Гитлер - Марлис Штайнер

Начиная с 1936 года Геринг настойчиво требовал, чтобы координацией производства вооружений занимался один человек. Воспользовавшись расслабленной атмосферой Оберзальцберга (где только что закончили сооружение Бергхофа и где он и себе купил виллу), а также совместной поездкой на фестиваль в Байройт, он высказал Гитлеру свои предложения, главное из которых сводилось к тому, что объявить в Нюрнберге о начале новой экономической политики. Фюрер потребовал предоставить отчеты об экономическом положении – вместе с возможными способами его улучшения. Время поджимало, и Герингу пришлось воспользоваться отчетами экспертов, составленными его собственной службой, по имеющимся в Германии запасам природных ресурсов и по производству продуктов-заменителей.

Знаменитый Четырехлетний план – он получил это название только после речи Гитлера на съезде – был составлен самим фюрером в последнюю неделю августа, после закрытия Олимпийских игр в Берлине. В первой части повторялись нападки на марксизм, которые довольно скоро перешли в предложение превратить вермахт в «первую армию мира». Затем шло освещение экономического положения и представление программы, призванной «окончательно решить вопрос о наших насущных нуждах». В плане не упоминалась тотальная автаркия и признавалась необходимость импорта некоторых продуктов питания и сырьевых ресурсов.

Этот документ является красноречивым свидетельством того, что мощь Третьего рейха значила в глазах Гитлера гораздо больше, нежели социально-экономические проблемы: армия и экономика страны должны были за четыре года подготовиться к войне. О том, как организационно решить эту задачу, не говорилось ничего. Этим вопросом озаботился Геринг, еще 4 сентября, то есть до Нюрнберга, объявивший на заседании совета министров Пруссии, что отвечать за осуществление плана будет лично он. Указ канцлера, принятый 18 октября, не внес в вопрос ясности. И снова Геринг, издавший 21 октября собственный указ, подчеркнул, что будет стремиться к претворению плана в жизнь, «несмотря на любые трудности». В данном случае речь шла не о победе НСДАП, как считали многие, но о личном триумфе Геринга, который сумел создать себе вотчину вне партии, армии и государства, своего рода государство в государстве. Он сохранял эти полномочия вплоть до 1939 года, когда впал в немилость. Однако в 1936 году многие иностранные дипломаты видели в нем самого влиятельного после Гитлера человека и даже предсказывали (например, Андре Франсуа-Понсе), что он вскоре будет назначен канцлером.

Четырехлетний план подвергся многочисленным модификациям, и постепенно его выполнение было разложено на различные отрасли и компании, возглавляемые специально назначенными директорами. Избежать этой участи удалось всего нескольким концернам, однако вес отдельных промышленных объединений существенно увеличился – в первую очередь это касалось группы «ИГ-Фарбен», которая практически стала монополистом по производству синтетического бензина, синтетической резины, химической продукции для военных целей и т. д. Возникли гиганты в электрической отрасли и самолетостроении. Некоторые из них подчинялись партийному аппарату; другие были отстранены от работ, потому что сочли использование немецких природных ресурсов нерентабельным. Ответом Геринга стало создание огромного промышленного комплекса – «Рейхсверке Герман Геринг». Но все эти усилия не могли слишком долго маскировать нехватку немецкого сырья. Это положило начало известному спору, нашедшему отражение в историографии, между сторонниками «вертикальной» и «горизонтальной» схем производства вооружений в Третьем рейхе и спору о том, какие последствия это имело для военной стратегии.

Вооруженные силы

Как и другие сферы общественной жизни, в первый период армия и флот сохранили институты, унаследованные от Веймарской республики. Программы, запущенные Шлейхером, продолжали выполняться и подверглись изменениям только в 1933 году. Министр рейхсвера в апреле 1933 года был назначен вице-канцлером в новом Совете обороны рейха, а к концу месяца даже получил должность главнокомандующего вооруженных сил – правда, это решение не было обнародовано. После введения в марте 1935 года закона об обязательной военной службе министр стал именоваться министром войны.

Из всех родов войск самым большим весом пользовалась сухопутная армия. До 1934 года руководство ею осуществлял пехотный генерал Курт фон Гаммерштейн-Экворд, настоятельно советовавший Гинденбургу не связываться с Гитлером. 10 февраля 1934 года его сменил генерал Вернер фон Фритш, представитель старой школы, получивший пост главнокомандующего по случаю реорганизации армии в 1935 году; начальником Генерального штаба был генерал Людвиг Бек. Оба эти офицера отличались верностью прусскому духу, и пределом их мечтаний было создание сильной армии. Однако по мере того, как «национальная коалиция» понемногу рассыпалась, а консерваторы теряли влияние, внутри военного аппарата возникли трения. К началу 1934 года проявились многочисленные разногласия между министром войны Бломбергом и шефом его кабинета фон Рейхенау, с одной стороны, и генералами Фритшем и Беком – с другой. Последние высказывались за сокращение сотрудничества с новым режимом, хотя Фритш все же пытался найти компромисс между традиционными воззрениями и более революционными взглядами Гитлера. По его мнению, новую армию следовало создавать на основе ценностей прошлого, приспосабливая их к новым временам. Он верил, что поддержание традиций есть лучший способ сохранить влияние военной элиты. Фон Рейхенау, напротив, призывал «войти» в новое государство, чтобы таким образом сохранить традиционное положение. Этот полковник обладал достаточно здравым смыслом, чтобы понимать: семь дивизий рейхсвера, разбросанные по территории страны, вряд ли могут позволить себе экстравагантные выходки в адрес НСДАП и СА. Фон Рейхенау гораздо лучше других сознавал, что в Германии грядут глубочайшие социально-экономические перемены. Поэтому он был готов отречься от «священных коров» в виде прусских традиций, если только при этом сохранится, а то и усилится роль армии. Фон Бломберг разделял его взгляды, однако не столько в результате холодного расчета, сколько по причине очарования «национальным динамизмом», начавшимся благодаря Гитлеру. В армии были введены нацистские эмблемы – орел и свастика; вскоре последовали дискриминационные меры против евреев – под предлогом следования параграфу об арийской расе. Когда был положен конец свободе прессы, военные не протестовали; фон Рейхенау даже говорил, что это скорее хорошо.

Расхождения во взглядах офицеров, приверженных традиции, и новаторов особенно ярко проявились в вопросах тактики и методологии. Например, Бломберг требовал, чтобы во взаимоотношениях с представителями национал-социалистических организаций царил дух товарищества и общих устремлений. Напротив, фон Фритш настаивал на концепции, согласно которой офицер является примером для народа, следовательно, должен сознавать свою принадлежность к элите. Впрочем, обе эти тенденции слились воедино, стоило нацистам сделать попытку вмешательства в военную сферу. Эти попытки были расценены как нарушение условий пакта, заключенного между партнерами.

Таким образом, военные соглашались сотрудничать с Гитлером, но расходились в оценке границ и способов этого сотрудничества. В значительной мере эти расхождения базировались на разнице взглядов на современный мир. Фритш выражал приверженность доиндустриальным ценностям и ненавидел всякие «гнусные новинки» вроде автомобилей или танков. Происхождение и характер будущих офицеров значили для него неизмеримо больше, чем уровень их образования и другие качества. Бломберг и фон Рейхенау не были столь консервативны в отношении к техническому усовершенствованию и в этом сближались с Гитлером, который проявлял пристальный интерес к техническому прогрессу.

Влияние традиционалистов ослабло после введения военных округов и внедрения нового вида вооружения – авиации, до того считавшейся лишь вспомогательным средством сухопутных и военно-морских сил. Начиная с 1935 года высший военный чин в сухопутных войсках стал именоваться «главнокомандующим армии»; в военно-морских силах – «главнокомандующим военным флотом»; в авиации – «главнокомандующим воздушной армии».

Главнокомандующим военно-морским флотом был адмирал Редер, участник многих морских сражений и командир крейсера. В 1922–1923 годах он опубликовал сочинение в двух томах о крейсерской войне во вражеских водах. Он был учеником адмирала Тирпица – отца немецкого флота при Вильгельме II и ярого сторонника мировой немецкой политики. Редер ратовал за создание сильного флота, но не для войны с Англией, а для того, чтобы – идея, имевшая широкое распространение в годы правления Вильгельма, – сделать для Англии притягательным союз с Германией. При всей своей кажущейся нелепости эта идея исходила из посылки о том, что, объединившись, британский и немецкий флот сможет противостоять флоту США. Полное непонимание английского менталитета и британской политики уже принесло свои разрушительные плоды до 1914 года (вместо того, чтобы примкнуть к Германии, Англия заключила договор с Францией). Несмотря на минувший провал, сохранялась иллюзия, что сильная Германия покажется Англии более ценным партнером, чем Германия слабая; Редер, как и Гитлер, горячо поддерживал эту иллюзию.