Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри - Галина Романова

Чем ближе троица подходила к городу, тем больше Брехт замедлял шаги. Не страх заставлял его сдерживаться, а неизвестность. За десять месяцев, прошедших с тех пор, как покинул Радужный Архипелаг, он успел достаточно узнать об окружающем мире, но этот город так разительно отличался от того же Эвлара, что рука сама поневоле тянулась к рукояти талгата. И дело здесь было вовсе не в странной архитектуре и не в одеяниях стражников на воротах. И даже не в гортанной, немного трескучей речи, которую они успели уже наслушаться в селениях и в которой не понимали ни слова. Они попали в совершенно новый, незнакомый мир, который живет по своим законам и наверняка суров с чужаками.

Не доходя до ворот пары сотен шагов, Брехт свернул с дороги и отошел на обочину, присев под раскидистым деревом, которое было увешано странными мелкими плодами, по форме напоминающими малину, но по размерам и на ощупь сильно от нее отличающимися. Раздавив один в пальцах, Брехт лизнул получившуюся кашицу. Кажется, съедобно.

— А почему мы остановились? — Сорка с беспокойством вертела головой. Дорога со стороны гор была пустынна, лишь несколько пешеходов, как и они, да какая-то повозка с большими колесами, запряженная парой низкорослых лошадок, торопились к воротам.

— Мы не можем войти в город просто так, — Брехт подтянул к себе ветку, сорвал еще несколько плодов, догадавшись, что самые темные и мягкие и есть самые спелые. — Надо осмотреться!

— Да чего там осматриваться! — притопнула ногой девушка. — Там моя мама…

— Ты уверена? Сама же говорила — море…

— Ну может, город стоит не на самом его берегу, а чуть в стороне… Может, его просто не видно за стенами, но оно там. — Сорка махнула рукой.

Брехт задумчиво растер в пальцах один плодик и внимательно посмотрел на темную жижу, испачкавшую пальцы. А потом поднял взгляд на городские ворота. Как раз в этот момент мимо проехала повозка, влекомая двумя остроухими пони, и стражники начали торговаться с возницей. Ветер, доносил обрывки фраз, сказанных на непонятном гортанном языке.

— Мы войдем в город, — промолвил Брехт пару минут спустя.

— Ура! — захлопала в ладоши Сорка. — И я увижу маму!

Льор был настроен более прагматично.

— Что надо делать? — поинтересовался он.

— Тебе — ничего, — ответил орк и коротко, почти без замаха, ударил юношу в челюсть. Эльф рухнул на землю, потеряв сознание.

Рабочий день заканчивался, но радости это не доставляло. День выдался неудачным — то ли из-за жары, то ли потому, что сегодня была середина недели, народа через западные ворота прошло мало и почти ни с кого не удалось слупить лишние гроши. Повезло только с одним богатеем, который слишком торопился, чтобы точно пересчитать всю сдачу, да с крестьянином, которому удалось скормить байку о новом налоге на навоз: «Твои ослы гадят на улицах? Гадят!.. А убирать кто будет? Вот и оплачивай труд уборщиков!» Но этого оказалось мало, чтобы делить на пятерых. Всего-то и хватит, что на кувшин мутной ячменной бузы да на пару лепешек для закуски. Поэтому скучавшие на посту стражники аж встрепенулись, когда на дороге показалась бредущая пешком группка людей.

Впереди шагал высоченный плечистый мужчина, покрытый пылью так, словно извалялся в ней нарочно. Впрочем, это не скрыло от взглядов стражников ни кривого меча странной формы, висевшего на боку, ни чужеземной одежды. Наемник-иностранец, которые иногда попадались в этом городе. Левая рука у него была перевязана. Он нес раненого юношу — у того беспомощно болтались конечности, а голова была обмотана окровавленной тряпкой. За пояс великана цеплялась босоногая черноволосая девушка в рваном платье. Никаких вещей при них не было, разве что на правом плече у великана висел тощий мешок, но стражники переглянулись и подтянулись, нутром чувствуя возможность поживиться.

— Значит, так, — заговорил один. — Парень ранен, а у нас в городе только что открылась бесплатная лечебница. И всего за пару медных монет мы покажем к ней короткую дорогу…

— Ага, а еще скажем, что у нас ввели налог на чистоту. Так что им либо придется из-за грязи ночевать под открытым небом, либо заплатить за то, чтобы вымыться в канале, — добавил другой.

— Кроме того, у него меч на две ладони длиннее разрешенного указом размера, так что с него еще два медяка за «лишнюю» длину. Или пусть укоротит его! — кивнул третий.

— И вообще, — четвертый прищурился на садящееся солнце, — светило уже коснулось дальних отрогов, и типа только что прозвучал сигнал к закрытию ворот! А мы ну вроде как нарочно ради них остались на посту, так что имеем право потребовать дополнительную плату за беспокойство! Итого, — он подсчитал на пальцах, — одиннадцать медяков!

— Дюжина! — быстро поправил первый. — Для ровного счета!

— Вы о чем? — Из караулки вышел десятник, почесывая живот. — С кого дюжина медяков?

— Вон! — заухмылялись солдаты.

Десятник вытаращил глаза:

— Да вы что? Это гурх!

— Чё?

— Горец! Не слыхали? Быстро копья к земле и делаем вид, что нас тут нету! С гурхами связываться — себе дороже!

— Но как же… двенадцать медяков, — чуть не простонал один из стражников.

— Вот он их с тебя и слупит, если рискнешь ему помешать!

Стражники переглянулись. Их четверо, а гурх — один, да с мальчишкой на руках, да еще с перевязанной рукой. Да девка будет У него под ногами путаться. Ничего, справятся!.. Дюжина медяков — серьезная пожива.

Десятник все правильно понял и, сплюнув, отошел в сторонку. Что с них взять! Молодые, жизни не нюхали!.. А его в молодости как-то занесло в горы. По гроб жизни воспоминаний хватит!

Троица тем временем подошла к воротам. Черноволосая девица прижалась к гурху, стреляя глазами из-под спутанных волос. Мальчишка на руках не приходил в себя. Гурх шагал спокойно и остановился, приблизившись вплотную к копьям, которые стражники скрестили перед его грудью. Да и то задержался лишь для того, чтобы, повернувшись боком, попытаться раздвинуть их плечом.

— Стой! Стоять! — Один из стражников шагнул вперед. — За то, чтобы пройти через ворота, ты должен заплатить двадцать! Понимаешь — двадцать! — Он показал растопыренные пальцы. — Двадцать монет!

Его товарищи ждали. Никто не удивился тому, что откуда-то появились лишние восемь медяков — городской казне тоже должно что-то перепасть!

Гораздо удивительнее повел себя горец. Нахмурив брови, он какое-то время сверху вниз смотрел на трясущего растопыренными пальцами стражника, а потом, как куклу, подбросив мальчишку в воздух, ударил ногой.

Стражника смело, как сухой лист. Второй удар пришелся на поставленные на попа козлы, которыми перегораживали ворота в особенных случаях. К ним были прислонены приставная лестница, чье-то копье и брус, которым запирали засов. Удар был такой силы, что вся эта конструкция не выдержала и рухнула… Туда, где только что стоял гурх, но его там уже не было. Спокойно подхватив мальчишку, он успел отскочить в сторону вместе с цеплявшейся за него девушкой и, не целясь, лягнул ногой назад.