Матерый - Сергей Донской

- Ну, на сегодня у нас задача мирная, - усмехнулся Громов. - Что касается парня, которого ты собираешься уму-разуму учить, то он, наверное, смылся давно.

- Жаль, - крякнул Ванька и полез в автомобильное нутро. Чинно сложив руки на коленях, он осмотрелся и неожиданно заявил:

- Взорвать бы ее, к японе матери. Не верю я, что в нищей державе в таких машинах честные люди разъезжать могут.

- Это не мой джип, Иван.

- Знаю, что не ваш. Иначе не сидел бы тут, рядом с вами.

- А водку пил бы? - ехидно осведомился Громов.

Помолчав немного, Ванька честно признался:

- Водку пил бы. А только машину потом все равно бы взорвал.

- Да нет, приятель, - погрустнел Громов. - Кто пьет с кем попало, тот потом дрыхнет без задних ног и ни хрена вокруг себя не видит. Пока в жопу жареный петух не клюнет.

- Меня уже клюнул, - просто сказал Ванька и надолго умолк, устремив неподвижный взор на проплывавшую под колесами дорогу. Как будто перед его глазами прокручивалась собственная бестолковая жизнь.

Глава 26

НА КРУГИ СВОЯ

На снимках мертвое Санино лицо, окаймленное бородкой, не производило впечатление юного или наивного. Напротив, посмертный оскал придал ему достаточно свирепое выражение. Вылитый киллер, тем более что невзрачность его фигуры скрадывалась фотографическими масштабами. Плюс револьвер, преподнесенный крупным планом, и увеличенные входные отверстия от пуль на груди трупа.

Руднев отложил стопку снимков и откинулся на спинку кресла. Полковник Бурлаев, сидевший точно на таком же, его примеру не последовал. Ножки кресел на конспиративной квартире были хлипкими.

Подломятся - всю солидность враз растеряешь.

- Кто таков? - спросил Руднев, кивнув на фотографии.

По правде говоря, полковника это абсолютно не колебало. Более того, он полагал, что оперативники очень удачно шлепнули бестолкового парнишку с револьвером. Есть на кого списывать трупы в дачном поселке. Люди уже были отозваны оттуда и занимались более важными делами.

- Личность покойного выясняется, - сказал полковник, делая озабоченное лицо. - В республиканской базе данных он не значится. Обычное дело для опытного исполнителя. Выйти на заказчика теперь вряд ли удастся.

- Так какого же!.. - вскипел Руднев, но тут же взял себя в руки и сменил тон на нейтральный. - Живым никак нельзя было взять?

- Он был еще тот волчара! - Полковник цокнул языком. - В одиночку на двух вооруженных убоповцев попер. Но так оно даже к лучшему.

- Что - к лучшему? Что ему язык теперь не развяжешь?

- Завести уголовное дело легко, а вот закрыть... - Полковник сделал многозначительную паузу. - Вот выйдем мы, к примеру, на заказчика, а тот начнет показания в прокуратуре давать.

- Мне-то что за дело?

- Я так полагаю, что заказчик входит в ваше ближайшее окружение. Нужны вам его показания?

- Губерман! - выдохнул Руднев. - Его работа! - Казалось, он помаленьку выпускает пар, чтобы не захлебнуться переполнявшей его яростью.

Бурлаев промолчал. Если кому-то не дает покоя еврейская фамилия, то это чужие проблемы. Плевать было полковнику на то, кто кого заказывает и перезаказывает в этом бандитском мире. В мутной воде лучше рыбка ловится. Полковник чувствовал, что заработает сегодня значительно больше, чем рассчитывал. Серьезные дела затевались. Это было видно по напрягшемуся лицу собеседника.

- Губерман, - убежденно повторил Руднев, закуривая вот уже третью сигарету подряд.

"Совсем не бережет здоровье, - равнодушно подумал полковник. - И правильно делает. На долгие годы оно ему не понадобится. Такие всегда умирают в расцвете сил. В лучшем случае вспоминают славные деньки на нарах".

- Его слушали? - спросил Руднев. Заметив, как поскучнел милиционер, он достал из кармана белый конверт и швырнул его на стол. - Вот. Как договаривались.

Конверт моментально исчез. Окаменевшее лицо полковника смягчилось.

- Генерального директора АОЗТ "Самсон" весь день слушали и продолжают слушать, - сказал он. - Аппаратура на голос включается, пленку в паузах зря не жрет. Но язык у вашего Губермана - что помело.

До 17.30 целый роман успел наговорить. Вот перезаписи.

С этими словами Бурлаев выложил на столе башенку из пластмассовых коробочек. Руднев нетерпеливо сгреб их, взвесил на ладони, как будто это имело особое значение, и положил себе на колени.

- Есть у меня к вам еще одна просьба, - признался он, хмуря брови. На полу, слева от вас, сверток лежит. Загляните.

Полковник последовал предложению и почувствовал, что у него пересохло во рту. Сто тысяч долларов, если верить надписям на банковских упаковках.

Такие деньги за мелкие поручения не платят.

- Сегодня мне потребуется много ваших людей, - заговорил Руднев глухо. - Вплоть до СОБРа.

Задача намечается такая...

Выслушав план собеседника, полковник замялся.

- Провернуть такое в одиночку мне не под силу.

- Так поделитесь там у себя, - раздраженно проворчал Руднев. - Не мне ментов учить, как это делается.

"Не тебе!" - согласился Бурлаев мысленно.

- Посоветоваться надо, - сказал он вслух. - Часика через два перезвоню.

- Через час! - отрезал Руднев. - И ни минутой позже!

Можно было сохранить чувство собственного достоинства и потерять деньги; Полковник УБОПа поступил наоборот. И впервые с того дня, когда он переступил порог этой квартиры, удалялся Бурлаев не вразвалочку, а чуть ли не трусцой, как халдей, торопящийся обслужить богатого заказчика.

Проводив его взглядом, Руднев прихватил кассеты и заперся в своем кабинете. Он слушал записи урывками, нетерпеливо перематывая пленку вперед, но и этого было достаточно для того, чтобы понять, где собака зарыта. Сразу несколько собак.

Судя по переговорам Губермана с банками, этот умник дербанил бабки. Чужие бабки. Те, которые не попали в карман Руднева, а значит, фактически были вынуты оттуда.

Крысеныш запасливый! Кто мог ожидать от него такой прыти? Там лимончик, там половинка. И все за бугром, от греха подальше. Туда-то Губерман и намыливался завтра, судя по заказанному авиабилету Курганск Стамбул. Решил, падла, челноком заделаться, с большущей сумкой. А в ней обналиченные доллары. Пять миллионов, надо же! С ними хоть на Кипре осесть можно, хоть в Аргентине. Или все же Израиль? Теперь это не важно. Осталась Губерману только одна дорожка - очень короткая и прямая.

Что касается кровавых событий в дачном поселке, то тут, по мнению Руднева, все было предельно просто. Позарившись на легкие деньги, Губерман решил сыграть втемную. Сговорился с Эриком, и стали они на пару всем подряд особняки липовые впаривать, вырученные деньги под себя подгребая. А Рудневу голову морочили, время тянули. Когда миллионов порядочно на банковских счетах накопилось, Эрик, естественно, делиться предложил, да было поздно.

Губерман киллера нанял и такую свинцовую кашу заварил, что всем тошно стало. Ушлый, паскуда! Мало того, что хозяина обобрал, так еще и подставил его капитально. Теперь как локоть к носу ни прикладывай, а за оставшиеся дни выполнить требования президентского наместника нереально. Оставалось лишь отступать на заранее подготовленные позиции.

Выключив магнитофон, Руднев положил перед собой лист бумаги и вооружился ручкой. Не было счастья, да несчастье помогло, подумал он, быстро набрасывая схему своих будущих действий. Скоро все будет разложено по полочком. И некоторых, думал Руднев злорадно, полочки ожидают самые неожиданные. В холодильниках моргов.

***

Криминальная империя Руднева базировалась на четырех китах с авторитетными в преступном мире именами. Каждый из них располагал собственной дружиной боевиков, внушительным арсеналом и занимал примерно равное положение в "семейной" иерархии.

Попка-диспетчер обзвонил их всех, назвав время и место сходки. Не офис, не ресторан и даже не какое-нибудь укромное местечко под открытым небом. Дом Руднева, только подъезд и квартира другие. Настоятельная просьба: во дворе шухера не устраивать, сходиться чинно-благородно, без вооруженных до зубов головорезов. Потому и время было назначено каждому с разбежкой в пять-десять минут, чтобы уважаемые люди не гурьбой в дом вваливались, а поодиночке.

Намеченные посиделки в домашней обстановке показались криминальным генералам кощунственной насмешкой над прежними славными традициями.

Итальянец почти исчерпал кредит доверия, отпущенный ему за былые вклады в общак. Купленная им за сумасшедшие бабки воровская корона если еще и не упала, то едва-едва держалась на горделиво поднятой голове. С тех пор как Итальянец почти отошел от дел, прикрываясь еврейским барыгой и задвигая красивые речи на телевидении, многое изменилось и в его владениях. Сколоченная им группировка находилась на грани развала. Еще соблюдались неписаные законы, еще выполнялись приказы, даже лавэ, худо-бедно, наверх отстегивались, но все это было лишь видимостью. Приближенные Итальянца все меньше праздновали друг друга, все чаще собачились по поводу и без. Если бы не эти терки, они, пожалуй, давно завалили бы Папу сообща. В одиночку решимости пока не хватало, но если кого-то окончательно задавит своя персональная жаба. Итальянцу - вилы.