А было все так… - Юрий Чирков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скоро мы подружились, и Юрий Иванович стал бывать у нас дома. Какие это были интересные встречи! Юрий Иванович поражал всех знаниями, но при этом был скромен и деликатен, никогда не стремился показать своего превосходства, тем более унизить кого-то. Однажды он подарил посвященные мне стихи:
Зал-анфилада, лоск паркета —Музей торжественен как храм…В холодных зимних волнах светаБлистанье золоченых рам.
Картин, скульптур, портретов сонмы,Разнообразье красок, лиц.Но словно смотрят в Леты волныГлаза вельмож, князей, цариц.
Вдруг, словно отблеск теплый лета,Я в день морозный увидалГлаза, глядящие с портретаВ глубь анфилады пышных зал.
Портрет загадочно-печальный,Запечатлевший образ той,«Для берегов отчизны дальней»Покинувшей наш край чужой[49].
Губ очертанье, выгиб брови,Лучисто-черные глаза,Цветок алее капли крови —Все, что поэт не досказал.
И образы стихов и кистиСлились в гармонии одной.Легенду о Lacrima Cristi[50]Я пережил перед тобой.
И долго с трепетным волненьемСмотрел в ожившие глазаЯ, очарованный виденьемВ тиши парадно-пышных зал.
Года прошли, забыто многоПереживаний, лиц и встреч.С портретом встречу в зале строгомСумел я в памяти сберечь.
И, встретив Вас совсем случайно,Узнал знакомый образ той…Портрет живой, необычайныйЯ вижу вновь перед собой:
Губ очертанье, брови Фрины[51],Лучисто-черные глазаИ все, что ни портрет старинныйИ ни поэт не рассказал.
Дружба не мешала мне готовиться в аспирантуру Института русского языка Академии наук СССР в Ленинграде, а Юрию Ивановичу – к экзаменам за первый курс биологического факультета.
Пока я была в Ленинграде, он переживал за меня и, как всегда, писал стихи:
Подобно радостно звучащей трели,В сонату города войдете Вы.Созвучны Вам творения Растрелли,Проспектов стройность, ясность вод Невы.
И город, лунным светом озаренный,Откроет заповеданное Вам,Запечатлит Ваш образ отраженныйХолодно-величавая Нева.
С колонны ангел под покровом ночиВас осенит сиянием крестаИ взглянет в Ваши ласковые очиЛучистая вечерняя звезда.
Я успешно выдержала испытания, прошла в аспирантуру по конкурсу. Была горда и рада этому. Однако президиум Академии наук не утвердил меня: в свое время я жила на оккупированной территории. Пришлось вернуться в Краснодар. Но из пединститута меня уже уволили как уехавшую на учебу. Так я стала безработной. Меня поставили на учет в гороно, и я надеялась получить работу в школе.
А пока у нас с мамой был огород – он-то и кормил нас. Кроме того, мама работала в пошивочной мастерской надомницей, я стала помогать ей. В общем, мы сводили концы с концами.
Когда же к нам приходил Юрий Иванович, это был праздник для нас с мамой. Однажды он рассказал все о себе и сделал мне предложение. Мама была рада за нас: Юрий Иванович ей тоже нравился. 18 декабря 1948 года мы поженились. Моя бабушка, которой было уже за 80 лет, сказала: «Он хороший человек, вы его не обижайте». И мы его никогда не обижали.
Летом 1949 года мы вдвоем совершили наше первое туристическое путешествие: пешком по Южному берегу Крыма. Было немного страшно и голодно, но интересно. Запомнилась Феодосия, где мы побывали в музее Айвазовского, поклонились его могиле; в Судаке познакомились с Генуэзской крепостью, которую Юрий Иванович давно мечтал увидеть. Потом Ялта, Никитский ботанический сад…
Мы с мамой старались создать Юрию Ивановичу все условия. А день его был нагружен до отказа: с утра – на станции, вечером он или обобщал наблюдения, или готовился к очередному экзамену в институте. К слову сказать, все предметы он сдавал досрочно и сумел за два года пройти пятилетний курс.
В часы отдыха он любил экспромтом сочинять рассказы на заданную тему. Рассказы получались яркими, живыми. Слушатели сидели как завороженные. Находил Юрий время и для поэзии. Я была благодарна судьбе, подарившей мне такого друга и мужа.
Успешно шла и его научная работа. В марте 1949 года Юрия Ивановича избрали членом ученого совета Научно-исследовательского института масличных культур; в то время у него еще не было диплома о высшем образовании. В 1950 году он был рекомендован в заочную аспирантуру по агрометеорологии при Всесоюзном институте растениеводства (ВИР) в Ленинграде.
Юрий Иванович был полон творческих идей, весь поглощен работой. Но «анкетное» прошлое висело кандалами и постоянно напоминало о себе.
Первым ударом судьбы в этот благополучный период был отказ ВИРа в допуске к экзаменам в аспирантуру. Формальная причина – несоответствие биологического образования профилю агрометеорологии, хотя предварительное согласование Ростовского управления с ВИРом было. Фактически же человек, осужденный в прошлом по 58-й статье, не имел прав на аспирантуру.
Одновременно ему отказали в прописке в нашей квартире в городе. Это была серьезная неприятность: в декабре 1950 года у нас родился сын, жизнь порознь все усложняла. Как в таких условиях совмещать воспитание сына, заботу о муже и доме с работой в школе, куда мне удалось устроиться? Решили тайком на свой страх и риск пожить в городе, у мамы.
Пока я была в родильном доме, мама и муж готовили колыбель для сына. У них ничего не было, кроме смекалки. Они взяли плетенную из ивовых прутьев большую продолговатую корзину для овощей, помыли ее, обшили чистой простынкой снаружи и внутри. Затем всю ночь шили ватное детское одеяло. Муж нанес на материю рисунок, мама выстрочила его на машинке. К нашему выходу детское приданое было готово. Юрий Иванович сразу же принял активное участие в уходе за сыном: купал его, пеленал, гулял с ним. Через некоторое время стал ему петь песенки. Я до сих пор помню некоторые из них:
Птичка польку танцевала,Потому что весела.Клюв – налево, хвост – направо,Вот так полечка была.
Через несколько месяцев как-то днем к нам пришли из милиции и стали искать Юрия Ивановича – и в платяном шкафу, и под кроватями, хотя мама сказала, что дома только она с внуком, а родители на работе. Пришлось нам перебираться в село Калинино – по месту прописки Юрия Ивановича. А малыша каждое утро возили к маме.
В мае 1951 года к зданию станции подошла открытая машина – «виллис», из нее вышли двое мужчин в штатском. Они зашли на станцию, спросили начальника. Юрий Иванович был у себя. Гости закрыли дверь, предъявили ордер на арест. Сделали обыск в нашей комнате, пригласив понятой хозяйку, очень напуганную этой процедурой. И Юрия Ивановича увезли. Куда?
Обращение в милицию ничего не дало. В МГБ таких, как я, желающих знать о судьбе близких, пруд пруди. И везде глухой забор и закрытые двери, а при них страж, который внутрь не пускает и на вопросы не отвечает.
Отчаяние овладело мною. Я не знала, куда еще идти, кого просить о помощи. Единственным и плохим советчиком была мама. До конца учебного года оставалось около двух месяцев. Как работать, когда мысли заняты совсем другим. Случилось еще несчастье: у меня пропало молоко, малышу было пять с половиной месяцев, впереди жаркое южное лето, ему необходимо грудное молоко как лекарство от кишечных заболеваний. С трудом добывали понемногу молока каждый день.
Примерно недели через две на станцию позвонили из МГБ (управление находится в центре города): жена Ю.И. Чиркова должна прийти к следователю Пузравину, пропуск заказан.
Юрию Ивановичу повезло со следователем. Это был пожилой майор, ни разу на допросах он не кричал и не грозил. Во время первой встречи, раскрыв дело Чиркова от 1935 года с надписью: «Хранить вечно», Пузравин вдруг расхохотался: подписывая дело, Юрий Иванович проставил на недописанных страницах размашистое Z. Ставить прочерки его научили когда-то на уроках делопроизводства в школе. Тогда, в 35-м, эти Z очень рассердили следователя на Лубянке, а теперь другого следователя они развеселили; он искренне позабавился сообразительности пятнадцатилетнего мальчика.
Юрий Иванович не понимал, за что его арестовали, ведь никакого нового обвинения следователь ему не предъявил. С другой стороны, он был рад, что занялись пересмотром его дела. Думал: разберутся, поймут, что он-то ни в чем не виноват, признают невиновным, отпустят.
Выслушав мужа, следователь усмехнулся, доверительно пояснил: «То, что вы получили высшее образование, очень хорошо, его даже мы отнять не сможем. А вот признать невиновным, отпустить – этого я сделать не смогу. Назавтра меня самого арестуют». Причину же нового ареста объяснил: есть постановление – всех отбывавших сроки по 58-й статье снова привлечь, провести следствие и, если нет нарушений паспортного режима, дающих право на новый срок, отправить в ссылку. Появился новый термин – «повторники». Так называли людей, вновь арестованных по старому делу спустя годы после освобождения из лагерей. И поедет Юрий Иванович на этот раз в Красноярский край на вечное поселение.