Талисман - Мэрилайл Роджерс

Как маяк, маленький конверт, прислоненный к чернильнице на секретере, тут же привлек внимание Юфимии. Она поплыла к нему, как боевой корабль на полных парусах. Для нее ничего не значило, что оно адресовано ее приемной дочери. Она грубо надорвала конверт, нахмурилась, прочитав письмо, и сунула его в просторный карман перед тем, как развернуться и уйти.

Анни специально встала в открытой двери. Глаза Юфимии прищурились угрожающе при взгляде на гораздо менее объемистую фигуру, и она двинулась вперед, предоставляя служанке выбирать: либо отойти в сторону, либо быть опрокинутой и придавленной ногой – возможность, которая доставила бы этой женщине удовольствие (Анни не сомневалась в этом), несмотря на все ее гордые аристократические замашки.

Глава 18

– Герцогиня уехала сегодня утром, пока все в доме еще спали. – Эллисон стоически отвечал на требование хозяина объяснить отсутствие его жены.

– Сегодня утром, – раздраженно повторил Грэй. – Но когда она вернулась?

– Она еще должна вернуться, – спокойно ответил дворецкий, хотя в его бесстрастном фасаде появилась трещинка, в которую прорвалось искреннее беспокойство об американской герцогине, когда он добавил: – Карета вернулась через час – без ее светлости.

– Но, Бог мой, – проворчал Грэй. – Уже больше четырех.

– Да, ваша светлость, – кивнул Эллисон, стараясь вернуть себе невозмутимый вид.

– Какой бес попутал кучера, что он осмелился оставить ее без сопровождения? – В голове Грэя проносились страшные картины. – И где точно он ее оставил?

Эллисон встретил нахмуренный взгляд герцога не моргнув.

– Дерет оставил ее светлость на Тилтон-авеню, у магазина дамских шляп, которому покровительствует леди Юфимия. И он, конечно, не оставил бы ее одну, если бы она не распорядилась, чтобы он вернулся в Брандт Хаус.

Грэй выслушал это сообщение и расстроился еще больше. Бесполезно было спрашивать, какой довод она привела для такого безрассудного поступка. Герцогине незачем было оправдывать свои действия, какими бы глупыми они ни были, перед слугами. Но как хотелось Грэю, чтобы на этот раз его часто не соблюдающая правил жена поступила вопреки этикету.

Отпустив Эллисона, Грэй оставался один в гостиной. Охваченный растущей тревогой, он принялся мерить шагами гостиную. Грэй чувствовал, будто вернулся во времени во вчерашний день. Уверенный в верности своей жены, он сейчас не терзался ревностью. Но это не уменьшило его страданий, потому что теперь страх за ее безопасность удвоился и все нарастал.

С его Лилибет что-то случилось. Это было для Грэя не просто возможностью, а непреложным фактом. Хотя она и была импульсивна, непредсказуема, он был уверен, что она по своей воле не стала бы подвергать его снова страданиям и разочарованию. Единственным ответом был тот, о котором он начал подозревать накануне. Его бессердечные враги не глупы. Они, конечно, нашли более эффективный метод защитить свои деловые интересы, перенеся угрозы, от которых он отмахивался, на жену.

Кроме тревоги за ее безопасность, Грэй страдал еще из-за единственного недостатка в соединении их душ и тела в предыдущую ночь. Боязнь незащищенности, против которой он так долго закалял себя, заставила его промолчать. Но конечно же, то, что он открыл перед ней старые раны, признался в прошлой боли, и его пылкая страстность сказали ей о любви, которую он не сумел выразить словами. Но не в этом дело. Готовый противостоять любой физической и моральной угрозе, он испугался открытого чувства смелой женщины и не сумел произнести слова любви. Сознание этой постыдной трусости еще больше омрачало его душу.

Снова, как и вчера, звук открываемой входной двери положил конец нервному вышагиванию Грэя. Однако он услышал не шелест юбок, а твердые мужские шаги. Это не замедлило реакции Грэя, и он был у двери между гостиной и вестибюлем как раз вовремя, чтобы услышать любопытный разговор.

– Герцогини нет? – Тимоти с неверием в голосе повторил сообщение дворецкого, сделав шаг и неподвижно застыв в широко распахнутой Эллисоном двери. Неверие быстро сменилось вспышкой новой надежды. – А леди Друсилла? Она ушла вместе с герцогиней? – Может быть, он просто не заметил их в парке?

Грэй ответил раньше бесстрастного дворецкого:

– По настоянию Юфимии Дру находится в своих комнатах и готовится к вечеру Шекспира, после которого они отправятся на званый вечер к сэру Эндрю и леди Соумс-Хейльер.

Грэй, охваченный смертельной тревогой, не обратил внимания на удрученное выражение лица Тимоти и захотел получить ответы на свои вопросы.

– Ты знаешь, где Элизабет?

Тимоти покачал головой:

– Только то, где ее нет. Сегодня утром она обещала, что постарается привезти Дру и встретиться со мной в парке после чая. Я принес обещанные леденцы. – Он показал коробочку, красочно упакованную в прозрачную бумагу и перевязанную ленточками. – Но они не приехали.

– Ты разговаривал с Элизабет сегодня утром? – Пронизывающие светлые глаза прищурились. – Где?

– Да здесь конечно. – Тимоти был обескуражен и странным вопросом, ответ на который был очевиден, и мрачным видом кузена.

– В разговоре она упомянула, куда собирается ехать?

Лицо Тимоти ничего не выражало.

– Нет. Она ничего не говорила о том, чтобы ехать куда-нибудь из Брандт Хаус. – Как он мог признаться, что не дал Лиззи возможности сообщить что-либо и не рассказать при этом Грэю, чему всецело была посвящена их беседа. – Но припоминаю теперь, что она была одета для выезда.

– Да, и она уехала из Бранд Хаус сегодня утром, очевидно, вскоре после твоего ухода. – Грэй изучал необъяснимо виноватое лицо Тимоти. – Но она до сих пор не вернулась.

– Как ужасно! – Тимоти задохнулся, придя в ужас от тысячи страшных последствий, к которым могли привести их тайные расследования такой же жуткой действительности.

– Согласен, что это ужасно, и то, что она обещала привезти Дру и встретиться с тобой в парке, доказывает, что она намеревалась вернуться достаточно рано, чтобы суметь это сделать. – Грэй не стал сосредоточиваться на том, что Элизабет участвовала и была главной силой в тайном заговоре против решения Юфимии разорвать связь между молодой парой.

– О, Тимоти, я бы пришла, если бы знала. – Дру вбежала в комнату и бросилась в объятия своего друга. Потом, повернувшись к Грэю, она проговорила: – Анни пришла рассказать мне кое-что, как только я осталась одна.

Грэй выпрямился. Значило ли это, что служанка Лилибет знала больше, чем призналась, когда ее расспрашивали?

Темные локоны упали на порозовевшие щеки, когда Дру затрясла головой, опровергая невысказанное обвинение.