Азбука осознанности - Бхагван Раджниш

Ревность, зависть — это сравнение. Нас обусловливали, нас учили сравнивать, сравнивать постоянно. У кого-то лучше дом, у кого-то более красивое тело, у кого-то больше денег, у кого-то больше обаяния, чем у нас. Сравнивайте, постоянно сравнивайте себя со всеми, кто встречается вам на пути, и в результате возникнет огромная зависть, ревность. Ревность — это побочный эффект обусловленности, приучившей вас к сравнению.

Если вы перестаете сравнивать, зависть и ревность исчезают. Тогда вы просто знаете, что вы это вы, а не кто-то другой, и вам не нужно быть кем-то другим. Хорошо еще, что вы не сравниваете себя с деревьями, иначе вы бы начали чувствовать зависть из-за того, что вы не такие зеленые! Почему Бог так жесток к вам? — ни одного цветочка? Лучше не сравнивать себя с птицами, реками и горами, иначе придет страдание. Вы сравниваете себя только с другими людьми, поскольку вас научили сравнивать себя только с людьми. Вы не сравниваете себя с павлинами и попугаями. Если бы вы это делали, зависти было бы еще больше, вы были бы настолько обременены завистью, что вообще не смогли бы жить.

Сравнение — это очень глупый подход, потому что каждый человек уникален и несравним. Когда это понимание глубоко проникнет в вас, зависть исчезнет. Каждый человек уникален и несравним. Вы это только вы. Никогда не было такого человека, как вы, и никогда не будет. Нет никакой необходимости быть таким, как кто-то.

Революция возможна только в индивидуальной душе. Социальная революция — это ложное явление, потому что у общества нет собственной души. Революция — это духовное явление. Политическая революция, социальная революция, экономическая революция невозможна. Единственно возможная революция — это революция духа. Она индивидуальна. Если изменятся миллионы индивидуумов, как следствие изменится и общество; но не наоборот. Невозможно сначала изменить общество и надеяться, что вследствие этого изменится индивидуум.

Все революции потерпели крах именно потому, что начинались не с того конца. Мы полагали, что если изменить общество, изменить структуру, экономическую или политическую, тогда однажды изменится и индивидуум, элемент, составляющий общество. Это глупо. Кто будет осуществлять революцию?

Например, в 1917 году в России произошла так называемая великая революция. Но кто руководил этой революцией? Кто пришел к власти? К власти пришел Иосиф Сталин. Но сам Сталин лично не претерпел революции, он был продуктом того общества, которое пытался изменить. Он оказался гораздо более опасным царем, чем цари, которых он уничтожил, потому что он был порождением этих царей, он был продуктом феодального общества. Он пытался изменить общество, но сам был по натуре диктатором. Он навязал стране свою диктатуру, революция превратилась в контрреволюцию; и эта неудача постигла все революции, которые случились в мире, потому что революционеры — это люди того же разряда, что и те, которые стоят у власти. Они являются порождением прошлого, в них нет ничего нового. Что они сделают? — просто повторят прошлое, наклеив только новые ярлыки. Они пишут на них «коммунизм», «социализм», «фашизм», — неважно, как это называется, название может быть любое. Громкие названия только вводят людей в заблуждение…

Мы продолжаем придумывать громкие названия, но реальность, по сути своей, остается прежней.

Во-вторых, когда революция одерживает победу, приходится уничтожать всех революционеров, потому что революционеры — опасные люди. Они разрушили предыдущее общество, теперь могут разрушить и последующее, поскольку они не могут жить без революции. Они умеют только одно, они специалисты только по одному вопросу — по свержению правительства. И не важно, какое правительство. Все, что они умеют, все, в чем они сильны, это в свержении правительств. Когда революция одерживает победу, первой задачей людей, пришедших к власти, оказывается уничтожение оставшихся революционеров, благодаря которым они пришли к власти. Любая революция превращается в контрреволюцию, потому что люди, усилиями которых эти лидеры приходят к власти, оказываются самыми опасными людьми.

Поэтому тем, кто приходит к власти, приходится уничтожать оставшихся революционеров. Любая революция уничтожает своих отцов — это неизбежно — и когда эти отцы убиты, революция превращается в контрреволюцию. Она уже не революционна, она уже антиреволюционна.

Именно поэтому я говорю, что происходящие каждый день события почти бессмысленны: как только они случаются, они мгновенно исчезают, потому что контекст сразу меняется. Политические революции случались и исчезали: это просто пузыри, мыльные пузыри. Возможно, на какое-то мгновение они кажутся очень красивыми, но это не вечные бриллианты.

Вечный бриллиант — это внутренняя революция. Но внутренняя революция трудна, потому что она требует творческого, созидательного подхода. Внешняя революция требует разрушительного подхода. Ненавидеть легко, любить трудно. Разрушить легко. Для того чтобы построить Тадж Махал, нужны годы. Строительство Тадж Махала продолжалось сорок лет, над его созданием ежедневно трудилось пятьдесят тысяч человек. Сколько дней понадобится, чтобы его разрушить? Возьмите бульдозер, и через день он исчезнет с лица земли.

Единственная настоящая революция состоит в том, чтобы взять ответственность за свою жизнь на себя и начать эту жизнь менять. Изменения будут происходить медленно; только через некоторое время вы начнете двигаться в мир света и кристаллизации. Но как только кристаллизация произойдет, вы поймете, что такое настоящая революция. Тогда делитесь своей революцией с другими. Она должна передаваться именно так — от сердца к сердцу.

Чтобы пояснить свое отношение к реинкарнации, я расскажу вам одну небольшую историю.

Сурамалло объясняет раввину теорию реинкарнации: «Вот представьте, святой отец, что вы завтра умрете. Через несколько дней на вашей могиле расцветет цветок. Придет корова и съест этот цветок. На следующее утро корова на этом же месте хорошенько наложит. Я выйду на прогулку, увижу дерьмо и скажу: „Ах, святой отец, вы ничуть не изменились!“»

Первым, чему меня научил отец, — первым и единственным — была любовь к небольшой реке, которая протекала неподалеку от нашего городка. Он научил меня плавать в этой реке. Больше он меня никогда ничему не учил, и я ему очень благодарен, потому что это многое изменило в моей жизни. Совсем как Сиддхартха, я влюбился в эту реку. Когда я думаю о своем родном городе, я не помню ничего, кроме реки.

В тот день, когда мой отец умер, я вспомнил только, как он в первый раз привел меня на берег реки, чтобы научить плавать. Все мое детство прошло в очень интимной близости, в любовном романе с рекой. Каждый день я проводил на реке не меньше пяти часов, а иногда и восемь часов. В три часа ночи я приходил к реке — звезды, которыми было усыпано небо, отражались в воде. Это прелестная река, вода в ней такая сладкая, что люди назвали ее Шаккар — «шак-кар» значит сахар. Она была по-настоящему прекрасна.

Я смотрел на нее в темноте ночи, любуясь отражением звезд; смотрел, как она танцует, струясь к океану. Я наблюдал за ней на восходе солнца. Я наблюдал за ней в ночь полной луны. Я наблюдал за ней на закате дня. Я наблюдал за ней, сидя на берегу в одиночестве или с друзьями, танцуя, играя на флейте, медитируя, катаясь по ней на лодке или купаясь. Летом, зимой, в сезон дождей…

Я хорошо понимаю Сиддхартху Германа Гессе и его переживания с рекой. Со мной это тоже происходило, — мне так много передалось от этой реки, и мало-помалу все существование превратилось в реку. Оно перестало быть твердым, оно стало жидким, текучим.

Я чрезвычайно благодарен своему отцу. Он никогда не учил меня математике, языку, грамматике, географии, истории. Он не очень беспокоился о моем образовании. У него было десять детей. Много раз случалось так, что кто-то спрашивал его: «В каком классе учится твой сын?» — тогда отцу приходилось спрашивать кого-то еще, потому что он не знал. Он не очень беспокоился по поводу моего образования. Единственное образование, которое он мне дал, — это опыт единения с рекой. Он сам глубоко любил эту реку.

Всегда, когда вы влюбляетесь в текучие, подвижные вещи, у вас появляется другое видение жизни. Мир цивилизованного человека состоит из асфальтовых дорог и бетонных зданий. Это все существительные, это не глаголы. Небоскребы больше не растут, дорога и днем и ночью, и в полнолуние и в новолуние остается одинаковой. Для асфальтовой дороги и бетонных домов такие вещи не имеют значения.

Человек создал мир существительных и сам стал пленником этого мира. Он забыл мир деревьев, мир рек, мир гор и звезд. Там ничего не знают о существительных — они ничего не слышали о существительных, они знают только глаголы. Все существующее — это процесс.