Великий Краббен - Виктор Дмитриевич Колупаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лежа на полу пещеры, зная, что сюда-то Краббен не дотянется, я пытался его зарисовать — пальцы неумело давили на карандаш, грифель крошился.
— Однако шею он держит криво, — удовлетворенно пропыхтел Сказкин.
— Так ему хочется, наверное.
— Не скажи! Это я пульнул. Теперь он у нас контуженый!
— Из твоей-то пукалки?
— И правым ластом, заметь, йе в силу работает — убеждал Сказкин. — Ты так и запиши: это Сказкин поранил змея, не баловства ради, а для науки, для большой пользы ее.
Опираясь на ласты, Краббен тяжело выполз на берег. Он был огромен, он был тяжел — камни впивались в его дряблое массивное тело и короткая мертвая судорога вдруг молнией передернула его от головы до хвоста. Фонтан брызг окатил пещеру и Сказкин вновь ухватился за тозовку.
— Отставить!
Примерно метра не хватило Краббену, чтобы дотянуться мордой до нашей пещеры.
Это взбесило Краббена.
Рушились камни, шипели струи песка, несло взбаламученным илом, падалью, смрадом. Несколько раз, осмелившись, я заглядывал Краббену чуть ли не в пасть, но тут же отступал перед мощью и мерзостью стертых желтых клыков.
— Надолго это он? — спросил Сказкин.
— Его спрашивай!
Но поведение Краббена и мне не нравилось.
Расслабившись, устав, он, наконец, расползся на камнях, как гигантская черная медуза. Судороги короткими волнами вновь и вновь потрясали его горбатую спину. Плоская голова дергалась, как у паралитика, из пасти обильно сочилась слюна. Низкий, протяжный стон огласил плоские берега.
— Тоже мне гнусли! — сплюнул Серп Иванович, отползая в глубь пещеры.
Стоны, пронзительные, жуткие, рвущие нервы, длинно и тоскливо неслись над мертвой, как в Аиде, водой.
— Чего это он? — беспокоился Серп. — Чего ему нужно?
— Нас оплакивает…
— А сам долгожитель, что ли?
— Все мы смертны, Серп Иванович, — заметил я. — Только… одни более, другие — менее…
С высоких бортов кальдеры белесыми струями потек, наконец, туман. На уровне входа в пещеру он концентрировался в толстые овальные лепешки, и низкий, полный доисторической тоски, стон Краббена ломался в тысяче отражений. Мы будто попали в центр неумолкающего камертона, и когда туман затопил кальдеру от борта до борта, этот скрипучий, рвущий сердце стон перешел в столь же безнадежный и мертвый плач…
Забившись в дальний угол, Серп Иванович негромко поносил Краббена. Тельник он плотно заправил в штаны с лампасами и, теперь я не видел ни наколотого, ни настоящего Краббена. Тем не менее оба они были рядом.
Да и куда им, собственно, было деться?
Не слушая Серпа Ивановича, проклинающего туман и Краббена, не слушая Краббена, клянущего нас и туман, я думал о смутных придонных тектонических трещинах, обогреваемых струями ювенильных источников. Лес водорослей, неясные тени — темный, не известный нам мир…
Почему ему не быть миром Краббена?
И действительно.
Кто воочию видел гигантских кальмаров? А ведь на кашалотах, поднимающихся из океанских бездн, не раз и не два отмечали следы гигантских присосок.
Кто видел трехпалого — таинственного обитателя тропических болот Флориды и прибрежной полосы острова Нантакет? А ведь с его следов давно сняты гипсовые слепки.
Кто видел огромного червя с лапами, так называемого татцельвурма? А ведь он хорошо известен многим жителям Альп. За последние годы собраны сотни свидетельств, в которых слово в слово повторяется одно и то же: да, татцельвурм похож на червя! да, у него большая голова с выпуклыми глазами! да, лапы его малы, но их легко можно заметить!
А мокеле-мбембе — тварь, внешне напоминающая давно вымерших динозавров? Разве не утверждают охотники-африканцы, что они и сейчас встречают этих гигантов в бесконечных, крайне плохо обследованных болотах Внутренней Африки? Стоит, наверное, напомнить, что на воротах храма, посвященного древневавилонской богине Иштар, среди множества поразительных по своей реалистичности изображений, было найдено одно, ничего общего не имеющее с известными к тому времени животными. Но зато этот зверь, названный учеными сируш, как две капли воды схож с африканским мокеле-мбембе.
А кто видел третретретре — животное ростом с теленка, с круглой головой и почти человеческим лицом? Тем не менее аборигены одного из самых больших островов мира Мадагаскара утверждают, что такое животное водится в их краях, что передние и нижние конечности у них устроены как у обезьян, а уши, действительно, человеческие.
Кто видал, наконец, ископаемых дипротодонтов, заселявших когда-то Австралию? А ведь местные золотоискатели и в наши дни говорят о каких-то гигантских кроликах, обитающих в огромных центральных равнинах самого южного материка.
А разве не выловил из океанских глубин доктор Дж. Смит диковинную рыбу латимерию, считавшуюся вымершей многие миллионы лет назад?
А многочисленные слухи о том, что в озере Ворота (Верхняя Индигирка) время от времени появляется нечто вроде огромной рыбы или амфибии?
Мы привыкли к асфальту городов, мы привыкли к тесным зоопаркам, а мир… мир обширен. И в этом обширном мире, кроме гор, пустынь, тропических болот, есть еще и океаны.
Что прячется в их пучине?
— А сколько он может стоить? — не унимался Серп Иванович.
Я молчал.
Жутко неслись над водой долгие стоны Краббена.
— Много! — сам себе ответил Сказкин. — У меня столько нет. У меня столько никогда не будет!
Я молчал.
Я слушал плач Краббена.
Я видел путь Краббена в ночном океане.
Безмолвие звезд, мертвые вспышки люминофоров… Кто он?.. Откуда?.. Куда плывет?
— Никогда, — плакался Серп. — Никогда мне, начальник, не быть богатым! У меня ведь, сам знаешь, все удобства во дворе. И я как приду в тот домик с сердечком на дверях, так сразу и вижу: гривенник в углу лежит, пылью покрылся, не первый месяц лежит, а я, начальник, так и не подобрал этот гривенник!
Туман…
— А говорил, к пяти вернемся…
Туман…
— Дождь будет, однако, — длинно зевнул Сказкин. — Мы тут или с голоду сдохнем, или Краббен нас победит.
Я давно ждал этих слов.
Я, можно сказать, на эти слова рассчитывал.
От Шикотана до Шумшу всем известно: «Серп сказал— погода изменится».
И правда.
Как в гигантскую трубу вынесло в небо согретый солнцем туман. Призрачно высветились чудовищные обрывы, прозрачно отразились солнечные лучи от плоских вод. И откуда-то издалека, как стрекот швейной машинки, пришел, растянулся, поплыл в воздухе томительный, ни на что не похожий звук.
— Господи! — забеспокоился Сказкин. — А если это еще один Краббен, только летающий? Сколько живу, таких страхов не видел!
Я прислушался:
— Вертолет…
Не мы одни это поняли.
Потревоженный новым звуком (может, доисторические враги вот так вот его
