Любовь как закладная жизни (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

Настолько же сильно. Но к безумному вожделению и желанию давно прибавилась нежность и забота. Не мог он ее обидеть. Не мог причинить боль, принудив к чему-то, к чему сама малышка не была готова.

Раскрыв коробочку, он аккуратно достал браслет. Отложил футляр на диван сбоку, с сомнением глянул на замочек. Не фонтан, конечно, но придется справляться. И очень аккуратно, стараясь ее не разбудить, обхватил золотой цепочкой тонкое запястье.

Она проснулась.

Не потому, что он сделал что-то неловко. Собственно, Боров мог по праву гордиться с собой. Ему удалось застегнуть замок с первого раза, несмотря на всю миниатюрность последнего. Но он справился. И даже не задел кожу Бусинки ни разу. А она все равно проснулась. И с удивлением, сонно моргая, чуть сощурившись, глянула на него. Потом перевела глаза на свою руку.

— Ой…

Ну, е-мое. Ну что это у нее за реакция на подарки? Ну, когда она радоваться им начнет?

Боров вздохнул.

— И все? Ой? Не нравится?

— Нравится.

Агния вдруг широко улыбнулась, кажется, еще не до конца проснувшись, и еще сильнее подтянула ноги под себя, попытавшись сесть.

— Вы вернулись!

Ладно, без разницы, как она будет реагировать на подарки, пока так радуется ему.

— Не то, чтоб вовремя, да? — Он хмыкнул.

Отвернулся и сел, уперев локти в колени, переплел пальцы перед собой.

— Что, плохой я тебе праздник сделал, да, маленькая? И концерт пропустил, и здесь не справился.

— Ну, что вы, Вячеслав Генрихович! — Она подскочила и ухватилась за его плечо.

Ее волосы скользнули по его спине, затылку, упали на щеку. Подбородок девчонки уперся ему в плечо. Она вся прижалась к его спине.

Боров закрыл глаза и мысленно выругался. И тяжело втянул воздух.

— Я сейчас кофе выпью и все будет хорошо. Все и так замечательно. Можно мне кофе? Здесь же его делают?

— Делают, — хрипло согласился Вячеслав, — ты решила, куда хочешь поехать?

Он не поворачивался к ней. Так и сидел, вперив глаза в пол перед собой. И она не сдвинулась с места. Твою мать!

— Решила! — Агния кивнула. Он прочувствовал этот кивок всем телом. — Давайте здесь останемся, и не будем уже никуда ехать. Смысл? До Нового года полчаса, если не меньше, а тут очень хорошо, по-моему…

— Ага, так здорово, что ты отрубилась, по ходу, — проворчал Боров, ощущая спиной, как вибрирует ее голос в ее же теле.

Наверное, ему не стоило бы думать об этом. Но оно как-то само, против воли думалось.

— Вячеслав Генрихович, я серьезно. Давайте останемся тут. — Она совсем перегнулась через плечо и попыталась заглянуть в его лицо. — Где еще мне разрешать встретить Новый год в ночном клубе в моем-то возрасте? — Бусинка смотрела на него с лукавой улыбкой.

Эта девчонка из него веревки вьет.

— В зал — не пущу, — рыкнул Боров, памятуя о шоу, которое должно было начаться сразу после полуночи. Там совсем не место для его малышки, точно.

Он рывком поднялся, пытаясь вернуть себе контроль над собственным телом.

— Хорошо. — Она села на пятки и проследила, как он шел к столу. — Мне и здесь хорошо.

Как ни странно, ему тоже было хорошо. Просто офигеть, насколько, несмотря на весь напряг с контролем.

— Вадик, — набрав на коммутаторе администратора, он косо глянул в сторону девчонки. Она крутила руку, рассматривая браслет. Даже губу закусила, от внимания, что ли? — Пусть мне в кабинет принесут кофе, нет, не крепкий, обычный. И шампанского. Да, два.

Распорядившись, он небрежно бросил трубку и повернулся к Бусинке. Она наблюдала за ним с любопытством, даже от браслета отвлеклась.

— Что, Бусинка, Новый год, по ходу, не кофе же ты со мной будешь чокаться, — подмигнул ей Боров.

— Здорово, — похоже, ей понравилась эта перспектива. Во всяком случае, в глазах Бусинки ему почудились веселые и радостные искорки.

Не совсем уверенный, что это лучший метод, он все же понадеялся, что сумеет хоть как-то реабилитировать почти испорченный вечер.

И тут он вспомнил о том, что вполне могло дополнить впечатления. Не центральная площадь города, конечно, но все же. Боров глянул на часы — семь минут еще есть, потом надо выходить.

Официант постучал в двери кабинета через четыре минуты. Забрав у него бутылку с бокалами и кивком головы велев поставить кофе на стол, Боров отправил парня. Сам открыл и наполнил бокалы. Отставил бутылку. Глянул на малышку, с интересом наблюдающую за каждым его действием и, усмехнувшись, поманил ее к себе пальцами.

Опустив ноги, она не глядя нащупала туфли, продолжая следить за ним, а у него кровь горела от этого безыскусного и открытого взгляда, полного интереса и чего-то того, что так будоражило его последние недели.

— Держи.

Ничего не объясняя, он вручил ей оба бокала и аккуратно подтолкнул в сторону двери. У вешалки притормозил, сдернул свое пальто, перекинув его через руку и, забрав у нее свой бокал, потянул Бусинку по коридору, к черной лестнице.

— А мы куда, Вячеслав Генрихович? — С любопытством уточнила его девочка.

— На крышу, — с ухмылкой ответил он, — не могу же я совсем тебя праздника лишить. Итак, ни елки, ни стола, ни фига…

— Зато вы есть.

Она прошептала это тихо. Он даже обернулся, чтобы глянуть ей в глаза, не уверенный что правильно расслышал. Но освещение здесь было настолько плохим, что он и лица ее не видел, не то, что глаза.

— А зачем нам на крышу?

Это она, что, спрыгивает с предыдущей темы? Ладно. Допустим, ему не послышалось.

— Увидишь, — пообещал он, и потянул ее дальше, крепко сжав одной рукой ее ладонь, свободную от бокала.

Как назло, еще и петли заело. И все-таки, они успели.

Она с некоторой опаской вышла на холодный ночной воздух, сразу поежилась, хоть и старалась держать бокал так, чтоб не пролить шампанское. Боров встряхнул пальто и, обхватив ее плечи, укутал девчонку в него. Притянул еще ближе к себе.

— Ну что, с Новым годом, маленькая? — Вячеслав поднял свой бокал.

— Думаете, уже пора? — уточнила она с робостью и подняла свой.

— Думаю… — он глянул на окрестности, прекрасно просматривающиеся с крыши, — да.

Он легонько ударил стеклом о стекло. Но звон заглушил грохот и яркая вспышка фейерверка, вдруг взорвавшегося, казалось, у них над головами.

Агния ойкнула и резко дернулась, прижавшись к нему всем телом. Боров спрятал довольную усмешку за бокалом и щедро глотнул вина. Не то, чтобы он то любил, но зато хорошее.

Вслед за первой, последовала вторая вспышка. И третья. Теперь фейерверки начали взрываться в ночном небе над всем городом, без перерыва озаряя их лица то золотыми, то синими, то красными всполохами. Стало шумно и потянуло порохом.

— Точно наступил, давай, пей, — подмигнул он малышке, смутившейся и растерявшейся из-за своего испуга.

То ли из-за этого смущения, то ли следуя его примеру, Бусинка залпом выпила чуть ли не все шампанское. Опустила бокал. И запрокинула голову так, что уперлась затылком ему в плечо, а спиной откинулась на грудь Вячеславу. Он не противился, продолжая крепко обнимать ее за пояс. А Бусинка с восхищением уставилась на это «светопреставление», то и дело пытаясь что-то ему показать. Бесполезно, кстати, он смотрел только на нее счастливое лицо и восхищенные глаза, слегка «поплывшие» из-за шампанского, выпитого залпом. Но девчонке необязательно было знать, что он невнимателен. Потому Боров кивал тогда, когда это казалось ему правильным.

Они простояли на крыше минут двадцать, наверное. Пока не исчезла самая последняя вспышка фейерверка и не затихли все крики празднующих на улице.

— Здорово, — с каким-то благоговейным восторгом выдохнула его девочка, все еще глядя в уже темное небо, — так здорово! Спасибо!

Вячеслав не успел сказать «не за что». Резко развернувшись в его руках, так, что даже немного покачнулась, Агния вдруг приподнялась на носочки и с силой прижалась к его губам.

Ее руки обвили его шею.

Его будто током шибануло. Дыхание стало в горле и руки сами дернулись, сжимаясь безумно сильно, пальцы впились в ее спину, продавливая ткань пальто. Вячеслав попытался удержаться и не поддаться, не позволить своим губам завладеть ее ртом, не ворваться внутрь языком. Он старался, лишь мягко разомкнув губы, позволяя ей делать то, что хочется, чтобы теперь не испугать ее. Когда все желаемое было так близко.