Белоэмигранты между звездой и свастикой. Судьбы белогвардейцев - Олег Гончаренко

Одним из британских жестов «доброй воли», и в целях сохранения в воинской части, «Преображенского марша», герцогом Эдинбургским Филиппом, был издан указ для английской конной гвардии исполнять этот марш при официальных церемониях.

24 июня 2004 года радио «Маяк» озвучило в эфире краткое сообщение: «24 июня в Букингемском дворце в рамках государственного визита президента России Владимира Путина в Великобритании состоялась торжественная церемония передачи знамени императорского Лейб-гвардии гренадерского полка Музею российской гвардии, который работает в Государственном Эрмитаже в Петербурге. Церемония передачи прошла при участии британского гвардейского гренадерского полка и военных представителей России…» В документе на передачу этого знамени зафиксировано, что это знамя должно вернуться в Россию тогда, когда не будет власти большевиков, когда изменится политический строй в стране. И первым условием стояло обязательство в том, что-либо оно должно быть возвращено в возрожденную или восстановленную воинскую часть, то есть Лейб-гвардии гренадерский полк, которого, как известно, нет, либо может быть передано в Музей гвардии. Передача полковой реликвии Путину была с возмущением отмечена классиком российской исторической мысли С.В. Волковым в его статье «Кощунство». Историк- исследователь приводит в своей статье некоторые детали, связанные с этой исторической реликвией и историей ее путешествия в Великобританию. «Следует пояснить, как оно туда попало. Абсолютное большинство офицеров полка в годы Гражданской войны сражались с большевиками в рядах белых армий, причем лейб-гренадерам удалось спасти и свое полковое знамя, и в начале 1918 г. 18 офицеров полка во главе с командиром полковником Н.Н. Дорошевичем именно под этим своим знаменем участвовали в легендарном 1-м Кубанском („Ледяном“) походе. В дальнейшем с прибытием в армию и других офицеров (их было несколько десятков), Лейб-гвардии Гренадерский полк (как и другие гвардейские полки), был возрожден в Добровольческой армии. Летом 1919 лейб-гренадеры составляли батальон в 1-м Свободно Гвардейском полку, с октября 1919 — в Свободном полку 2-й Гвардейской Пехотной дивизии, а в Русской армии ген. Врангеля — роту во 2-м батальоне Свободного Гвардейского Пехотного полка. В борьбе с большевиками погибли 24 офицера полка (не считая расстрелянных в ходе красного террора). В эмиграции полковое объединение в начале 30-х годов насчитывало до ста человек, в том числе, около 50 офицеров, но они постепенно вымирали. И в конце 50-х годов последние офицеры полка, предчувствуя свой скорый уход в иной мир, постановили передать полковое знамя на почетное хранение Гренадерскому полку Британской Королевской Гвардии — своему союзнику по Первой мировой войне. В соответствии с условием, оговоренным при передаче этой военной реликвии, знамя должно было оставаться на хранении в полку до времени- избавления России от коммунизма и прихода к власти в России русского национального правительства, должного возродить подлинную российскую армию и Лейб гвардии Гренадерский полк. До сих пор это условие незыблемо выполнялось. И вот теперь в угоду сиюминутным политическим интересам Тони Блэра, к позору британской короны и офицеров английской гвардии оно было кощунственно нарушено: представителем „национального правительства России“ был признан… нынешний президент РФ! Но к англичанам отношение, тем не менее, было не однозначное (о причинах можно и так догадаться) и на предложение одного из их гвардейских полков одно полковое объединение старой русской Гвардии в Париже почти единодушно отказалось в начале 1980-х гг. передать сохраненные регалии». Исторически справедливым было бы помещение штандартов и знамен в одноименные полковые храмы. Так, например, знамя Преображенского полка хранилось в Спасо-Преображенском храме в Петербурге. Спасо-Преображенский собор построен в 1828 г. по проекту архитектора В.П.Стасова. Спасо-Преображенский собор в прошлом являлся собором Лейб-гвардии Преображенского полка — первого русского гвардейского полка. Он расположен рядом с Литейным проспектом — местом, где издавна располагались казармы преображенцев. В 1918 г. собор стал приходским храмом. Знамена, орудия и военные трофеи были изъяты и переданы в Артиллерийский музей. С 1950 года они отчего-то находятся в Эрмитаже. Хотя сам собор никогда не закрывали, большинство святынь храма и ценные иконы были изъяты безбожной большевистской властью еще в 20-е годы. Хотя в наши дни общий интерьер собора сохраняет тот вид, который он имел во времена Стасова. Музей гвардии был образован в Петербурге в 2000 году. Для этого музея его сотрудники получили некоторое количество экспонатов еще в том же 2000 году. Эти экспонаты были переданы музею, когда в город приезжали потомки русских гвардейцев на празднование 300-летия российской императорской гвардии. Кроме того, уже в 2004 году музей получил два замечательных дара — архив, который был передан в Париже Ольгой Борисовной Левшиной, и штандарт Лейб-гвардии Уланского Его Величества полка, который был получен из Соединенных Штатов Америки. Ушедшие в лучший мир гвардейцы оставили после себя немало предметов своего быта и боевых реликвий, переживших своих владельцев. Уже в начале 60-х годов стало редкостью, когда покойника одевали в военную форму. По некоторым свидетельствам, последний подобный случай был зафиксирован в 1962-м году, когда хоронили генерала-от-кавалерии Шатилова. В 1989-м году лейб-казаки проводили в последний путь полковника Б.Ф. Дубенцева. Прощание с господином полковником проходило под звуки полкового марша — «свадебного» марша Мендельсона, присвоенного лейб-казачьему полку по приказу Государя императора Александра Второго, имевшего возможность как-то наблюдать атаку лейб-казаков на турецкие позиции. Передают, что Государь сказал тогда окружавшим его чинам, что казаки идут в бой, как на свадьбу. Эти его слова возымели немедленное действие. Лейб-казачьим полковым маршем стал марш Мендельсона. Во время отпевания Дубенцева, над его гробом возносился шатер из алых пик, поддерживающих георгиевский штандарт 1875-го года. На самом гробу под трехцветным флагом лежали кивер с белоснежным султаном, обнаженный клыч и все русские и французские ордена покойного, который в 1940-м году отличился в боях на севере Франции. Со временем, старшее поколение военных эмигрантов осознало, что процесс пополнения своих рядов не должен иссякнуть и что следует очень тщательно рассмотреть возможность пополнения рядов полковых объединений и союзов путем привлечения молодых людей, прием которых в эти организации не противоречил бы правилам принятия в полк. В первую очередь, еще в середине прошлого века в полковые объединения стали принимать юнкеров, окончивших военно-учебное заведение в эмиграции. Затем, в 70-е и 80-е подошла очередь молодых, достойных подрастающих родственников старых офицеров полка и теперь очередь дошла до их внуков. В редких случаях в полковые объединения принимались лица, оказавшие исключительные услуги полковому объединению. Дело дошло до того, что когда некоторые полковые объединения Гвардии исчезали, то стали поступать в правление Общегвардейского Объединения официальные рапорты от одиноких потомков старых офицеров с просьбой дать им разрешение носить полковой знак, что обычно рассматривается комиссией, которая выносит свое решение без права его оспаривать. Священнослужителям и военным разрешается этот знак носить в полном размере на военной форме, обычно иностранной, так как многие потомки русских гвардейских офицеров — военнослужащие иностранных армий, или на рясе. Гвардейцы, как известно, оставили на чужбине не только свои могилы. Они стремились сохранить среди молодого поколения высокие идеи служения самой Гвардии подлинной России. Умели они это делать своим красивым и простым языком — «есть вещи, которые можно делать, а есть такие, которые — нельзя!». Для этого они всегда оставались верными своим «календарным датам» гвардейских праздников и скорбных годовщин, стараясь оставить после себя и такие памятные предметы, как медаль, отчеканенная в парижском монетном дворе в 1950 году по случаю 250-летия Российской императорской Гвардии. По старой традиции, личный пример офицера оставался главным способом передачи этики и правил поведения. Например, в 1940-м году, Лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка полковник Сафонов, командуя эскадроном французской конницы, сумел вывести его из окружения под огнем немецких танков и довести его целым до юга Франции, за это Сафонов был награжден орденом Почетного легиона. Такой эпизод не мог не служить примером доблести для всех тех молодых людей русской эмиграции, кто выполнял свой долг в боевой обстановке иностранной армии.

В те, ушедшие от нас в Историю времена, гвардейцы любили говорить в ответ на упреки в их стремлении к перфекционизму в жизни и на службе: «с нас требуется больше, потому что если поведем себя неправильно, то непременно отметят, что мы — русские, да еще потомки старой Гвардии».