Летняя работа - Лиззи Дент

– Что ты собирался сказать?

– Я хотел сказать, что ты красиво выглядишь.

Я судорожно сглатываю, переключая передачи еще резче, чем в первый раз, пока мы выезжаем из «Лох-Дорна» на ветреную одноколейную дорогу.

– Ну, – говорю я, – так не молчи. Господи, я понятия не имею, не выедет ли сейчас другая машина. Здесь хуже, чем в Корнуолле. – Я смотрю на него, мы встречаемся взглядами и широко улыбаемся друг другу, а потом я едва не врезаюсь в пень, свернув в последний момент. – Мне лучше сосредоточиться. Кстати, куда мы едем?

– Ко мне домой, – сообщает он, и я слышу гордость в его голосе. – Здесь налево.

– К тебе домой? – Он не может иметь в виду дом его мамы, который в другом направлении.

– Вот! – Он указывает на еще одну почти невидимую дорожку среди деревьев.

– Да что, блин, такое с дорогами в этом месте? – Я ударяю по тормозам, затем сдаю назад и сворачиваю на дорожку. На самом деле она довольно красивая, хорошо очищена от деревьев и не слишком ухабистая, что заметно только тогда, когда ты уже на ней.

– Видишь вон ту рощу дубов?

– Ага.

– Там я собрал урожай белых грибов в прошлом году.

– О-о-о-о, – тяну я, – и когда они появляются?

– Обычно в августе. Давай туда. – Он направляет меня по другой дорожке.

– Так, подожди. Это твой дом?

– Да. Я купил его довольно давно, но он все еще не в лучшем виде. Ну, увидишь.

Вдруг деревья расступаются, и мы едем по дорожке вдоль фермы, где несколько овец лениво пасутся на маленьких полях. Спускаемся вниз по крутой дороге, пока местность не становится полностью открытой и перед нами не открывается каменистый залив.

– Это море?

– Ага.

Дорога делает последний крутой поворот, и в конце разбитой каменной улочки стоит такой же полуразрушенный каменный дом без крыши, а дальше – каменный дом побольше, построенный прямо в скале, с очень ветхим старым лодочным причалом. Я останавливаю машину. И на мгновение застываю на месте.

– Ну, дом не в лучшем состоянии, но вид из него просто замечательный, – признаю я, глядя на голубой залив. Мое сердце внезапно поет от ощущения свободы и покоя.

– Пойдем. – Джеймс выходит из машины и достает из заднего кармана связку ключей. Меня обдает морским воздухом, и я на мгновение вспоминаю Плимут и счастливые дни на берегу моря с арендованными полосатыми шезлонгами, сахарной ватой и толпами людей. Я не помню точно, откуда это воспоминание, но в нем определенно есть Хизер.

Затем тишину нарушают чайки, которые с криком кружат над вершиной холма и над коттеджем.

Я ахаю, когда он открывает дверь. Мы проходим прямо в гостиную, и она потрясающая. Коттедж явно разваливался, но вместо того, чтобы отреставрировать его, Джеймс решил сделать внутри абсолютно современный интерьер.

– Эта стена обрушилась около восьмидесяти лет назад. Просто рухнула в море, – объясняет он, – поэтому я вырезал стеклянную пластину и вставил ее в дубовую раму, чтобы точно подогнать ее под отверстие. Мне нравится, что видно, где она отвалилась, но теперь дыра герметично закрыта. И здесь круто, потому что иногда прилив доходит до самого окна.

Это невероятно. Огромная стеклянная стена дома с видом на море, что придает коттеджу открытость и легкость, чего не ожидаешь от такого старого здания. Но поскольку она сделана из стекла и дерева, то смотрится очень естественно.

– Я пока сделал только эту стену. – Я оглядываюсь и вижу, что он ставит кофе на старую газовую плиту и достает яйца из холодильника. – Это дорого. И нужно время, чтобы сделать все правильно, понимаешь?

– Это потрясающе. Идеальное сочетание старого и нового. – Я снова смотрю на океан.

– Тут много чего нужно сделать, – признает он. – Я делаю по мелочам, когда есть время. Уже хотя бы есть электричество и газ. А в прошлом году мы установили септик, так что туалеты не такие отвратительные, как раньше.

– Ты планируешь когда-нибудь сюда переехать?

– Планирую, Птичка.

Я закрываю глаза и прокручиваю в голове, как он называет меня Птичкой.

Солнце неожиданно проникает в комнату через небольшое окно в крыше. Я смотрю вверх и прикрываю глаза:

– Здесь тоже раньше была дыра?

– Да. Но тут она пришлась к месту. Получилось идеальное окно. Присаживайся, я приготовлю завтрак.

Я сажусь на старый диван, с которого открывается вид. И проваливаюсь в него. Он похож на пуховую перину. Достаточно глубокий, чтобы вытянуть обе ноги и скрестить их. Я натягиваю на себя мягкое шерстяное одеяло. На маленьком перевернутом ящике из-под яблок лежит куча кулинарных книг – старый экземпляр «Как стать богиней домашнего очага» Найджелы Лоусон и «15-минутные блюда от Джейми» Джейми Оливера. Еще там стоят две фотографии в рамке: одна Ирен и Джеймса (он выглядит примерно на неловкие восемнадцать лет), а другая – мужчины с огромными бакенбардами и русыми кудрями. Он на кого-то похож.

– Это твой отец?

– Да.

– Ух ты, классные бакенбарды.

– Ага. Это единственная фотография, которая у меня есть. И когда-либо будет, я полагаю.

– Мне неловко, что я сказала, что он гад, когда мы ходили на рыбалку.

– Я не знал его. – Джеймс пожимает плечами. – Мама дала мне эту фотографию, и мне показалось, что я должен вставить ее в рамку. Я не уверен, что оставлю ее здесь, но она не хотела, чтобы фото стояло в коттедже.

Вскоре он уже приносит поднос с французскими тостами и пару кружек кофе с теплым молоком. Тосты слегка посыпаны сахарной глазурью, и не успеваем мы доесть их до конца, как напряжение начинает нарастать снова. Во всем виноват мед из банки. Когда он наливает его на тост, я нахожу это до смешного эротичным, что заставляет меня хихикать.

Джеймс кладет руку мне на талию.

– От меня воняет, – говорю я. – Я не принимала душ, и на мне все еще вчерашние трусики. О, и в этом свете, должна предупредить, тебя ждут некоторые разочарования. Например, мои соски слишком большие и не подходят по цвету к коже. У меня есть шрам на правом бедре от того, что по пьяни я сползла по перилам, а из перил торчал гвоздь. Живот у меня плоский, только если я лежу на спине и вдыхаю. Тогда он выглядит неплохо, как мне кажется. Но это за счет груди, которая тогда начинает исчезать под мышками.

И тут он снова целует меня. Я думаю, чтобы просто заткнуть, и наверное, это мудрая мысль, потому что я, видимо, собираюсь продолжать