохотных промежутках между квантовыми микроскачками просачивалось опасное количество радиации, да и все равно корабль не имел никакой научной аппаратуры. Появилась первая в истории возможность хорошенько рассмотреть новорожденную сверхновую. Слишком далекая от места событий Земля не могла ничем помочь, но зато совсем рядом был Катараянис со своей научной станцией, вполне способной выслать исследовательский корабль.

Для детального изучения редчайшего космического события требовалось многое, в частности — место для размещения людей и изготовление аппаратуры. Если заказывать приборы на заводах Содружества, к моменту их доставки волна, несущая информацию о быстро развивающихся событиях, пройдет огромное расстояние, ослабившись при этом по известному из школы закону «единица на эр квадрат», и какая же тогда будет, спрашивается, точность измерений?

К счастью, в парсеке с небольшим от космической скандалистки — для многолетних исследований позиция практически идеальная — находилась некая звезда G-типа, одна из планет которой принадлежала к террестроидным по многим классификационным параметрам, как физическим, так и биохимическим. Согласно отчетам разведчиков, самая прогрессивная из культур этой планеты находилась буквально на грани научно-технической революции. Эврика!

Не нужно, правда, забывать, что, не говоря даже о приблизительности упомянутых отчетов, писались они две сотни лет назад.

— Нет.

Мастер Дэвид Фолкейн пораженно отшатнулся; ближайшие к нему стражники схватились за пистолеты. «Ну а теперь-то какой чертов канон я нарушил?» — мелькнуло в сознании.

— Простите, э-э, простите, не понял, — неуверенно сказал он.

Располагавшийся на возвышении Моррукан Длинный Меч, Столп вах Датира подался вперед. Высокий даже по мерсейским меркам, ростом он превосходил также не маленького Фолкейна на добрых пятнадцать сантиметров; одетая в длинную, с подложенными плечами оранжевую мантию, увенчанная рогатой митрой, его фигура буквально подавляла. Фигура эта была близка к человеческой — если не считать тяжелого хвоста, уравновешенного наклоненным вперед телом и составлявшего вместе с обутыми в сапоги ногами весьма удобный для сидения треножник. Зеленая, слегка чешуйчатая кожа была полностью лишена растительности; по всей спине, от макушки до кончика хвоста, сбегал шипастый гребень, ушные раковины отсутствовали. Однако по физиологии своей он относился к млекопитающим, а зеленое лицо было вполне человеческим, тяжелокостным и мужественным.

Но вот насколько близок и понятен разум, глядящий через угольно-черные глаза, — этого Фолкейн не знал.

— Вам не достичь господства над нашим миром, — пророкотал хриплый бас. — Если мы отдадим права, свободы и собственность, завоеванные пращурами, Господь нашлет на нас их разъяренные души.

Фолкейн потерянно огляделся; редко приходилось ему чувствовать себя настолько одиноким. Зал для аудиенций замка Афон узко уходил к высокому, теряющемуся в полумраке потолку; ни одному земному архитектору не приходили в голову подобные пропорции. Ни расшитые странными изображениями драпировки каменных стен, занимавшие все пространство между окнами, стрельчатыми не только сверху, но и снизу, ни свисавшие со стропил боевые знамена ничуть не приглушали гулкости этого помещения. На воинах, выстроившихся вдоль стен, от возвышения до огромного — слона в пору жарить — камина, сверкали латы и шлемы с дьявольскими масками. Их вооружение состояло из ятаганов, зазубренных копий и пистолетов. В таком странном сочетании не виделось почему-то ничего неуместного, скорее уж неуместными — и бесконечно-недостижимыми — казались проглядывающие сквозь окна клочки голубого неба.

В зале было холодно; несмотря на то что местное тяготение лишь слегка превосходило земное, Фолкейн ощущал, как оно гнет его, прижимает к полу.

Дэвид Фолкейн выпрямился. В конце концов у него тоже есть оружие, да к тому же не какая-то там химическая стрелялка, а бластер. Адзель, гуляющий по городу, и Чи Лан, сидящая в корабле, вслушиваются в каждый звук, передаваемый укрепленной на запястье рацией. А уж кораблю стереть в порошок этот самый Ардайг — пара пустяков, и Моррукан прекрасно это знает.

Но нужно уговорить его по-хорошему.

— Прошу прощения, Столп, если по невежеству своему я плохо умею пользоваться твоим языком, — сейчас Фолкейн подбирал слова с предельной тщательностью, — намерения мои были дружественными. Я прибыл сюда с вестью о грозящей беде, изготовиться к которой у вас есть еще время. Мой народ будет рад объяснить твоему народу, что именно нужно делать. Работы предстоит так много, а времени осталось так мало, что ты должен послушаться наших советов. Иначе наша помощь окажется тщетной. Но мы не намереваемся вести себя как завоеватели. Это было бы злым деянием — и не принесло бы никакой ощутимой выгоды нам, общающимся со многими мирами. Нет, мы будем подобны братьям, предложившим руку помощи в час суровой необходимости.

— Говори дальше. — Моррукан нахмурился и потер подбородок. — Откровенно говоря, я в сомнении. Ты говоришь, что Валендерей превратится в сверхновую…

— Нет, Столп, я твердо заявляю, что это уже случилось. Свет, пришедший оттуда, обрушится на эту планету менее чем через три года.

В действительности Фолкейн использовал в этой фразе мерсейскую временную единицу, которая немного превышает земной год. Он потел и чертыхался про себя, пытаясь справиться с языковой проблемой. Несколько месяцев, проведенных на Мерсейе, позволили ксенологам Великой Разведки хорошо освоить эрио, а сейчас, в течение полета, эти познания были — посредством нейроиндукторов — спешно вбиты в головы всех членов команды корабля. Оно бы и хорошо, но вдруг оказалось, что как раз две сотни лет назад здешний язык претерпел сильные изменения, в результате чего Фолкейн не умел даже правильно произносить гласные.