«Если», 2011 № 01 - Журнал «Если»

— Чем вы ее кормили?

Джонсы перечислили, и я начал выписывать направления на анализы и рецепты. Но на очевидное указала Элли, моя помощница двадцати двух лет, которую я всего две недели как принял на работу. Она перекатила русалку на бок, ткнула пальцем в плавник и взглянула на меня:

— А как же она облегчается?

После шестичасовой операции у русалки появились функционирующие задний проход и уретра. Теперь ее привозят ко мне раз в два месяца на осмотры.

Русалка прижала ладошки к стеклу и улыбнулась мне. Разум у нее был на уровне животного (человеческие нейронные сети пока еще недоступны горе-генетикам), но выражение лица было отчетливо человеческим, что меня всегда сбивало с толку. Я постучал по стеклу и пошел дальше.

Следующий — кентавр. Бедняга заслуживал только жалости. Владельцы привезли его ко мне в месячном возрасте, жалуясь, что тот не может скакать галопом. Кентавр был вялым, с желтой кожей и сильно истощенным. Меня заверили: шаблоны были смешаны правильно, и непонятно, что могло пойти не так.

Тоже мне, гении. Я сказал им, что не надо быть ветеринаром, чтобы понять: человеческие сердце, почки и печень слишком слабы для жизнеобеспечения лошадиного туловища весом килограммов триста. Они оставили его для лечения и больше не приезжали.

Я держу кентавра на разжижителях крови, чтобы облегчить ему кровообращение, даю препараты от желтухи и регулярно провожу диализ, чтобы помочь почкам. Ему всего шесть месяцев, но он уже начал лысеть, а лицо у него сморщенное, как у старика. Сомневаюсь, что он протянет еще месяц.

Я проверил концентрации газов у него в крови, похлопал по боку и подошел к первому из трех единорогов. Похоже, нынче каждый богатый идиот хочет подарить своей дочурке единорога. Мне все время приходится лечить их инфекции кожи на голове и трещины в черепе.

Не успел я закончить обработку первого рога, как Элли постучала в дверь условным стуком и проскользнула в амбар. Ах, да… В час дня должны были привезти лошадь. Какая приятная неожиданность.

— Лошадь мисс Клэнси уже привезли? — спросил я.

— Нет. Я отменила визит.

— Что! Почему?

— Ну, сегодня не самый подходящий день, чтобы выпускать лошадь на пастбище.

Ах, да. У меня же дракон на заднем дворе.

— Кстати, о пастбище. Наш новый пациент требует вашего внимания.

Я натер мазью с антибиотиками основание рога и стал высматривать трещины через лупу.

— Он может подождать.

— Он… плохо себя ведет.

— Подумать только, дракон плохо себя ведет!

Я взглянул на Радара. Тот сидел на полу неподалеку от меня, расставив ноги, и безуспешно пытался заняться кое-чем непристойным с помощью копытистых рук. Элли, отвлекая, почесала ему подбородок.

— Ладно. — Я вручил Элли мазь и показал на лошадиный корм. — Накорми единорогов. По две чашки овса. И радугу.

Распахнув пинком дверь амбара, я вышел.

Когда этим ранчо владел мой отец, на заднем лугу располагалась беговая дорожка. Я превратил его в пастбище. Несколько акров высокой травы, огороженные деревянной изгородью, а посередине пруд, куда впадал ручеек.

Сейчас там бушевало пламя.

Точнее, горело не все пастбище, а всего несколько квадратных метров возле амбара. Оба пожарных, подняв щитки на касках, тушили пламя струями углекислоты.

Дракон в это время был привязан к каменному столбику метрах в тридцати от амбара, возле пруда. Он успел окунуть морду в мутную воду, и теперь лежал на животе, облизывая когти на лапах. Вид у него был довольный.

— Почти погасили, — сообщил молодой. — Он пытался поджарить белку. Но ваша помощница хорошо его привязала.

Похоже, дракона мне привезли отец и сын. Отцу было уже за пятьдесят — крепко сложенный мужчина с лицом, похожим на решетку радиатора старого грузовика. Высокий и худой сын щеголял слишком идеальным носом, гладкой, как у подростка, кожей, позолоченными зубами и тупой улыбкой. Из Западной Виргинии, тут и сомневаться нечего.

Закончив гасить пламя, они повернулись ко мне.

— Мы слыхали, вы лечите конструктов, — сказал отец. — Поможете нам?

— Как вас зовут?

— Смит, — сообщил отец.

— Джонс, — сказал сын.

Как оригинально.

— Он может шарахнуть нас огнем с такого расстояния? — уточнил я.

— Нет, если он не возбужден, — сказал отец.

Я терпеливо ждал объяснения, не сомневаясь, что он жаждет выложить подробности.

— У него два дополнительных легких, — сообщил отец. — Одно извлекает метан из толстой кишки, а во втором есть особое самовоспламеняющееся вещество, которое мы разработали с нашими партнерами-химиками. Когда в его теле выделяется адреналин, воспламенитель активируется и поджигает метан.

— Поэтому он извергает пламя, когда злится, — поддакнул сын.

— Ага, — сказал я. — Понятно.

— Беда в том, что всякий раз, извергая пламя, он вопит и воет, как сучка какая-то. Можете понять, что с ним не так?

— У нас есть покупатель в Китае, — добавил сын. — Вылечите его, и мы дадим вам равную долю от продажи. — Папаша испепелил его взглядом. Сынуля перестал улыбаться.

— Сколько ему? — спросил я.

— Два месяца.

— Как он был сделан?

— По сложной формуле, — выдал отец, настороженно поглядывая на меня. — Ее разработка обошлась нам недешево.

Скотина…

— Меня интересуют только его мозги. Каков был для них шаблон?

— Собака. В основном.

Ага, щенок. Ну, с этим я справлюсь.

Я вытащил лупу и подошел к дракону. Осмотрел его морду и голову и особо тщательно — глаза, рот и нос. Все ясно. Как я и думал. Бедняга.

— Так что? — вопросил сынок. — С ним что-то не в порядке или он просто выпендривается?

— Скажите-ка, мистер Джонс. Вы когда-нибудь засовывали лицо в печь?

— У него же чешуя, — сказал отец. — Термоустойчивая до трехсот градусов.

— Чешуя на глазах? На губах и ноздрях?

— Ой…

Вот именно, ой.

— Так вы его будете лечить?

— Но только не отключая выбрасывание пламени, — добавил сынок. — Это один из пунктов спецификации, указанных покупателем.

Я с трудом, но сдержался.

— Оставьте его на пару дней, — решил я. — Может, и сумею вам помочь.

На следующее утро я готовил «лекарство» для дракона в домашней мастерской, когда туда ворвалась задыхающаяся Элли.

Она девушка круглолицая, с короткими ножками и бегает примерно как мой кентавр. Поэтому я сразу понял — что-то случилось.

— Буги, — выдохнула она, едва отдышавшись. Я встал:

— Где?

— У переднего крыльца. Ждет вас. Внезапная инспекция.