Десять жизней Мариам - Шейла Уильямс

– Когда он там будет? – прошептала я.

Взгляд Долли метнулся к открытой двери. Тяжелые шаги Маккалоха были слышны, но не рядом.

– Сегодня, а может, и уже там, если пришел пораньше. – Она запихнула одеяло поглубже в мешок. – Будьте осторожны, охотники еще рыскают. – Долли вздохнула и одними губами произнесла: – За одним гнались… м-м-да. Кончилось скверно. – Беглеца изловили, а что потом – никто не знает.

Я кивнула. Пропуск у меня есть, но это не спасло бы от побоев или чего похуже, если бы меня поймали. Александр икнул, затем нахмурился, собираясь заплакать. Он всегда так делал, когда чувствовал, что я ухожу.

– Малыш, мама скоро вернется. – Я подышала носом ему в шею, он захихикал, и от этого звука у меня перехватило дыхание. Долли посмотрела на меня с жалостью. Я знала, о чем она думает: «Она слишком сильно привязалась». И была права. Но пока Расселы не забрали Сандра, он оставался моим мальчиком, а я его мамой.

– С ним все будет хорошо, – сказала Долли.

– Знаю.

– Vaya con Dios, Мариам, – напутствовала она. – Иди с Богом.

* * *

Будь я азартным игроком, поставила бы серебро, что ребенок миссис Браун появится так быстро, что мне и платить будет не за что. И проиграла бы. За двенадцать лет Эми Браун произвела на свет пять детей, последние двое родов – поразительно легких – принимала я. Помнится, она пару раз пукнула, крякнула, и ребенок выскочил. И так оба раза. Но не теперь. Думаю, шесть – не ее счастливое число.

Когда я вошла, Эми Браун ходила по комнате, то хрюкая, как свинья, то завывая от ужаса. Стоило ей открыть рот, муж судорожно вздрагивал. Он был похож на животное в клетке, отчаянно стремящееся убежать, но понимающее, что ничего не выйдет, куда бежать-то? Я протянула мистеру Грэму свою корзину, обняла Эми за плечи и повела к кровати, на ходу с ним разговаривая.

– Чайник согрели? Одеяла приготовили?

Тот кивнул.

– Как давно начались боли?

– Еще до ужина. Жена говорит, такого никогда не было. Говорит, ребенок словно разрывает ее на части. – Мужчина так побледнел, что кожа у него на лице стала прозрачной и обтянула скулы и лоб.

– Рождение ребенка похоже на…

Меня прервал душераздирающий вопль. Эми схватила меня за руку, будто вознамерилась ее оторвать.

– Мариам! Помоги! Он меня убивает! Я больше не могу!

– Миз Браун, дайте-ка посмотрю, – попросила я со спокойствием, которого не испытывала.

По моим подсчетам, бедняжка рожала уже восемь часов. Без последствий женщина, которая произвела на свет пятерых детей, не сможет так долго выносить сильную боль. Я раздвинула ей ноги пошире и осмотрела родовые пути. Эми закричала, и я задержала дыхание.

– Дышите медленнее, миз Браун, медленнее… еще медленнее…

Я закрыла глаза и мягко прощупала ее огромный живот, местами твердый, местами более податливый, затем опять залезла в родовые пути и обнаружила то, что ожидала. Глянула на Брауна. Он медленно сглотнул.

– Миз Браун… Теперь вам нужно задержать дыхание и вдохнуть, когда я скажу. Я переверну малыша. Будет больно. Но…

– Делай! – прорычала она.

– Да, мэм, – пробормотала я. Малыш между тем устроился у меня на ладони, как будто знал, что я делаю и зачем. Эми задержала дыхание и ничего не сказала, не закричала и даже не застонала.

В комнате воцарилась тишина. Даже мастер Грэм, который, казалось, вот-вот сблюет или грохнется в обморок, просто стоял, затаив дыхание. Не знаю, сколько прошло времени, а следующее, что я услышала, это кряхтение и вздох маленького, но здорового мальчика и сердитый вопль извивающейся девочки, недовольной, что ее вытащили из уютной теплой темноты на свет и холод. Ее личико покраснело от крика, и она лягнула меня по носу, когда я попыталась взять ее поудобнее, чтобы перерезать пуповину. Управившись, я завернула кроху в шаль и передала матери. Браун держал мальчика и глупо ухмылялся. Его не стошнило.

– Мариам, может, не пойдешь? – спросил он позже, когда окончательно оправился, а я принялась собирать корзину. – Подремлешь у Эми и малышей, пока не посветлеет. – Он чуть отдернул занавеску и выглянул наружу. Было между половиной шестого и шестью утра, еще темно, горизонт слегка подсвечивался по краям, только обещая рассвет. – На улице туман; пока не рассеется, идти по холмам будет нелегко. Хочешь, малого с тобой отправлю?

– Нет, сэр, эти дороги я знаю как свои пять пальцев, хоть в тумане, хоть нет, поэтому доберусь. Спасибо, сэр.

Дело не ждет, пора двигаться. Миз Эми, спокойная и довольная, кормит обоих малышей. Ей и мать, и старшая дочка, Морин, всегда помогут. Зайду к Браунам через несколько дней, если не обратятся раньше.

Напоследок сказала мастеру Грэму, чтоб хотя бы два восхода солнца не позволял миз Эми вставать с постели, и пошла по дороге, огибающей восточную окраину фермы Браунов. Здесь Браун посадил кукурузу. Как и везде в долине в этом году, она хорошо росла, местами вымахав в человеческий рост. На шелковистые метелочки, словно заблудившееся облако, опустился туман. Даже подумать страшно, сколько трудов уйдет, чтобы все это собрать. Кругом ни души, тропка кривая, но мои ноги ходили по ней столько раз, что двигались сами по себе.

На границе ферм Брауна и Джона Истмана дорога разветвлялась. Здесь поля упирались в заросли белых кленов, почтенные гиганты охраняли выход на невозделанную возвышенность. Маккалох как-то говорил, что деревья здесь древнее святого хитона Господня, что они были старыми уже в те времена, когда охотники чероки кочевали по стране вслед за бизонами и гонялись за лосями.

По дороге прежде возили лес, а на ручье, пока он не пересох, стояла мельница. Я пошла северным ответвлением по старой индейской охотничьей тропе, ведущей в лес. Эта часть Вирджинии отличалась и от низменностей, где я жила раньше, и от болот Джорджии и знойного Рифа Цезаря и совсем ничем не напоминала мои родные места. Деревья тут стояли так плотно, что и днем под ними клубились сумерки. Кое-где виднелись голые скалы с темными дырами пещер: и неглубоких, вроде гротов, и тянущихся под землей на многие мили. Все они хранили множество тайн и вдохновляли рассказчиков на истории о привидениях, гнездах фей, логовах троллей или иных тварей – в зависимости от настроения авторов. Я и сама сочинила одну, про белого паука размером с кошку, который ел на ужин кроликов и белок, а в пещере устроил гнездо. Поскольку у меня была определенная репутация и одни называли меня «африканской ведьмой»,