Должник - Сергей Вольнов

И они с Реверсом продолжили путь. На долгие рефлексии нет ни времени, ни возможности. Да и желания.

– До вечера успеваем к Весам, – сообщил Орел.

– Весы? Э-э-э… это что? – Реверс попытался вспомнить, но не смог. – Не знаю такое… Надеюсь, не усыпят, как Веси.

– Посмотришь. Сегмент малопосещаемый, – ответил Орел. – Немногим довелось побывать, я в курсе. Но нас же популярные достопримечательности и не интересуют, так ведь?..

– Да я как с тобой ходить начал, вообще что-то прохожих туристов видел раз-два-три и обчелся, – проворчал Реверс. – И тех мы поубивали.

– Когда поднимемся на скалу, окажемся в первой чаше, верхней, – не став комментировать очевидность, продолжил Орел. – Дальше нам придется опуститься на вторую, она примыкает к первой, прячется за ней.

К вечеру успели. По ходу мало абнормалей встретилось, чужеродные ИФП словно расступались, давая дорогу этим двум путникам.

Сталкеры распаковали альпинистские системы и начали подъем по крутой стене. Наклон колебался приблизительно от пятидесяти до восьмидесяти градусов на всем протяжении, уступы были хлипкие, трещины редкие и ненадежные, потому подъем выдался тяжким, изнурительным. Хотя отдельно стоящая, торчавшая как небоскреб посреди поля, скала была не слишком высокой, от силы сотня метров. Реверс потом увидит, что сверху она выглядит как два соприкасающихся круга. Первый диаметром метров пятьдесят, второй шире, диаметром метров семьдесят. Первый выше, зато второй ниже. Этаких два разновеликих пня, прилепившихся друг к дружке.

– Белая чаша, это та, на которую мы сейчас вылезем. Ее платформа – белый, гладкий каменный диск. Там на поверхности встречаются кучки черных кристалликов, это черный фосфор, иногда его выносили как хабар, потом стало ясно, что за пределами чаши он теряет свойства, – зависнув неподалеку от верхней кромки, инструктировал напарника Орел. – Следующая чаша, что пониже, намного опасней. Черный диск, испещренный трещинами, из которых то и дело бьют фонтаны белого фосфора. Белый фосфор – это яд.

– Посмотрим, посмотрим… – Реверс висел рядом и, запрокинув голову, рассматривал кромку, за которой скрывалась первая из вершин.

– Весами назвали, потому что оба круга типа уравновешивают друг друга, – добавил Орел. – Черное и белое, гладкое и потрескавшееся… Характерный признак – контраст. Контраст между двумя противоположностями. И это… – Орел сделал паузу, придавая значимости дальнейшим словам. – Тебе не нужно напоминать, но все же напомню. Ничему не удивляйся.

– А почему именно эта локация? Ведь мы могли пойти в том же направлении через Пасмурную долину. Там хоть и длиннее, зато без подъемов и спусков.

– Там сейчас вихри. Лучше сюда.

– Ну ладно, как скажешь.

– Вперед.

– Вверх, – поправил Реверс.

Наконец взобрались. Наверху все оказалось в точности, как описывал напарнику Орел. Теперь им нужно было преодолеть диаметр, полсотни метров до противоположной точки на окружности кромки. Реверс присел и изучил небольшую россыпь кристалликов. Черные, блистают гранями… Одна из аллотропных модификаций фосфора.

Небо над головами распростерлось совсем не зимнее. Синее, чистейшее, просторное, раскинувшееся на всю свою ширь. В таком безоблачном состоянии оно как никогда выглядело свободным и необъятным.

Но внезапно Реверс, выпрямившийся во весь рост и сделавший несколько шагов вперед, резко замер, будто врезался в невидимый блок. Орел тоже остановился, держась позади, и с интересом глянул на напарника. Потом перевел взгляд вперед, туда, куда они шли…

Там, на некотором расстоянии от сталкеров, обнаженные мужчина и женщина любили другу дружку. Они висели прямо в воздухе, примерно в метре над землей, но это обстоятельство им ничуть не мешало. Казалось, можно подойти и потрогать – настолько реальным было зрелище. Причем в мужчине без труда узнавался… Реверс, а его партнерша, черноволосая тоненькая девушка, обладала такой сокрушительной женской привлекательностью, что на месте Реверса помечтал бы оказаться каждый нормальный мужчина.

Понятное дело, парочке внезапные наблюдатели были до лампочки. Слившимся в единое тело мужчине и женщине в такие минуты наверняка вообще до фонаря вся вселенная, их всеобъемлющий мир – только они сами, двое.

– Чаша вытягивает самые сильные образы из твоего подсознания, – выдержав паузу, объяснил Орел, поравнявшийся с напарником, чтобы видеть его лицо. – И материализует твои несбывшиеся желания.

Реверс, стиснувший челюсти, судорожно втянул воздух носом.

– Поэтому ни к чему не привязывайся, – подытожил бывший ловец желаний. – И когда попадаешь в незнакомые локации, подсознание как можешь заглушай, блокируй на всякий случай… а то еще сбудутся не в проекции, а в реале. Закрываться ты научишься, надеюсь.

В центре диска, на некотором расстоянии друг от друга, образовывая кольцевой частокол, висели в воздухе узкие пластины. В полуметре над белой поверхностью, изогнутые снизу, размером с саблю кавалериста, целиком из черного фосфора.

Орел предупреждающе покачал головой, заметив, что Реверс наконец отвел ошалевший взгляд от слившейся парочки и перевел его на черные ленты.

«Не трогай!»

Но Реверс и так должен был понимать, что «совать пальцы в розетку» чревато.

Стоило ему перевести взгляд, и проекция исчезла. Вмиг, как изображение выключенного дисплея.

Реверс снова втянул судорожно воздух и шумно его выпустил через рот. Орел похлопал его сочувственно по плечу, и они пошли дальше. Обогнув и центральное кольцо, и точку, над которой висела проекция.

До противоположного края добрались без эксцессов, перевалили кромку и по отвесной стенке опустились на второй диск. Десятиметровый перепад – детская игра для сталкеров Трота, лазавших по километровым вертикалям.

Здесь преобладал черный. Идти до противоположного края было не только дольше, но и гораздо опаснее. Фонтаны ядовитого белого пара били из трещин. Трещин и дырок было много, некоторые неактивны, но стоило наступить на неровность, и она могла рвануть. Белый фосфор летел брызгами в разные стороны, лился, вырывался наружу струями.

Передвижение напоминало ходьбу по минному полю. Десять раз подумать, прежде чем ставить ногу туда или сюда, выжидать, когда в отдельных фрагментах интенсивность спадет, и тогда можно пройти, проскользнуть…

– Время здесь относительно, – сказал Орел напарнику. – Оно не течет, не чувствуется, появляется и исчезает хаотично, как эти фонтаны.

Осторожно ступай, осторожно… Помни, каждый шаг может стать последним в пути.

Чутье у Реверса обострилось до предела, как никогда раньше. Но он справлялся, просчитал и почуял варианты, ведущие в дальнейшую жизнь. Почти справился… Когда оставалось несколько шагов до спасительного дальнего края, он едва слышно сказал:

– Все равно я бы еще раз прошел здесь, чем увидеть еще раз то… там, на белом…

И тот же миг дунул ветер. Стеганул, налетел со всех сторон – порывистый, сильный, рваный. И начал кромсать, раздувать фонтаны, разметывая несущие смерть частицы фосфора куда только можно. Реверс согнулся, закрыл голову руками и побежал, заслоняясь от этой бури, в последние мгновения уворачиваясь от настигающих его фонтанов и матерясь сквозь зубы – не от злости, скорее от неожиданности и всплеска адреналина.

У него не было возможности даже повернуть голову и разглядеть, что с Орлом. Ему оставалось только бежать, не останавливаясь, первостепенная цель – выбраться из этого пекла. И фосфорное буйство осталось позади, и ему, кажется, померещилось, что он по инерции убежал слишком далеко и летит вниз со скалы, но, открыв глаза и сориентировавшись, напарник понял, что перевалил через край, инстинктивно нащупал руками и ногами выступы и трещинки и сейчас лежит на крутом склоне, прилепившись к нему и не скатываясь, живой, живой…

Он приподнял и вывернул голову, чтобы поискать загоревшимся взглядом Орла, и заодно скользнул глазами по небу. По-прежнему синее и чистое, оно висело вверху и никуда не делось. Ему вообще не было никакого дела до того, что там творится на Земле.

Орел прижался к склону в паре метров левее. Он с интересом наблюдал за движениями напарника, сменой его состояний и выражений на лице, отнюдь не бесстрастном сейчас.

– Теперь спускаемся, – сказал он, когда понял, что Реверс его заметил и осознал, что не один на склоне лежит. – Тут градусов сорок пять крутизна, не больше, как по бульвару прогуляемся. Ты взял обе вершины.

Реверс промолчал. Только еще раз судорожно втянул воздух носом и шумно выпустил его ртом.

…Бабаище.

Об этом мифическом мутанте, обитающем в Розовой Роще, много баек ходило среди обитателей Трота. Его фактически никто и не видел, но стойкие легенды о нем в российской Зоне не исчезали с давней поры, чуть ли не с первых лет после распада Союза. Внешность описывалась всегда одна и та же.