Этикет следствия - Алекс Келин

– Какое еще пари?

– Обыкновенное. Ректор утверждает, что ты не сможешь подготовить и защитить диссертацию, никого не убив. А я в тебя почему-то верю. Ты уж не подведи старого мертвого препода, душевно тебя прошу, – снова хохотнул декан. – Отдыхай побольше, гуляй на свежем воздухе. Любовника заведи, в конце концов!

Анна не успела никак прокомментировать хамское заявление про любовника и спросить, какой предполагается выигрыш в пари. Проснулась.

На душе было тепло и радостно.

Чуть позже она поняла, что проспала больше суток. Пора было снова отправляться к пациентке.

* * *

– Я ведь в глаза ему смотрела! – покачала головой Анна. – Нос к носу с ним столкнулась, когда от плясуньи уходила! Вот только не видела ни черта… Я так счастлива была, что получилось забрать смерть и вернуть жизнью! Говорила мне Евдокия: осторожнее, погубит тебя гордыня! Вот и погубила… Только не меня. Они все на моей совести. И Верка, и Юрка, и Анжей, и Олег. Все, понимаете?

Анна закрыла лицо руками и беззвучно всхлипнула.

Виктор прекрасно знал, что она сейчас чувствует. Когда цена твоей невнимательности, недогадливости, лишней чашки кофе, пятнадцати минут сна – чья-то смерть…

– Вы не виноваты, – постарался он как можно точнее вспомнить слова старого следователя, – виноват убийца, и только он. Вы не можете предусмотреть все.

– Но увидеть-то я должна была! Вокруг некроманта сразу после магических действий остается аура Силы. Недолго, минут на десять – пятнадцать. Вокруг меня тогда буря крутилась, слишком мощные были потоки… Он – увидел и почуял. Я – нет. Самовлюбленная идиотка! Эксперт, тоже мне… отставной козы эксперт… Думала, все смогу, все выдержу, со всем справлюсь! Вот, справилась. Закончим это дело – уйду к черту из стражи. Нельзя мне здесь работать.

– Это не ваша вина, – повторил Виктор.

Наверное, шеф или наставник нашли бы слова получше. Но их не было здесь, в скверике около управы. Был только Виктор.

Все совершают ошибки. И если каждый, кто хоть раз ошибется, уйдет – работать будет некому. Она была измотана спасением жизни, она не ожидала появления в Гнездовске коллеги-некроманта, она просто человек, живой человек, она не всемогуща!

Виктор отчетливо, до ночных кошмаров, помнил, как однажды не принял в расчет слова одного сомнительного свидетеля, пьянчужки-нищего, и что из этого получилось.

Ему стоило огромного труда понять и принять, что он не всесилен. Не может предусмотреть все. Он будет ошибаться, и ошибки будут оплачены кровью. Самое худшее, что можно сделать, – ничему не научиться и просто сдаться.

– Послушайте меня, – жестко сказал Виктор Анне, взяв ее за руку и слегка встряхнув. – Вы не виноваты. Вы ошиблись, да, так бывает. И ошибетесь снова. И еще раз. Это наша с вами жизнь и наша работа. Вы больше не повторите этот просчет, но будут другие. Вы не имеете права сдаться! Все пошло не так, у парня сорвало крышу, и он пошел убивать. Если кто-то вам скажет, что это ваша вина – он просто ненавидит вас до глубины души!

Анна кивнула. Достала из сумочки платок, вытерла глаза и кивнула еще раз.

– Я постараюсь это принять. В свою невиновность я не верю – но выбора-то все равно нет, правда? Нужно брать гада. И еще… – Тут она немного смутилась, но потом посмотрела Виктору прямо в глаза: – Простите мою заносчивость. Я не воспринимала вас всерьез, тихонько посмеивалась над вашими подозрениями в мой адрес… Простите.

– И вы меня простите за подозрения. – Виктор не то что бы считал себя виноватым, но ради сохранения хороших отношений с экспертом (а главное – эксперта в рабочем состоянии) был готов сказать что угодно. – Мир?

– Хорошо, – грустно улыбнулась Анна и протянула ему руку.

Виктор церемонно ответил на рукопожатие.

– Вы можете его описать? – спросил следователь через пару секунд.

Анна закрыла лицо руками. В принципе, она могла бы ничего не говорить – все и так ясно.

– Нет. Простите. Я на него не смотрела, – очень тихо проговорила она. – Только рост – но мы и так это знаем. Простите, – добавила она почти беззвучно.

Виктор про себя отметил, что Анна слегка покачивается. Похоже, сейчас она снова на грани обморока от усталости, да еще и расстроена до слез. (Расстроишься тут! Виктор сам был готов выть в голос.) Завтра магичка нужна бодрой и свежей, брать некроманта – задача не из простых.

– Время позднее, сударыня. Давайте я вас все-таки домой провожу? А с утра встретимся в управе и все обсудим. Обещайте мне отдохнуть и выспаться. Хорошо?

– Хорошо… – пробормотала она. Потом тряхнула головой: – Нет, не хорошо. Мне нужен торт.

– Что, простите? – Виктор решил, что ослышался.

– Торт. Можно любой, но лучше всего – бисквитный, с масляным кремом. Знаете, в недорогих кондитерских продают такие, с дурацкими цветочками. Приторные и очень сытные.

Виктор демонстративно вздохнул.

– Работать собираетесь?

– Да, – твердо ответила магичка. – Съем тортик, энергией накачаюсь – она из сладостей легче всего переводится. И буду думать, как подобраться к высокородному маньяку с нашими тухлыми доказательствами. Раз я его сразу не углядела, надо ловить сейчас. Вы со мной?

Виктор вспомнил свое волшебное преображение от магической накачки энергией. Оно, конечно, вроде бы и не по-христиански… Но как полезно!

– Вы осилите два тортика? А то я с ног валюсь.

– Осилю, – улыбнулась Анна, – есть идеи, где раздобыть сладости в полпервого ночи?

Анна сидела за столом в кабинете Виктора. Перед ней дымилась кружка с чаем. Магичка совершенно без удовольствия смотрела на разложенные перед ней бумажные коробочки с пирожными.

Кондитерские, естественно, ночью закрыты. В кабачках «попроще» налегали не на сладости, а на выпивку, так что пришлось двигать в ресторан. Там были готовы испечь торт для господина следователя в течение часа, но Виктор решил не тратить время, обойдясь пирожными. Его подмывало самому слопать парочку, но не с доходом следователя лакомиться эклерами из «Траттории». Хорошо хоть денег хватило – но в ближайшую неделю, до выплаты жалования, придется сильно сократить траты. Черт, когда же он научится нормально экономить? Коллеги умудряются с семьями на жалование жить, и жить неплохо, а он…

«Что, Кентавр Гарца, бывший рыцарь, опять неделя впроголодь? Ничего, справишься, ты привычный. А следующее жалование у тебя