Предание о лисьих следах - Александра Рау

застать меня врасплох одной из многочисленных атак. Многочисленных, но предсказуемых. Я видел его так, словно он двигается в воде; предугадывал каждое движение по импульсу, что он придавал телу, отталкиваясь от земли, и уходил от каждого из них еще до того, как рука долетала до цели. Мне стоило притвориться и намеренно поддаться, но я не мог заставить себя сделать это, ведь наслаждение от выражения бессилия на раскрасневшемся лице Ханта казалось безграничным. Я попросту заставлял его бегать за мной, пытаться достать, пока он не начал задыхаться от усталости. Когда принц был на волоске от того, чтобы остановить бой, я, наконец, сократил разделяющее нас расстояние и ударил его в челюсть снизу. Не сумел до конца проконтролировать магию, и вместе с моим кулаком в тело принца вошла едва заметная молния.

Хант рухнул на землю. Он был в сознании, а на его подбородке даже не осталось ожога – молния была слишком слаба, – но он совершенно точно почувствовал, как та проходит по его телу. Пару мгновений его лицо выражало неподдельное изумление, как и лица Кидо и Ариадны, на которых я успел взглянуть краем глаза, но затем окрасилось еще большей яростью.

– Ваше Высочество, – обратилась к нему принцесса; к моему удивлению, он не среагировал ни одним мускулом. – Совсем скоро обед. Быть может, пора закончить бой?

– Не сейчас, – ответил он, отряхиваясь от песка. – Остались мечи.

Не видя на своем пути ничего, кроме двух сверкающих кусков железа, Хант уже через мгновение стоял у стойки, откуда буквально кинул мне меч. Неестественно выгнувшись, я чудом сумел поймать его за рукоятку.

– Небольшой поединок на мечах, – повторил он. – И закончим.

В его глазах легко читалась одержимость победой. Он едва успевал сжать губы, чтобы слова не вырывались из его рта; слова, которые испортили бы его образ в глазах Ариадны и капитана гвардии. Слова, которые не надлежало произносить устами принца Куориана, благородного наследника и жениха принцессы. Я сдерживался точно так же.

Удивительным образом, стоило рукоятке меча соприкоснуться с ладонью принца, движения его стали проворнее и изящнее. Хант любил меч – оружие, позволяющее рубить головы на полном скаку, прямо из седла; оттуда, где его не достал бы ни один обычный человек. Оружие, из-за которого его руки и стали такими мускулистыми, а плечи – широкими; то, во владении которым я очевидно ему проигрывал.

Сталь замедляла меня; островитянин подметил это и хищно ухмыльнулся. Я учился обращаться с мечом, но это давалось мне нелегко; мне не был близок характер этого оружия, и у меня не выходило с ним договориться. Вот и тогда, когда сотрудничество было крайне необходимо, а мои руки отчаянно пытались направить меч в нужную сторону, он меня не слушал. Каждый раз, когда меч принца встречался с моим, тот отвечал жалостливым лязгом, а мое плечо едва не вылетало из сустава.

Я бы не успевал нападать, даже если бы пытался; на защиту времени катастрофически не хватало. Внимание Кидо и Ариадны медленно перетекло к нашему бою, и капитан, до последнего имитировавший замахи, взвыл, когда выпавший из рук меч приземлился на его ногу. Интерес зрителей льстил принцу и подстегивал его на еще более хитрые и сложные атаки. Лицо его светилось триумфом. Он был на высоте и смаковал это ощущение каждой клеточкой своего тела. Понимая, как выигрышно выглядит со стороны, с течением боя он все чаще оглядывался на невесту, что так отчаянно старался впечатлить. Ошибка.

Я поднырнул под его левую руку, когда обеими он обхватил рукоятку, казалось бы, одноручного меча, чтобы замахнуться и обрушить на меня сильный рубящий удар. Поднырнул, рукояткой нанес удар по ребрам, стараясь выбить из легких воздух, и отскочил за спину. Пропустивший удар Хант тут же развернулся, с головы до пят облитый липким позором, и разъяренно зарычал.

Я отступал. Хант смотрел мне в глаза, не отрываясь и медленно поднимая меч. Град ударов обрушился на меня неожиданно, и не все из них я сумел отбить – все они пришлись на руки, – но последний удар он с предвкушением растянул. Разразившись звериным ревом, Хант занес меч и вонзил острие мне в щеку.

Тренировочные мечи намеренно заточены плохо – во избежание травм там, где их быть не должно, – а потому лезвие вошло в кожу лишь под действием большой силы, оставив неаккуратную, рваную рану. Я удержался на ногах, но потянулся за мечом, когда Хант дернул его на себя, и немного наклонился вперед. Песок с каждой каплей все больше окрашивался в красный. От боли заложило уши. Я слышал взволнованное щебетанье Ариадны и неловкие оправдания принца, но лишь звуки, без слов. Кидо слышно не было; вероятно, умчался за лекарем.

Я слегка пошевелил челюстью; от вспышки боли потемнело в глазах. Я чувствовал, как сквозь щель в щеке проходит воздух, щекоча разорванную кожу, и не хотел поднимать голову, чтобы не залить кровью одежду; лишь смотрел вниз, терпеливо ожидая, пока кто-либо окажет мне помощь. Первым, кто ко мне прикоснулся, был Хант – я узнал его по сладкому запаху муската, коим обладали все южане, – и спустя несколько секунд я нащупал опору в виде ограждения за спиной. Спустя еще несколько – провалился во тьму.

Я приходил в сознание несколько раз. В первый – от нового выстрела боли, вызванного иглой, коей лекарь старательно сшивал куски разодранной плоти на моем лице. Во второй – от удушающего запаха лечебной мази. И, наконец, в третий, когда разум мой прояснился, и я был готов мыслить фразами длиннее двух слов.

За окном смеркалось. В покоях никого не было, но Фэй и Лэсси, очевидно, не оставляли меня одного надолго: повязка была свежей, таз, стоявший у кровати, полон чистой воды, свечи на комоде зажгли совсем недавно. Я проспал до вечера? Коснувшись пальцами куска ткани, что прикрывал щеку, я обнаружил, что рана больше не кровоточила, а боль заметно притупилась и осталась лишь легкой пульсацией на поверхности кожи, не посылавшей сигналов тревоги по всему телу. Вероятно, меня чем-то напоили.

Дверь заскрипела. Я сел, чтобы не встречать гостя, как умирающий.

– Господин! – воскликнула Лэсси командирским тоном. – А ну-ка быстро ложитесь обратно! Не смейте вставать!

– Все нор… – попытался сказать я, но вместо слов изо рта вырвалась непонятная мешанина из звуков. Только сейчас я заметил, что щека изрядно опухла и мешала говорить, – …нормально.

– Бу-бу-бу, очень интересно, – передразнила служанка. – Будет еще интереснее, если вы ляжете.

Старательно укрывая меня одеялом, ненужным в теплый летний вечер, Лэсси осматривала повязку. Оставшись довольной