Нырок в забвение - Ричард Хенрик

– Даже Исис понимает, что происходит под нами, – сказала доктор Элизабет неестественно глубоким, гортанным голосом. – Скажу лишь, что там идет битва между добром и злом!

– А как же Питер? – тревожным тоном спросила Мими Слейтер. – У нас будет контакт с ним?

Доктор Элизабет сняла соломенную шляпу с головы и бросила ее на палубу. Затем медленно-медленно подняла глаза к небу и громко заговорила:

– С приближением равноденствия настанет пробуждение камня Туаоя. Оживет хрустальная пирамида, и восстановится связь между матерью Землей и космическим лебедем. Горе тому, кто посмеет присвоить эту силу для своих корыстных целей. Мы – свидетели битвы старой, как само человечество. И только в том случае, если восторжествуют силы белого света, воссоединятся возлюбленные в ознаменование величайшей из всех побед!

20

– Удаление торпеды – пятьсот ярдов. Идет на нас – воскликнул Тим Лейси.

Джон Уолден услышал эти страшные слова, стоя позади рулевых. В висках застучало, сердце бешено колотилось в груди. Он пристально всматривался в показания приборов.

– Тысяча триста пятьдесят футов, продолжаю погружение, командир, – напряженным голосом доложил боцман.

Обшивка корпуса затрещала под напором гигантской толщи воды. Уолден взглянул на указатель скорости. Машинной команде каким-то чудом удалось добавить еще один драгоценный узел к предельной скорости лодки. Но все это будет напрасным, если не удастся оторваться от смертельного преследования.

– Вижу четкую картину стен разреза на эхолоте, командир, – доложил штурман. – При нынешнем курсе и скорости мы через пару минут врежемся в нижнюю часть западного хребта.

– Удаление торпеды – триста ярдов, – охрипшим голосом добавил Лейси.

– Тысяча триста семьдесят футов, – сообщил глубину боцман и выплюнул остаток изжеванной сигары.

Уолден выждал, когда указатель глубины упадет еще на десять футов, затем громко скомандовал:

– Рулевые, всплываем! Рули на максимум к всплытию!

Заранее предвкушая эту команду, рулевые навалились на штурвальные скобы, но указатель глубины опустился еще на десять футов, затем на мгновение замер и медленно начал обратный отсчет. Нос лодки задрался вверх, и Уолден был вынужден вновь схватиться за поручень. Его взгляд вернулся к указателю скорости.

– Ну давай же, "Рик", еще самую малость. Я знаю, ты можешь, – ласково бормотал он.

А за пультом гидроакустической станции Тим Лейси отчаянно пытался разобраться в какофонии звуков. Поскольку торпеда могла ударить в любую секунду, он смело врубил усилители на максимальную громкость. И вот, наконец, настал долгожданный момент: шумы от преследовавшей их торпеды начали постепенно слабеть. Сорвав наушники, старшина радостно крикнул в микрофон:

– Торпеда прошла мимо, командир! Мы оторвались!

– Не расслабляйтесь, джентльмены, – облегченно вздохнув, предупредил Уолден. – Эта крошка вот-вот шлепнется в стенку разреза, и нам все равно изрядно достанется!

В отчаянной попытке спастись от упорно следовавшей по пятам торпеды, "Пантера", как это только что делал ее противник, стремглав летела вниз. В центральном посту лодки было необычно тихо, вахтенные пристально следили за приборами на своих пультах, стараясь скрыть друг от друга свое волнение.

Взгляд Александра Литвинова был прикован к экрану широкополосного гидролокатора, по которому он следил за смертоносной торпедой. Чувство безнадежности возрастало с каждым новым докладом старшего акустика.

– Торпеда продолжает преследование. Столкновение возможно в любой момент.

Оставалось только молиться о чуде, и на Литвинова вдруг нахлынули воспоминания. Он вспомнил себя курсантом-первокурсником и свой первый день в училище. Тогда он принял присягу не жалеть самой жизни для защиты родины. В ту пору это казалось чем-то нереальным и абстрактным. Теперь же его переполняли другие чувства и мысли. Жизнь – это самое дорогое, что есть у человека, бесценный дар природы. И потерять ее в такой бессмысленной ситуации было бы непоправимой трагедией.

Стремясь обуздать охватившее его смятение, Литвинов отвел взгляд от экрана монитора, мысленно прощаясь с товарищами по оружию, готовыми разделить с ним выпавшую на их долю участь. Это были замечательные храбрые люди, и он хотел сказать им, что гордится совместной службой с ними, когда оглушительный взрыв вновь привлек его внимание к гидролокатору. Палуба ходуном заходила под ногами, и, чтобы не упасть, ему пришлось вцепиться в плечо акустика.

– Что произошло, Миша? – растерянно выпалил он. – Попадание торпеды?

Превозмогая дикую боль в ушах, бородач прошептал:

– Невероятно, командир. Подводный взрыв прямо по курсу!

– Клянусь, это наша собственная торпеда! – воскликнул Литвинов, и в нем вновь вспыхнула надежда. – Мы продолжим погружение до самого дна и под прикрытием ударной волны оторвемся от назойливого преследователя!

Люди в ГСА "Авалон" тоже ощутили на себе страшный взрыв. Бросаемый из стороны в сторону, аппарат, потеряв управление, беспомощно опускался по спирали на дно.

– Бесполезно, – сообщил Нед Барнс, отчаянно пытаясь взять под контроль управление, – рули бездействуют. Ничего не могу сделать, идем на дно разреза.

– Что означают показания на экране монитора? – спросил Томас Мур, сохраняя хладнокровие и не теряя надежду на удачу.

– Это информация с наших внешних датчиков, – пояснил пилот. – Должно быть, некоторые из них повреждены, потому что прибор показывает чрезмерно высокий уровень магнитного резонанса снаружи.

– Это может быть вызвано взрывом?

– Никоим образом, – твердо ответил Барнс. – Я только однажды наблюдал такие высокие показания, когда "Авалон" подвергался размагничиванию.

У Мура мелькнула страшная догадка.

– Черт, они запускают установку!

– Какую установку? – недоуменно спросил пилот.

– Это связано с расследованием, которое я провожу, – пояснил Мур. Он содрогнулся при мысли о том, что произошло бы, раздели "Авалон" судьбу "Льюис энд Кларк"!

– Боже мой! Вы только посмотрите на показания магнитометра, – воскликнул пораженный Барнс. – Он зашкаливает!

Даже не глядя на экран монитора, Мур хорошо понимал всю сложность их положения. Он знал, что напряженность магнитного поля будет возрастать, пока ГСА и его злосчастные пассажиры не испарятся под воздействием внутренне направленного космического взрыва, при этом распадется и исчезнет материальная субстанция, из которой они состоят. Только два человека остались в живых после подобных явлений, и Мур понял, что у них был только один способ спасти свои жизни.