История русской армии. Cлавные военные традиции российских и советских полководцев - Сергей Павлович Андоленко

а с ней и окончание войны. Он теряет свою славу. Поход, который должен был стать молниеносным ударом, нанесенным рукой мощной самодержавной России по слабому маленькому мятежному Польскому королевству, превращен Дибичем в затяжную кровопролитную войну. Один генерал дал ему совет остановить кровопролитие, и он имел слабость ему последовать. Дибич никогда не называл имени этого генерала, но на смертном одре сказал Орлову: „Мне дали вредный совет; последовав ему, я согрешил против императора и России. Главнокомандующий один ответствен за свои действия“» (Бенкендорф). Офицер из свиты Дибича, Стогов, называет имя того «советчика»: «Я вижу скачущего галопом великого князя Константина. „Браво, фельдмаршал, поздравляю!“ Дибич молчит. „Фельдмаршал, — продолжает великий князь, — поляков режут, как баранов, фельдмаршал, я требую — пощады!“ Дибич не реагирует. Тогда Константин начинает нервничать: „Фельдмаршал, с вами разговаривает старший брат вашего императора!“ Дибич вскакивает, вытягивается по стойке „смирно“, отдает честь и говорит: „К вашим услугам, ваше императорское высочество!“ — „Прикажите прекратить резню!“ И тут Дибич приказывает трубить отбой атаке».

Получивший такое известие царь отказывается что-либо понимать. Вот несколько выдержек из писем, которые он адресовал тогда Дибичу: «Признаюсь Вам, что ожидал больших результатов. Невероятно, что после такого нашего успеха неприятель сумел спасти всю свою артиллерию и в полном составе перейти Вислу по единственному мосту… Итак, 8000 человек выведены из строя и, если не считать по меньшей мере равных потерь у неприятеля, нет никакого другого результата! В этой несчастной войне Вы сообщаете мне о неудачах гораздо чаще, чем посылаете хорошие известия. Имея 189 тыс. человек, мы бездействуем, когда против нас всего около 80 тыс. Я огорчен оборотом, каковой приняла война, от коей зависит политическое существование России… По правде говоря, я не знаю ни что Вы делаете, ни что происходит у Вас в голове. Все это весьма печально для армии, которую Ваша вечная нерешительность, постоянные марши и контрмарши лишь утомляют и приводят в уныние; она должна потерять всякую веру в своего вождя, когда не видит иного результата своих бесполезных усилий, кроме нужды и смерти!.. Это первый раз, когда русская армия численностью в 89 тыс. воинов обороняется от 40 или 50 тыс. мятежников; боюсь, скоро армия потеряет традиции, и не верю в обратное!» Действительно, в Польше происходят удивительные события. После сражения при Грохове Дибич ведет себя пассивно, что позволяет полякам восстановить свои силы. 3 марта Дверницкий разбивает кавалерию генерала Кавера и отбивает у него четыре пушки. Только тогда Дибич планирует операцию. Оставив 6-й корпус перед Прагой, он сам с основными силами пойдет на Тирчин, перейдет там Вислу и ударит противнику в тыл. Поляки пользуются уходом Дибича, чтобы 31 марта атаковать Розена. После ожесточенного боя, продолжавшегося весь день, порядки 6-го корпуса прорваны польской кавалерией. Потери русских значительны: 5000 убитых против 500 поляков. Розен отступает к Минску, но его арьергард разгромлен при Игане Продзинским и потерял 3000 человек. Дибич отказывается от своего плана и возвращается назад, потом колеблется, топчется на месте и теряет время в маршах и контрмаршах. Поляки пользуются этим; они собирают 46 тыс. человек под командованием Скржинецкого, чтобы атаковать русскую гвардию, слишком углубившуюся в междуречье Буга и Нарева. Ее полки, рассредоточенные великим князем Михаилом, мужественно сопротивляются, но великий князь приказывает отступать на Остроленку. Это верх позора. Непобедимая императорская гвардия отступает перед мятежниками! Дибич решает прийти ей на помощь. 22 мая он разбивает Лубенского при Нуре, а 26 мая встречается при Остроленке с основными силами польской армии. В кровопролитной битве, продолжавшейся весь день, удается вырвать победу, поляки бегут. Они потеряли 9500 человек против русских 5000. Но Дибич колеблется и не преследует разбитого противника. Взбешенный Николай пишет ему: «Храбрость наших войск, участвовавших в кровопролитной битве, достойна, как и всегда, восхищения. Тем печальнее видеть, что эти храбрецы пали, как и под Прагой, в деле, не давшем результата. Почему Вы не воспользовались успехом, чтобы преследовать неприятеля?»

В этот момент в войсках начинается эпидемия холеры. Страшная болезнь в несколько часов уносит великого князя Константина и фельдмаршала Дибича. Главнокомандующим назначен Паскевич. Он, наконец, добьется решительной победы. Собрав все силы, Паскевич идет на Варшаву. 6 сентября русские берут ее штурмом. Борьба носит неслыханно ожесточенный характер, потери с обеих сторон очень велики. Но вечером русские знамена развеваются над укреплениями Воли. Потрясенный Паскевич сдает командование Толю. Штурм возобновляется 7-го на рассвете, и город капитулирует. 8 сентября русские вступают в покоренную польскую столицу. Они потеряли 10 500 человек, поляки — 11 тыс. и 132 пушки. Потребуется еще некоторое время, чтобы окончательно усмирить страну, но в целом восстание сломлено. Польская армия спасается бегством в Пруссию, к концу года спокойствие восстановлено. Автономия королевства упразднена, конституция отменена, Польша просто присоединена к России. Строгости сменяются милосердием. «Победа покрывает все». Поражения забыты. Никто не задумывается над их причинами.

Интервенция в Венгрию (1848–1849)

Революция 1848 г. потрясает Европу. Она охватывает и Австрию. Поднимается Венгрия. Австрийцы обращаются к России с просьбой о помощи. «Признаюсь тебе, — пишет царь Паскевичу, — что не имею никакого желания вмешиваться в эти дела. Уроки прошлого позволяют предвидеть зависть, злобу и неблагодарность. К сожалению, бандиты вроде Бема, на мой взгляд, являются врагами не только Австрии, но порядка и спокойствия во всем мире».

26 марта 1848 г. оглашено решение о вторжении в Венгрию. Оно встречено с неодобрением. «Мы прекрасно помним, что в рядах армии, отправленной на помощь Габсбургам, строго соблюдались требования дисциплины и добросовестно исполнялся воинский долг, но никто не заметил симпатий к Австрии», — пишет один современник, а двое офицеров сохранили для потомков настроения своих соратников: «Главным моим чувством было сожаление об участии в истреблении неприятеля. Я не испытывал к нему никакой враждебности, напротив, уважение и симпатию». «Все солдаты и офицеры русской армии, без различия, испытывали живые сожаления оттого, что соучаствуют в великой беде, обрушившейся на венгерский народ. Мы были грустны и раздосадованы».

190-тысячная армия вступает в Венгрию и Трансильванию. 2-й (Куприянова), 3-й (Редигера) и 4-й (Чеодаева) корпуса действуют в Венгрии под командованием Паскевича; 5-й корпус (Лидерса) — в Трансильвании. Паскевич постарел. В этом окружении и ему не удастся блеснуть полководческими талантами. «В этой кампании Паскевич потерял свою военную репутацию. Имея армию в 100 тыс. человек, он трижды упускает возможность уничтожить неприятельскую армию в 20–25 тыс. (Вайцен, Мишкольц, Дебрецен), теряя время в