Воздушные стены - Барбара Хэмбли

Лестница скрипела и качалась под тяжестью ее веса.

Святилище окружило ее вакуумной тишиной, сквозь которую вдалеке слышались голоса, топот ног и едва различимые крики испуганного ребенка. Тренировка обострила рефлексы, и когда под ногой сломалась ступенька, она легко спрыгнула на землю и вслушалась в темноту.

Не было никаких признаков паники. Факелы горели на воротах, но на посту не было видно капитана. «Может, она побежала на поиски, — подумала Джил. — Господи, помоги нам — она правильно сделала». Мысль об одержимом сумасшедшем убийце, бродившем по лабиринтам Убежища, вызывала почти такой же ужас, как и мысль о Дарках, проникших туда. Если он поднялся наверх, то годами может жить там, не опасаясь, что на пятом этаже его кто-нибудь увидит. «Кроме его жертв», — подумала Джил.

Но она была уверена, что он не пошел наверх. С того места, где она стояла у церковной ограды, она видела слабо освещенные ворота, находившиеся от нее на большом расстоянии.

Она уже наполовину поднялась, когда заметила его. Должно быть, он хорошо изучил лабиринты Убежища, так как выскользнул из дверного проема к правому крылу ворот. На его лице застыли сгустки крови, все еще вытекавшей из ран. Она увидела также, что в руке он все еще сжимал нож, но теперь он нес еще и топор.

Припадая к земле, как животное, он повернул дверные кольца и потянул на себя внутренние двери, которые легко и бесшумно раскрылись. Толкнув что-то под правую створку, он замахнулся топором. Металл ударился о металл.

— Бог мой, он разбивает их!

Джил закричала, издав невнятный животный крик ярости, и бросилась к нему, преодолевая последние, сто футов.

Снелгрин поднял глаза. Он все еще стоял нагнувшись. Искры посыпались от железа, когда он снова ударил. На его лице застыло странное смущенное выражение, как будто существо, не имеющее лицевых мышц, пыталось скорчить гримасу. Слюна вытекала из полуоткрытого рта. Человеческое существо издало хриплое мычание, повернулось и бросилось в темноту тоннеля до того, как Джил успела кинуться вдогонку. Видит ли он в темноте, подумала она, взбегая по ступенькам и ныряя вслед за ним в темноту. Но внутренние ворота были открыты, и не было времени на раздумья.

Она знала, где находились замки на внешних воротах, но ее руки наткнулись на плоть. Она уже испытала на себе силу Снелгрина, а сейчас в полной темноте она была еще более подавляющей и ужасающей. Зомби схватил Джил. Она почувствовала, как топор оцарапал ей ногу.

Девушка пронзительно закричала, моля Бога, чтобы другие стражники появилась до того, как она будет убита.

Тяжелое тело навалилось на нее, хриплое дыхание отдавалось в ушах. Отвратительный запах его нестиранной одежды бил в ноздри. На какой-то момент они сжали друг друга в неравной схватке; затем она почувствовала, что падает. Она не ощущала больше его хриплого дыхания, и ей показалось, что звездное небо обрушивается на нее. Как будто мерцающие созвездия и вправду давали свет, она разглядела над собой подергивающееся свиное лицо Снелгрина, с удивлением уставившееся в пространство. Она увидела, что в его кадыке торчит стрела. Он задыхался, пытаясь схватить ее руками, и делал беззвучные движения ртом. По его лицу струился пот. Он сделал, пошатываясь, шаг или два по направлению к замкам на воротах, и другая стрела, появившаяся, как по мановению волшебной палочки, вонзилась ему в висок.

Точно в десятку, успела подумать Джил, прежде чем потеряла сознание.

Казалось, все население Убежища окружило ее, когда она очнулась. Шум голосов доносился, как волнующееся море, отдаваясь в ноющем черепе. Она закрыла глаза и попыталась отвернуться.

Кто-то положил ей на лоб мокрое полотенце. Она попыталась стащить его, но костлявая рука сжала ее запястье.

— Полегче, дитя, — прошелестел пергаментный голос аббатисы Джованнин. Джил хотела было подняться, но тут же откинулась назад.

— Что произошло? — спросила Джил, когда вновь обрела способность говорить. Голова ее была легкой, но тело болело. Она обнаружила, что все ее лицо было покрыто царапинами от острых ногтей Снелгрина. Раньше она даже не чувствовала их.

— Снелгрин мертв, — костлявые пальцы убрали со лба Джил слипшуюся прядь. — Как могли бы быть мертвы мы, не побеги ты за ним.

За серьезным узким лицом аббатисы появилось лицо Майо Трава. В руках он еще держал большой лук.

— Снел исчез за воротами, когда я выходил из Церкви, — сказал он. — Я боялся, что не успею вовремя выстрелить.

— Да, я тоже боялась. — Джил огляделась. Вокруг нее толпились не только обитатели Убежища, но и весь ночной дозор стражников, воины из личной охраны Алвира и Майо. У Мелантрис было порезано лицо, а на левом виске образовалась шишка величиной с грецкий орех. Стюарт Алкетч был одет теперь в некое подобие цветастого саронга, а Алвир набросил бархатный плащ поверх ночной рубахи. Он казался смущенным и уязвимым из-за босых ног с хорошо ухоженными ногтями.

Оказалось, что три четверти обитателей Убежища были в ночных рубахах или завернутыми в простыни. Джил увидела Теда, толстую вдову Бендла Стуфта и Винну с заплетенными косичками. Все разговаривали.

Янус вернулся от ворот. Калдерн все еще пытался починить запоры. Тело Снелгрина оттащили от прохода. Его лицо, лишенное всего человеческого, находилось прямо под факелом. Джил отвернулась, чувствуя, что снова может упасть в обморок.

Она слышала, как Бектис быстро говорил низким голосом:

— Я уверен в этом. Дарки собрались за воротами. Излучение их ярости свело его с ума...

Она повернула голову и увидела, что он разговаривает с Алвиром. Бектис выглядел безупречно в серой бархатной мантии. Его длинная, до пояса, борода была аккуратно расчесана. Интересно, подумала она, Алвир пришел сражаться в ночной рубахе, в то время как Бектис оставался в Королевских покоях до тех пор, пока все не выяснилось. Возможно, он даже приставил кровать к двери. Так, как...

— Нет, — произнес тихий голос позади нее, и она встретилась глазами с Майо. Аббат пенамбрский сидел на корточках, наблюдая за Алвиром, Бектисом и Джованнин, спорившими в оранжевом круге факельного света. — Снел никогда бы не оправился от последствий той ночи, которую провел за воротами, не так ли, Джил-Шалос?

Джил кивнула головой.

— Его жена говорила с нами.

— Она говорила со мной, — сказал аббат. Он бросил взгляд на Лолли. Когда он и его люди пришли в Убежище, он перенял церковную моду брить бороду и голову, и Джил лишь недавно привыкла к этому длинному, со впалыми щеками, безбородому лицу. — Она пенамбрийка и, как и я, знает, что значит провести ночь за воротами. Я думал, что это может случиться и что он был один... Но я немного знал Снела. Это был человек, абсолютно лишенный воображения. А для того, чтобы сойти с ума, надо иметь определенную степень чувствительности. — Он положил руки на колени и оперся о них подбородком. Джил прислонилась к стене. У нее болела голова, тело дрожало от пережитого.