Свидетели самоизоляции - Юрий Беккер

и «баба» – не синонимы. Тебе нужна семья, потому что первую ты просрал: сначала из-за службы, потом из-за бизнеса, а потом тебя понесло развлекаться. А Галя не смогла с тобой справиться. А ты этого хочешь. Ты чувствуешь запах семьи во мне, ты видишь семью во мне и потому бросаешься на меня, как голодный волк. А потом сам себе изумляешься.

– Я всем доволен!

– Быть довольным и быть счастливым…

– Я понял – не синонимы.

– Именно, – подтвердила Ольга.

Да, это был ее ответ на вопрос, но мне нечего было возразить. А она знала, что мне нечего будет возразить, и позволила мне молчать. Еще немного постояла, потом освободилась из объятий и закончила одеваться. И лишь в коридоре, целуя ее на прощанье, я спросил:

– Ты сегодня возвращаешься на дачу?

– Завтра. Но встретиться не получится.

– Почему?

– Вечером приедет муж. Я не видела его две недели.

– Он был в командировке? – ляпнул я и осекся, увидев недоуменный взгляд Ольги.

– Славка – врач, работает в «красной зоне», – холодно ответила она. – Ты разве не знал?

– Нет, – очень-очень тихо сказал я. – Не знал.

И впервые в жизни почувствовал себя полноценным, патентованным, стопроцентным, высококачественным… В общем, самым, мать его, настоящим мудаком.

Привет из будущегo

Мы действительно остались добрыми друзьями. Здоровались при встречах, общались, иногда ездили по магазинам, но никогда больше не спали. И не вспоминали о романе.

Лишь однажды Ольга обронила, что все поняла по моим глазам – в тот момент, когда рассказала о муже.

«Знай я, что ты так это воспримешь, – промолчала бы…»

Семейная жизнь покемона

Катерина приехала в половине двенадцатого и слегка навеселе, сказала, что соскучилась по маме, решила провести с ней Пасху и увлеклась. Я рассказал почти обо всем, что случилось за день, но ничего из случившегося не показалось Катерине забавным. Даже утренний контур трупа. Она сказала, что хочет поболтать с подругами в сети, и попросила не будить утром, поэтому на пробежку мы с Сашей отправились вдвоем.

Ну и с Баффи, разумеется, куда же без нее?

Все подписчики блога особо отмечали спортивное сложение нашей лохматой девочки.

Вышли из подъезда: как ни странно, сегодня обошлось без происшествий, обошли дом, спустили Баффи с поводка и побежали. И за все это время перебросились с Сашей только парой фраз – когда здоровались. Пробежались вдоль реки, а когда вернулись и перешли на шаг, я осведомился:

– Что случилось?

И услышал ожидаемый ответ:

– Ничего.

– Я же вижу.

– Что ты видишь?

– Твое настроение.

– Ты настолько хорошо меня знаешь? – грубовато спросила Саша.

Грубовато и настолько резко, что Баффи остановилась и удивленно посмотрела на девушку.

– Я изучил тебя лучше, чем ты думаешь.

– Правда?

– Что у тебя случилось?

– Почему ты хочешь знать?

Судя по поведению и ответам, Саша была сильно не в настроении, и мне оставалось лишь поднять брови:

– Сашка?

И поймал себя на мысли, что впервые назвал ее так. Я всегда хотел ее так называть, но «Саша» звучит нейтрально, и даже отстраненно. А Сашка – лично. В моем представлении – очень лично. И вот – сорвалось с языка.

Она заметила: остановилась и посмотрела мне в глаза.

– Ты поругалась с Покемоном? – спросил я, пытаясь скрыть неловкость.

– Почему ты так меня назвал?

Я надеялся, что она не придаст моей оговорке значения, но раз заметила – пришлось отвечать.

– Мне нравится, как звучит Сашка.

– А раньше не нравилось?

Я не ответил. Выдержал паузу, глядя ей в глаза, и повторил:

– Ты поругалась с Покемоном?

– Не сложились отношения с Лизой.

Ожидаемо: двум гадюкам под одной колодой не жить.

Пока Лиза была замужней, просто увлекшейся симпатичным фотохудожником женщиной, она не требовала от Покемона слишком многого. Но, переехав к новому возлюбленному – вещи были забраны из старой квартиры в тот же день, – Лиза мгновенно задумалась над тем, что делает в ее доме молодая и весьма симпатичная особа. Отношения подруг охладели, что и стало причиной дурного настроения Саши.

– Что Покемон?

– Пока молчит, но мнется. Думаю, скоро у нас состоится серьезный разговор. – Девушка вздохнула. – Сначала я думала к Юле перебраться, но она не выходит из квартиры – вируса боится.

– Ты с ней говорила?

– Она не против, чтобы я поселилась у нее, но сказала, что я должна буду строго соблюдать самоизоляцию.

– У Юльки не забалуешь, – машинально произнес я.

И Сашка подняла бровь, сообразив, что я почти всегда называю Юлю – Юлькой. Сообразила, но ничего не сказала.

А я подумал, что даже если Юлька ее пустит, долго их сожительство не продлится: Юлька уже пробовала жить с соседкой, и ни черта хорошего не вышло.

– Я понимаю, что мне с Геной безумно повезло, и я понятия не имею, что делать дальше, – мрачно сказала Сашка.

Я подозвал Баффи, взял ее на поводок и уверенно ответил:

– Все образуется.

Никогда не считался пророком, но на этот раз угадал. 

>>>

Забирая вещи, Лиза с мужем не встретилась. Обрадовалась этому, но выяснять, куда подевался супруг, не стала: разошлись, значит, разошлись. Однако, на мой взгляд, ей следовало проявить большее участие к судьбе недавно близкого человека.

Но Лиза на бывшего наплевала. А он, как выяснилось, растерянный и растоптанный, не стал справляться с бедой в одиночку, а отправился к родственникам. Но не к маме с папой, как хотелось бы нам, равнодушным сторонним наблюдателям, а к двоюродному брату Эдику, на фирме которого Миша и работал. Проблема заключалась в том, что Эдик был, с одной стороны, умнее обзаведшегося рогами Формана: на целых шесть лет старше, владелец собственного, достаточно успешного бизнеса, то есть человек разумный и степенный; с другой – Эдик был не самой подходящей «жилеткой», чтобы поплакаться, поскольку был всего на шесть лет старше, бизнесом обзавестись успел, а семьей – нет, и жизнь вел скорее веселую, чем степенную. Самоизолировался Эдуард в московской квартире, поскольку в загородный дом отвез родителей, родственника встретил радушно, а его проблемы принял близко к сердцу. На третьей неделе самоизоляции Эдику было решительно все равно, по какому поводу пить.

К десяти вечера к братьям подъехал третий Форман – Дмитрий, и депрессивная нажираловка приобрела характер удалой вечеринки, грозящей перейти в полноценный запой. Примерно в полночь Эдуард заявил, что никогда не считал Лизу достойной брата парой. В четверть второго Дмитрий провозгласил, что мужчине лучше оставаться холостым, а в половине третьего Миша с ним согласился. Больше он ничего не помнил.

Проснулись Форманы в два пополудни, опохмелились и продолжили разговор. Эдик сказал, что нужно разводиться. Миша сказал,