Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I - Владимир Михайлович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чтобы дождь перестал!
Козёл поднял голову, прищурился.
– Это тебе обойдётся в дюжину простыней.
– Да хоть всё моё приданое забирай, только останови дождь!
– Щедрая какая! – Козёл усмехнулся. – Реветь-то перестань, и без того сыро.
Длинные рога его заискрились. Змеями сорвались с острых кончиков молнии, улетели в небо. Агата замерла с раскрытым ртом. Молнии рвали тучи на клочки. Луна светила всё ярче. Из ниоткуда налетел сухой горячий ветер, подмёл небо.
– Готово, – горделиво сказал козёл. – Теперь долго дождя не будет.
***
Солнце жарило уже неделю. Виноград наливался сладким соком, навёрстывая упущенное время. Козы отогрелись, перестали кашлять и снова исправно давали молоко. Лица людей прояснились, все улыбались друг другу. Хозяйки выносили из домов отсыревшие постели на просушку. На Агату с её стиркой никто не обращал внимания.
Порезанная ладонь болела. И как Агата ни старалась, кровь попадала на простыни, когда она их отжимала. Впрочем, козёл не жаловался. Людям на глаза он не показывался, держался за домом, в тени, и не спеша наслаждался заслуженной наградой.
Агата выплеснула воду из корыта и присела на заднее крыльцо отдохнуть. Рядом козёл дожёвывал последнюю простыню. Капуста закончилась ещё вчера. Как в него всё влезло – непонятно.
– Хорошо-то как, спокойно, – бормотал козёл. – У тебя детей нет? И не торопись, успеешь ещё, намучаешься. Вот у меня тысяча оглоедов. Ты не представляешь, как это тяжело, когда тебя постоянно сосут!
– Ты же козёл! – опешила Агата.
– И козёл, и коза. Такая моя божественная сущность. Мне-то без разницы, а деточкам молока подавай, приходится то и дело перекидываться.
Он замолчал и насторожился.
Откуда-то издалека донеслись исступлённые вопли:
– Йа! Шуб-Ниггурат! Чёрная Коза Лесов с Тысячью Младых!
– Отыскали-таки! – простонал козёл и поднялся. – Пойду я, пожалуй. А то сюда явятся, нехорошо будет. Но если что, ты зови, не стесняйся.
– Позову, – пообещала Агата. – Просто так позову, через год, когда созреет капуста, а я сотку новые простыни.
Хозяин валуна
Георгий Акбаа
1
Виктор увидел её в антикварной лавке. Картина сочно выделялась на фоне старья изумрудно-голубыми тонами. Он замер перед ней на несколько секунд, залюбовавшись притягательным пейзажем. В свете полной Луны, освещающей большое мутное болото и одиноко торчащий огромный камень, играло множество холодных синих, зелёных и голубых оттенков. На переднем плане деревья и лианы гармонично обрамляли живописный рисунок, создавая природную раму.
Неимоверная древность этих болот очаровывала. Было в этом, покрытом тиной валуне нечто такое, что цепляло глаз. Казалось, ещё в те времена, когда Земля была молода, огромный осклизлый камень уже нарушал тихий покой водной глади лесного озера-болота. И неизвестно, какие неведомые твари нежились на нём, подставив брюхо мёртвым лучам Луны.
– Вам что-нибудь подсказать? – спросил консультант.
– Э, нет, спасибо, – растерялся Виктор.
Он слишком долго стоял, загипнотизированный бледной Луной и изумрудным зеркалом воды. От неожиданного вопроса он оторвался от мрачных грёз и поспешил к выходу из маленькой антикварной лавки, которых полным-полно в центре Санкт-Петербурга. Виктор поднял воротник, было морозно, и зашагал вдоль старого канала на работу. Октябрьское солнышко приятно грело спину, но холодный ветер вовсю бесчинствовал в северной столице, напоминая о скорой зиме. Мутные воды канала тихо шелестели, словно выражая своё недовольство осенью.
На следующий день у Виктора был выходной. Картина не выходила у него из головы. Ночью его атаковали фантасмагорические образы, так или иначе связанные с болотом и луной, замшелыми камнями и зелёной тиной. Провалявшись в кровати всё утро и пытаясь заснуть, он со вздохом заставил себя подняться.
«Так не пойдёт, что за наваждение. Проще пойти и купить, чем терзаться», – думалось ему.
Впервые ему так запала в душу чья-то картина. Виктор мнил себя ценителем искусства, сам немного рисовал и фотографировал, вдохновляемый тёмными дворами-колодцами, коричневыми водами многочисленных каналов и сумрачной погодой тоскливого Санкт-Петербурга.
Приняв решение, Виктор уже не мешкал. Быстро оделся и вышел в серый день. Улица встретила его иголками холода и белесыми тенями. Он жил близко к центру и отправился пешком, стараясь не обращать внимания на плохую погоду, вечную спутницу Санкт-Петербурга. Было около нуля, изо рта валил пар, а низкие свинцовые тучи клубились над самыми крышами, будто намереваясь поглотить город.
Чувствовалось, что скоро пойдёт снег. Но до тех пор было не вздохнуть полной грудью, не надышаться. Липкая тяжесть давила на мрачный город. По крайней мере, так казалось Виктору, не любившему затяжную осень. Она напоминала ему о смерти и тщетности человеческой жизни, сравнимой с маленькой снежинкой, которая в один миг истаивала на тёплой ладони, оставляя после себя мокрое место. Проплутав по лабиринту центра битый час, средь кривых закоулков и мрачных дворов-колодцев, изрядно замёрзший, он вышел к невзрачной антикварной лавке, куда случайно забрёл вчера.
В такой хмурый день в магазинчике царил полумрак. Картина стояла на том же месте у окна и производила зловещее впечатление в сумрачном свете. Луна, словно заплесневелый блин, ухмылялась в небе. Казалось, ещё немного, и он сможет почувствовать ядовитые миазмы, исходившие от болота. Лишь усилием воли удалось оторваться от созерцания голубой жижи.
Консультант вопросительно смотрел на него.
«Слава Богу, сегодня работает другой продавец, который не видел моего вчерашнего нелепого ступора», – промелькнуло в голове у Виктора.
Сегодня ему хотелось узнать происхождение полотна.
– Жутковатая вещь, – начал беседу Виктор, указывая на картину.
– Но при этом по-своему прелестная, – поддержал беседу служащий.
– Откуда она у вас? – продолжил Виктор, пытаясь скрыть интерес за скучающей миной.
По своему опыту он знал, что антикварные вещицы могут быть жутко переоценены. Но бывает и наоборот. Жемчужины искусства за сущие копейки. А в том, что перед ним настоящий шедевр, Виктор не сомневался.
На картине не было ценника, значит, действовало правило аукциона, можно было предлагать свою цену и устраивать торги. Проявив ярко выраженный интерес, он бы дал сигнал консультанту накрутить стоимость втридорога. В уме прикинув наличность, пару дней назад полученную зарплату за вычетом затрат на более чем скромную жизнь, Виктор понял, что располагает суммой в семнадцать тысяч.
Для вида пройдясь по лавке, скучающим взглядом окинув пыльные полки, заваленные столетним хламом, и выждав пару минут, он вернулся к стойке продавца и продолжил начатую беседу:
– Я хотел бы её купить. Три тысячи вас устроит?
Виктор приготовился к долгим и жарким торгам. Он работал в продажах и твёрдо решил не отдавать за картину больше семнадцати тысяч рублей. К его удивлению консультант согласился на первую же ставку, не предприняв попыток завысить цену.
– Окей, она ваша. Я запаковываю. Заберёте сами или закажете доставку? – ответил работник магазинчика.
– Э, сам. Мне тут недалеко, – немного растерялся Виктор. – Так откуда же она у вас?
– Давненько она тут стоит. Кто только не порывался купить, и большие деньги предлагали. Только потом не возвращались. Забывали, похоже. В общем, так и не приходили, чтобы оплатить и забрать. Ну а мы снимали бронь и пытались продать вновь. И так не единожды, пару лет точно прошло уже… А она всё стоит, красивая и никому ненужная.
Начальник наш сказал недавно, чтобы продавали за первую цену, что предложат. Поэтому вам крупно повезло, купить шедевр за бесценок. А кто её принес – я не знаю. Я устроился работать с год назад. Картина уже была тут. Мой коллега устроился ещё позже меня, поэтому он тоже не сможет помочь. Только если директора спросить, может быть, он вспомнит. Правда, его нет на месте.
– Ладно, зайду в другой раз, – сказал ликовавший в душе Виктор.
Картина была у него. Ему резко захотелось домой.
2
Склизкий валун сиял в свете Луны. Лианы-змеи чуть
