Невинная для грешника - Лина Манило

Марк кивает, становясь абсолютно серьёзным. Всю весёлость будто ластиком стирают, и на меня смотрят абсолютно больные глаза разбитого вдребезги человека.

– Марк, а ты… твой отец и вообще.

Лицо Марка каменеет, становится похожим на ритуальную маску – даже страшным немного, но я не боюсь.

– Я завтра этим займусь, – говорит, отвернувшись от меня к окну, будто не хочет, чтобы видела выражение его лица сейчас. – Сегодня у меня выходной от всего. И я хочу провести его с тобой.

Оборачивается через плечо, режет взглядом, словно ножом и снова спрашивает:

– Останешься?

Ну вот как, как я могу ему отказать? И хочется ли мне? Тысячу раз нет.

Ночью я в сотый раз пообещала ему, что буду рядом. Всегда, когда буду нужна.

– Только я маму предупрежу, хорошо?

– Дай телефон свой, – Марк откидывается на спинку стула, размеренно пьёт кофе и взглядом подгоняет. – Не спрашивай, доверься мне и просто дай свой телефон.

– Надеюсь, ты не собираешься читать все мои смс, – шутливо морщусь, мол, о доверии говорит, а сам-то, сам.

– Обязательно прочитаю, – совершенно серьёзно заявляет Марк, а в потеплевшем взгляде смех. – А ты как думала?

Марк усмехается, а выскальзываю из кухни и приношу телефон. Не знаю, зачем он ему понадобился, да Марк и не торопится меня посвящать в такие детали.

Во мне просыпается азарт. Интересно, что он сделает. Не верю, что плохое что-то.

– Так-так-так… мама! Вот!

– Эй, ты… что ты собрался…

– Тс-с-с! Побуду рыцарем и отпрошу свою даму и грозных родителей, – подмигивает, а я заливаюсь краской.

– Дурак, – одними губами, а Марк посылает мне воздушный поцелуй.

* * *

Мы действительно, как самая обычная парочка, едем вместе в магазин, и Марк выбирает самую большую плазму. Огромную просто! Я зачем-то тащусь в секцию пылесосов, а Марк выбирает кофеварку и ещё какую-то бытовую мелочь.

После едем в Старбакс, покупаем кофе и, пока бытовую технику везут на большом грузовике к дому Марка, просто гуляем.

– Посмотри, Марк, красиво-то как! – мы выходим к городским прудам, и я раскидываю руки в стороны, кружусь, как маленькая, закрыв глаза.

Я подхожу к нему, немного напряжённому, обхожу со спины и, встав на цыпочки, закрываю ладонями глаза.

– Просто дыши, ладно? Воздухом, свежестью воды. Слушай, как шелестят ивы, птицы щебечут. Музыку услышь. Внутри тебя есть музыка, ты просто не слышишь её сейчас. Она успокоит, веришь? Обязательно.

Марк замирает и действительно набирает полную грудь воздуха и выпускает шумно из лёгких. Раз, другой, третий.

Мы стоим у кромки воды, ветер путается в волосах, задирает мою юбку, гуляет по коже.

– Дыши, Марк. Отпусти все проблемы и слушай музыку внутри себя.

Мы стоим так, наверное, с десяток минут. У меня тянет локтевые суставы, пальцы немеют от того, что всё ещё держу ладони на глазах Марка. Да и неважно, не отсохнут. Главное, что мой прекрасный принц расслабился.

Его напряжение ушло, дыхание стало спокойным. Он вдруг изворачивается, подхватывает меня на руки и бежит к воде. Наши городские пруды чистые, в них даже рыба водится и купаются круглое лето дети, потому нырять в их воды не страшно.

И мы ныряем. С визгами, писками, шумно брызгаем водой вокруг, а вода кажется ледяной. Дыхание перекрывает, но Марк держит в горячих объятиях крепко, что согреваюсь практически моментально.

Мы, как герои сопливой мелодрамы, мокрые с головы до ног стоим у берега, по пояс в воде, и смотрим друг на друга.

– Спасибо, Дюймовочка, – Марк легко касается губами уголка моего рта, а я так боюсь потерять из фокуса его глаза.

Кажется, сейчас моргну хоть разок, и всё рассеется окончательно.

– За что? – чуть слышно, с придыханием.

– За то, что делаешь меня счастливым.

А потом, уже дома, мы раздеваемся, кутаемся в большие полотенца, пьём горячий чай, пока бригада из магазина бытовой техники ловко устанавливают на стене в гостиной новую плазму. В век технологий почти сразу на ней появляется интернет.

– Ну что? Нетфликс и лень?

– Да-а, – кладу голову на плечо Марку и смотрю, как появляется на экране название какого-то фильма.

Первого попавшегося, но мы смотрим с интересом, а Марк объясняет мне то и дело значение некоторые английских фраз, которые до меня не сразу доходят. То и дело прерываемся, чтобы поцеловаться, и счастья во мне сейчас так много, что хочется плакать.

Но я не стану.

* * *

Время рядом с Марком настолько сладкое, что хочется черпать его большой ложкой и наедаться впрок. Я глушу в себе безотчётный страх, ощущение, что вот сейчас, через минутку, очень скоро всё изменится. Сказка лопнет, как мыльный пузырь, и наступят суровые будни.

Такое ощущение есть у меня хотя бы потому, что знаю: ни один праздник не длится вечно.

Утро следующего дня слишком серое, ветреное, а с неба то и дело срывается дождь. Его тяжёлые капли бьются о стекло, стекают медленно вниз, а мне почему-то очень холодно. Не могу согреться, как не кутаюсь в толстый плед, связанный ещё моей бабушкой.

Мама ходит по квартире, будто намеренно громко топает. Волнуется. Сегодня нам назначена итоговая консультация в «Здоровом сердце», и мама места себе найти не может.

– Мама, ты трусишка, – говорю, когда она, бросив попытки заснуть, появляется на кухне.

– Я уже взрослая девочка, чтобы легко признавать свои недостатки, – вздыхает мама и ставит на плиту чайник. – Так что да, я трусиха и с этим нам придётся смириться.

Дальше мы около часа торгуемся.

«А может вообще никуда не ехать…»

«Ехать, мама».

«Может, не сегодня».

«Именно сегодня».

«Ой, да я уже здоровая, мне достаточно было просто отдохнуть».

«Отдыхаешь, не помогает».

«Но сердце совсем не колет, ничего у меня не болит. Слабость и синева вокруг губ? Да ерунда… не бери, дочка, в голову».

«Тем более едем. Пусть врач всё посмотрит и официально заключит, что ты здоровая, как конь».

Всё-таки мне удаётся без лишних нервов уговорить маму, и к двенадцати мы приезжаем в «Здоровое сердце».

– Красиво тут, – мама, открыв рот, смотрит на внушительное здание модной клиники и переминается с ноги на ногу. – Что-то я себя какой-то нищенкой чувствую… такие машины припаркованы.

– Ты наворачиваешь лишнего, Иванна Станиславовна, – беру маму под руку и мягко, но настойчиво тащу за собой.

– Ой, мы документы, кажется, забыли, – хватается за последнюю соломинку мама, но я потрясаю в воздухе пакетом, и мама скисает.

– Ладно, всё. Я готова. Идём.

Чем ближе мы к кабинету врача, чем решительнее становится мама, а у меня напротив резко портится настроение. Оно