Война и мир Ивана Грозного - Александр Тюрин

Схожего мнения придерживался и С. В. Бахрушин, которые отмечал возникновения общероссийского рынка и быстрый рост железоделательного, суконного, кожевенного производств в эпоху Ивана Грозного.

Железоделательное производство развивалось в Устюжне, Тихвине, Белозерском крае, Карелии, Лопских погостах. (Увы, помимо железа, других руд в России нет.) Лодейное дело процветало в Вологде и Холмогорах. Товарная деревообработка – в Калуге и Твери. Суконное производство – в Можайском уезде, Ржеве, Вологде. Солеварение в Поморье и в Астрахани. Ярославль, Белоозеро, Новгород, Астрахань и Казань зимой рассылали во все концы государства замороженную рыбу. Селитру изготовливали в Угличе, Ярославле, Устюге. Производство огнестрельного оружия было развито в Москве.

Русский город в это время насчитывает около 200 ремесленных специальностей. Ремесленники работают уже не на заказ, а на рынок, нередко объединяются в артели, перемещающиеся по стране.

Михалон Литвин с воодушевлением сообщает: «Так как московитяне воздерживаются от пьянства (!), то города их изобилуют прилежными в разных делах мастерами». Удивительно, но факт, в эпоху Ивана Грозного русские были трезвым народом, что-то вроде сегодняшних швейцарцев.

В это время быстро растет слой зажиточных крестьян, занятых торговлей. Особо в селах, расположенных вблизи больших торговых путей, – волжского, нарвского, беломорского. Вокруг сельских торговцев группируются дворы крестьян, отказавшихся от пашни, для того, чтобы заниматься ремеслом – кузнечным, гончарным, плотничьим и т. д. Из таких торговых сел постепенно возникают новые города. Сельские купцы открывают свои лавки и в старых городах, которые освобождены царем от боярского и наместничьего управления.

Энтони Дженкинсон, первый английский посол в России, в своем «Путешествии из Лондона в Москву» находит на участке от Холмогор до р. Емцы, что «вдоль всего этого пути русские выделывают много дегтя, смолы и золы из дерева». На северной Двине англичанин видит много судов, дощаников и насад, которые перевозят товары из Холмогор в Вологду, причем грузоподъемность насад достигает десятков тонн. Этими судами доставляется соль с морского побережья в Вологду.

Наилучшие условия для вольнонаемного труда представляли со второй половины XVI века – после разгрома Казанского ханства – северное и среднее Поволжье, а также русский север, особенно Холмогоры, Вологда, Белоозеро. В этих районах проходили интенсивные торговые пути, были развиты разные промыслы, рыболовство, солеварение, канатное производство, выделка кож и т. д.

О путешествии из Вологды в Москву английский посол Рэндольф пишет в самый «разгар» опричнины, в 1569: «Здесь (как и в других городах) много церквей; некоторые построены из кирпича, остальные из дерева… в городе большая торговля, и здесь живет много богатых купцов. Отсюда мы поехали по земле в Москву на почтовых, до Москвы 500 больших верст. Ели и ночевали в почтовых городках. Страна здесь очень красива: ровная, приятная, густо населенная, пашни, пастбища, много лугов, рек, красивых и больших лесов».

В Москве, даже после разорительного нашествия Девлет-Гирея, английский путешественник Дж. Флетчер находит 42 тысяч дворов и 75 верст в окружности. Таким образом население Москвы достигает 200 тысяч человек и превосходит население Лондона. (После Смутного времени, при Михаиле Федоровиче в Москве – только 10 тысяч, и 16 тысяч в конце XVII века).

По сообщению английского путешественника Р. Ченслера в Москву ежедневно прибывает 700–800 возов с зерном.

Во второй половине XVI века рядовые ремесленники в Москве могли заработать до 14 рублей в год, кузнецы в Туле около 10 рублей. При пятидневной рабочей неделе, поденщик мог заработать в год на типичной алтынной оплате (3 копейки в день) примерно 7 руб. 50 коп. А годовой прожиточный минимум одного работника равнялся 2–2,5 рублей. На свою дневную плату поденщик мог жить в течение 3–5 дней.

Вот некоторые цены того времени. 20-фунтовый (9 кг.) каравай хлеба стоил 3 копейки. Телега, упряжь и хорошая лошадь обходились примерно в 6 рублей, а с дешевой лошадью в 3,25 рублей. Сани-дровни стоили около 17 копеек, топор – 5–7 копеек. Готовый сруб большого дома (около 70 кв. м) стоил 8-10 рублей, а дом поскромнее – вдвое дешевле, амбар – 5–6 рублей. Заработная плата включала в себя и оплату части прибавочного рабочего времени. Труд оплачивался почти что по его полной стоимости. Это хорошо для работника, но плохо для роста и концентрации капитала.

Оттого, что ремесла и промыслы не способствовали накоплению частного капитала, верховная власть, аккумулировавшие достаточные средства, сама способствовала развитию кустарного производства, например в Кадашевской, Хамовской и других московских слободах.

Даже злобный недоброжелатель Грозного Н. Карамзин упоминает: «Размножение городов благоприятствовало и чрезвычайным успехам торговли, более и более умножавшей доходы царские».

В царствование Ивана IV на юге было отстроено более дюжины городов, построен Волхов на севере, бурно развивается Вологда, идет быстрое строительство городских поселений на Волге, Каме и в Пермском крае.

Иван принял Россию с 160 городами, а оставил с 230.

Нельзя пройти мимо начала книгопечатания в России. В 1563 открывается первая типография, созданная печатником Иваном Федоровым. В послесловии к изданному этой типографией «Апостолу» (1564), видимо самим Федоровым сказано: «Он же (царь) начат помышляти, как бы изложити печатные книги, якоже в Грекех и в Венецыи и во Фригии (очевидно, Фрягии, т. е. Италии) и прочих языцех».

После учреждения опричнины, печатный двор остался в земщине, руководители которой относились к деятельности типографии с подозрением. Они, как указывает Р. Скрынников, оказывали постоянный нажим на Ивана Федорова, подозревая в «порче» священных книг. В итоге Иван Федоров уходит в Литву, где описывает причины этого следующим образом (1574): «превеликого ради озлобления, часто случающегося нам, не от самого государя, но от многих начальник и священноначальник и учитель, которые на нас, зависти ради, многие ереси умышляли, хотячи благое дело в зло превратити и божие дело в конец погубити».

По мнению Виппера, упомянутые Федоровым «начальники»-аристократы, боясь усиления служилого дворянства и торгово-промышленного сословия, не желали их просвещения.

Псевдорики старательно мусолят миф о некоем хозяйственном разорении, учиненном Иваном Грозным в период опричнины, что дескать и стало причиной Смуты. Реальная история свидетельствуют о другом. Фундаментальный экосоциальный кризис во многих регионах России начался еще до воцарения Ивана Грозного и уж, тем более, до введения опричнины. Был он связан с пребыванием основной массы русского населения в зоне рискованного земледелия, где природно-климатические условия препятствовали интенсификации земледельческого хозяйства. Кризисные процессы удалось компенсировать в конце 1550-х, первой половине 1560-х гг. за счет хозяйственного подъема, начатого присоединением новых земель, и открытием русской торговли на Балтике. Однако в конце 1560-х и начале 1570-х гг. неблагоприятные климатические изменения ударили по слабому земледельческому хозяйству центра и северо-запада Руси. Кризис «вернулся» вместе с неурожаем, голодом и катастрофической эпидемией чумы; неблагоприятное воздействие этих факторов было усилено разрушительными крымско-татарскими нашествиями. Из районов, пораженных бедствиями, люди уходили на юго-восток, на земли с более благоприятными природно-климатическими условиями. Как пишет проф. Платонов: «В новых областях от верховьев Оки до Камского устья залегал почти сплошной, с небольшими островами песка и суглинка, тучный пласт чернозема. Этот чернозем давно манил к себе великоросса-земледельца… Когда же по взятии Казани правительство московское утвердилось на новых местах, и жизнь на этих окраинах стала безопаснее, сюда по известным уже путям массой потянулось земледельческое население, ища новых землиц взамен старой земли, отходившей в служилые руки. Успехи колонизации этих новых земель так же, как и успехи колонизации в понизовых и украйных городах, обусловливались тем, что свободное движение народных масс соединялось в одном стремлении с правительственной деятельностью по занятию и укреплению вновь занятых пространств». Правительство само производило определенные перемещения населения из центральных районов на окраины. Притом, менялся его социальный статус; из тяглого, черного, оно превращалась в белое, не обремененное податями. На крымских, литовских и ливонских рубежах в новые и старые города-крепости водворялись служилые «по прибору», там создавались стрелецкие, пушкарские и другие «приборные» слободы. В северных районах, которых не поразила чума и нашествия, быстро росло население и развивался торгово-промышленный класс.