Потерянные - Тея Лав

нам кофе. Мы усаживаемся на небольшую софу напротив огромного от потолка до пола окна. Перед нами раскинулся Манхэттен с его неоновыми огнями и небоскребами.

– Всегда мечтала жить в этом городе, – тихо говорит Кирстен, держа кружку обеими руками.

– Заканчивай учебу и перебирайся сюда. Ты ведь знаешь, что можешь рассчитывать на мою поддержку.

Она молчит и продолжает пить кофе. Я терпеливо жду, когда она коснется той темы, о которой хотела поговорить. Хотя сомневаюсь, что мне она понравится.

– Завтра вечером мне нужно быть в Бостоне. Я не могу так долго задерживаться.

Я знал, что это не навечно. Что Джейкоб снова будет далеко. А я ведь только его узнал.

Набрав воздуха, чтобы унять быстро бьющееся сердце, я отвечаю:

– Мне бы этого не хотелось, но я не могу вас удерживать.

– Вообще-то, – она чуть поворачивается ко мне, – можешь.

Я смотрю на нее. Видя мое замешательство, Кирстен вздыхает.

– Макс, ты думал о том, что у твоего сына может появиться новый отец?

– У тебя есть парень? И у вас все серьезно, да? – Кажется я понимаю, о чем она. Облегчение сменяется гневом.

– Как ты можешь такое говорить? По-моему, я ясно дал понять, что буду неотъемлемой частью жизни Джейкоба. И ты тоже с этим согласилась, простив меня. Сейчас ты в моей квартире, Кирстен. В соседней комнате спит наш сын. Я собираю каждый цент, чтобы обеспечить ему будущее.

Она не имеет права сначала дать мне надежду, затем бессердечно отнять ее.

– Да, да. Я знаю, – поспешно говорит она, слегка опешив от моего порыва. – Но я не хочу, чтобы мой сын так рос. Мотаясь из города в город, из дома в дом, из семьи в семью.

– Ты говоришь разумно, Кирстен. Но мы оба знали, на что шли. Я тоже этого не хочу, но никак иначе. Сначала нам будет сложно, но когда он подрастет, то все поймет. Мы справимся.

Она кивает моим словам, но я вижу, что она не согласна.

– Ты понимаешь, что мне было сложно простить тебя, Макс, – глядя в окно, говорит она. – Но я нашла в себе силы. Потому что понимаю, что моему сыну нужен отец. Настоящий отец. Я… – она придвигается ближе и накрывает своей ладонью мою руку. – Мы могли бы попробовать. Ради Джейкоба.

Смысл ее слов доходит до меня не сразу. Я нахожусь в каком-то оцепенении, переваривая их суть. Тем временем Кирстен тянется к моим губам и едва касается их своими.

Возможно слишком резко, но я отстраняюсь от нее.

– Кирстен. – Я хватаю ее за плечи и смотрю в ее глаза. – Ты-то хочешь этого? Или тебе внушила это моя мать?

Она сдерживает слезы и отодвигается от меня.

– Ты слишком резок с ней. Она хочет для тебя лишь лучшего и для нашего сына тоже.

Я усмехаюсь:

– Ты ее совсем не знаешь.

– Можно ведь, хотя бы попытаться, – тихо говорит она.

– Кирстен…

– Что? – резко говорит она и поднимается с софы. Она начинает расхаживать передо мной взад-вперед. – Я и без этого чувствую себя отвратительно, предлагая себя тебе. Но на что только не пойдешь ради собственных детей. Ты должен это понять. Ты можешь никогда его не увидеть.

Когда она соскочила, я даже пожалел ее и ее слова заставили меня задуматься. Но когда она произносит эту угрозу, я снова злюсь.

– Ты угрожаешь мне? Если я не буду с тобой, то ты будешь прятать от меня моего сына?

– Он не был тебе нужен почти полтора года! И все, то время, что я была беременной и терпела насмешки одноклассников, тебя тоже не было. И вот ты смеешь мне ставить условия.

– О чем ты? Я не ставлю условий. Я жалею о том, что было, но не могу вернуться и все исправить. Перестань тыкать мне это в лицо, если простила. Кирстен, послушай. – Я хватаю ее за руку и сажу на софу рядом с собой. – Я понимаю тебя и тоже хочу, чтобы у нашего сына была полноценная семья. Но мы не можем этого ему дать. Ты ведь не любишь меня. Мы не влюблены.

Она молча опускает глаза и не возражает.

– Представь, какой будет наша семья без любви. Я знаю это, я в этом рос. С моим сыном такого не будет. Нельзя взять просто так и сойтись. Это неправильно. Мы сделаем только хуже. Но сейчас уже слишком поздно шантажировать меня. Я никуда не денусь и буду ему отцом, хочешь ты этого или нет.

Я знаю, Кирстен это прекрасно понимает, но ее упрямство не дает ей сдаться.

– Я поняла тебя. – Она вытирает слезы рукавом халата и встает на ноги. – Ты прав, но… Случается, что мы делаем неправильные выводы и принимаем решения, о которых позже будем жалеть. Завтра мы улетаем. Я даю тебе шанс все взвесить и поразмыслить. Джейкоб бы мог остаться с тобой на несколько дней до следующего уикенда. И я тебе доверяю.

С этими слова она, гордо подняв голову, уходит.

Одна мысль, что мой сын может остаться со мной рождает в моей голове такие фантазии. Мы могли бы поехать в дельфинарии, в которых еще не бывали, прихватив с собой Лив и Райана. Мы могли объедаться пиццей и панкейками, валяться на капоте «Мустанга» и смотреть как Лив фехтует.

Но этого не будет. По крайней мере, не в ближайшее время.

Как бы я этого не хотел, я не могу поддаться искушению и манипуляциям Кирстен. Я уверен, мама ей многое наболтала и это отчасти ее идея. И я знаю, ради каких целей.

Кирстен открыто мной манипулирует, играя моими чувствами к сыну, и намерено поднимая мои прошлые ошибки. Но я не могу. Если бы я не встретил Лив, мне бы больше ничего так сильно не хотелось. Я бы не раздумывая, поддался ее так называемому шантажу.

Но мысли о том, что я потеряю Лив делают мне больно, создавая огромную пустоту в душе. И это дело не выбора.