Там, где кружат аспиды - Олеся Верева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ульяна что-то напевала под нос и загадочно улыбалась, Похвист с Догодой шли впереди. Лёля краем уха слышала их спор о том, верную ли дорогу они выбрали, но решила во всём довериться братьям-ветрам. Уж те-то к жизни походной лучше, чем она, подготовлены. Куда скажут — туда и пойдёт, где укажут — на ночёвку останется.
— Как посмотрю на вас с Догодой, душа радуется. Как милуетесь вы, как обсуждаете что-то увлечённо — ну сказка! — промурлыкала Ульяна, игриво покосившись на Лёлю. — Ох, пара вы красивая, а детишки пойдут — загляденье просто!
— Следишь за нами? Ну то-то же. Знай теперь, каково мне было на нежности ваши с Похвистом смотреть, — съязвила Лёля, подстраиваясь под плутоватый тон подруги. — Постыдились бы хоть глаз чужих! Такое у костра устроили, вина напившись!
— Да как же, Лёлюшка, сдержать себя я тогда могла? Не ведала, да и не думала даже, что первая у него была. У него — бога-красавца. Всё мне Похвист в тот день рассказал — как с чувствами своими боролся, как рад, что проиграл им. А я что? Ты всегда знала, что в нём смысл существования моего. Теперь и он это знает. Как легко, как свободно, когда тайна любовная сердце не гнетёт. — Ульяна раскинула руки в стороны и прокрутилась на месте. — У вас не так разве? Разве не высказали вы друг всё, что в душе берегли?
Лёля засмотрелась на счастливую русалку. Может быть, другие русалки и вертихвостки, да не эта. Когда так сильно любят, как Ульяна Похвиста, ни на кого другого любовь свою не меняют. Не понимает Догода ещё, что повезло брату его. Пусть лет на пятьсот всего, да другим и за всю жизнь везения такого не встретить.
— Ты что это примолкла? — поинтересовалась Ульяна. — Али сказала я что-то не то?
— Нет, нет… Я это… замечталась просто. — Лёля головой потрясла, отгоняя докучливую мысль про роковые для русалки пять столетий. А то и того меньше, Ульяна никогда не говорила, сколько из отпущенного ей срока уже прожила.
— О Догоде, небось, мечтаешь? — Ульяна подмигнула Лёле.
— Зачем мне о нём мечтать, когда рядом он, — улыбнулась Лёля. Приятно, однако, вот так, без стеснения и ужимок говорить о Догоде, как о части своей судьбы. — Мы решили, что вовек теперь не расстанемся. Браком сочетаемся сразу же, как только дом свой срубим. Вы же с Похвистом с нами жить станете, правда? Тогда можно сразу на два крыльца строить.
— Ой ведь, голубки какие! А не рано вам о вещах таких думать? Ещё скажи, пяток детей нафантазировали — четыре мальчика и одну дочку младшенькую, чтобы любить и баловать особо?
Лёля перестала улыбаться, ощутив в груди укол тоски. Дар ли это её, Берегини, проснулся или просто чутьё, но изменение в нотах голоса Ульяны на последних словах она уловила безошибочно.
— А моя ли мечта это? — напрямик спросила она, в упор глядя на русалку.
Ульяна сникла, но затем уголки её губ дёрнулись вверх.
— Какая же ты стала, — она довольно усмехнулась, опуская взгляд к земле. — Раньше наивная была, безгрешная, а сейчас лучше души чужие понимать начала. — Ульяна пнула маленький камень, и он покатился в сторону, заставив впереди идущих парней обернуться на звук. — Мы с Похвистом о чём угодно говорим, но не о будущем. Решили так негласно. Будущее не для нас. Не для бога и водяницы. Мы одним днём живём, тому и рады. Да только сложно сдерживаться и не представлять, какой семьёй могли бы мы зажить. Но и того мне не дано. Пред Родом я замужем уже.
— Род сердца видит, а не законы, людьми придуманные. И вообще, может, оно и верно — жить только тем днём, в котором существуешь. Больно же, наверное, когда задуманное не сбывается?
Ульяна пожала плечами.
— Больно, конечно. Но ещё больнее совсем себе в мечтах отказывать, каждый раз обрывать грубо, отговаривать саму себя, что пустое это всё…
— Вы почему камнями кидаетесь? Случилось что? — выкрикнул Похвист. — Ульяна, ты как, не устала?
Лёля не могла не порадоваться его заботе о любимой русалке. Она ласково посмотрела на своего мужа будущего, надеясь, что когда-то и он о ней так же печься будет.
— Да хорошо со мной всё! Ишь, распереживался, — скрывая усмешку, фыркнула Ульяна, успевшая сорвать с шипастого куста у обочины маленький синий цветок.
— Всё равно отдохните пока! А мы с Догодой дорогу разведаем. Сдаётся мне, не туда свернули, обратно нам выступать надобно. Но лучше бы проверить. И то вдруг до врат осталось всего ничего!
— Идите проверьте, коли хотите! Мы здесь будем вас дожидаться! — прокричала Ульяна.
— А кто сказал, что мы идти будем? — весело отозвался Похвист.
Посмотрел он на Догоду, кивнули они друг другу, будто сговариваясь. Мгновение — и вместо парней, по дороге бредущих, серый сокол и янтарный гладкий аспид небо пронзили.
— Эх, мальчишки! — неодобрительно сморщилась присевшая на камень Ульяна, обрывая лепестки цветка. — Лишь бы покрасоваться и силой померяться. Вон, гляди, как полетели. Явно же состязаются, кто быстрее. И смотрю я, Догода половчее будет.
— Так он не птица, а аспид, — рассмеялась Лёля. — Он в воздухе как рыба в воде. Змей летающий, надо же. Даже не слышала, что бывают такие.
— Вот налетаются сейчас, а потом ноги еле приволокут. Знаю я их, — цокнула языком Ульяна. — Не для полётов воздух здешний, тяжёлый он.
— А ты как себя чувствуешь? — Лёля села рядом с русалкой на твёрдый и жутко неудобный камень. Но ноги с благодарностью заныли, и она поняла, что действительно утомилась. С обеда первая передышка, а ведь уже почти сумерки.
— Терпимо. Скажу тебе, душа моя, никогда я ещё так долго без воды не оставалась. Но масло Морены помогает, да и мысль, что скоро Явь увижу. — Ульяна оборвала пяток последних бело-синих лепестков, а затем нервно уронила оставшийся стебель в негустую траву. — Как бы мне сейчас хотелось в озерце лесном понежиться, да с водичкой прохладной. Вот как до воды дорвусь, целый день отмокать буду. Хоть без меня уходите, коли наскучит, а я на берег ни ногой.
— Да так мы без тебя и ушли. Похвист не отпустит, за шиворот нас с Догодой обратно приволочёт и тебя
