Беспощадный любовник (ЛП) - Софи Ларк

Нет, единственное, с чем осталось разобраться – это внешний магнитный замок.

Замок состоит из двух пластин. Когда они включены, они создают магнитное поле. Если вы откроете дверь в нерабочее время, это поле будет нарушено. Это вызовет сигнал тревоги, который не сможет выключить даже Джонси. Обойти это невозможно – поле должно оставаться нетронутым всю ночь.

Мне пришлось долго размышлять над этой проблемой. Как перемещать пластины, не нарушая поля?

В конце концов, я понял, что мне просто нужно двигать их вместе, в одно и то же время.

Я попросил Мейсона сделать мне алюминиевую тарелку, похожую на прямоугольное сервировочное блюдо с ручкой с одной стороны. Он сварил его в подвале своей мамы, используя ее силиконовые прихватки для духовки и свою самодельную сварочную маску, которая, по сути, представляет собой ведро с окошком из оргстекла спереди. Он выглядел как настоящий идиот, но его работа всегда на высшем уровне, вплоть до последнего миллиметра.

Себ достает тарелку из своего рюкзака. Я заклеиваю плоскую сторону сверхпрочным двусторонним скотчем. Затем я приклеиваю его к двум болтам и откручиваю их. Теперь я могу вынуть оба болта одновременно, удерживая их на одинаковом расстоянии друг от друга, а затем убрать все это в сторону. Поле остается нетронутым, даже несмотря на то, что оно больше не прикреплено к хранилищу.

Я осторожно ставлю его у стены с деликатностью специалиста по обезвреживанию бомб.

Себ наблюдает, так тихо, что даже не дышит.

Когда я успешно кладу его вниз, он испускает долгий вздох.

– Это сработало!

– Конечно, сработало, – говорю я, как будто у меня никогда не было никаких сомнений.

– Хорошо, – говорит он, практически потирая руки в предвкушении. – Вводи код.

– Я думал, ты знаешь код, – говорю я безучастно.

Себ замирает у двери хранилища.

– Что?

– Я думал, ты собираешься запомнить его.

– Ты никогда не говорил мне об этом.

– Да, говорил. Помнишь? Он начинается с 779… и что-то дальше.

Себ смотрит на меня с выражением ужаса на лице.

Я смеюсь.

– У меня есть код, тупица.

– Это не смешно, – говорит он.

– Для меня смешно.

Я набираю код: 779374.

Я слышу четыре отчетливых лязгающих звука, когда отодвигаются засовы. Затем я открываю дверь хранилища.

Меня поражает запах сложенных стопкой банкнот. Наличные деньги имеют отчетливый запах: чернил, бумаги, кожи, смазки, грязи и намека на металл от контакта с монетами.

Но мы здесь не из-за банкнот. Слишком тяжело утащить столько наличных.

Мы хотим бриллиант.

Я достаю дрель из рюкзака Себа, чтобы мы могли начать сверлить сейфы. Я высверливаю замки, затем Себастьян проверяет содержимое. Слитки и драгоценные камни отправляются в мешки. Все остальное остается тут.

– Не бери ничего сентиментального, – говорю я ему. – Я не хочу, чтобы какой-то гангстер преследовал нас, потому что мы украли обручальное кольцо его бабушки.

В хранилище двести одиннадцать сейфов.

В сто восьмом я нахожу то, что ищу.

На вид не очень: обычная деревянная коробка с откидной крышкой.

Тем не менее, я испытываю трепет предвкушения, как только вижу ее. Я беру коробку и поднимаю крышку.

Камень внутри неземной красоты. Это действительно выглядит так, как будто он мог упасть на землю в ядре метеорита. Он размером с куриное яйцо, прозрачный и сверкающий, с легким, морозно-голубым оттенком. Зимний Бриллиант.

Себ видит мое молчание и неподвижность. Он подходит и встает рядом со мной, глядя на него сверху вниз.

– Черт возьми, – выдыхает он.

– Да, – говорю я.

Мы смотрим на него секунд десять. Затем я с щелчком закрываю крышку, засовывая коробку в карман.

– Мы будем продолжать? – говорит Себ.

– Нет. Мы уже набрали столько, сколько можем унести.

Мы с Себастьяном закидываем рюкзаки на спину. На этот раз все намного сложнее, потому что золото чертовски тяжелое. Не только золото – платиновые слитки, драгоценные камни и одна оригинальная бейсбольная карточка Бейба Рута в стеклянном футляре, потому что, черт возьми, это круто, и я хочу ее.

Мы не можем выйти тем же путем, каким вошли. Подниматься по тросам слишком займет слишком много времени. Если копов вызовут, когда мы будем на полпути, мы окажемся в ловушке, как пара жуков в бутылке.

Единственная проблема заключается в том, что при включении лифтов сработает сигнализация. Итак, как только мы нажмем эту кнопку, у нас будет около двух минут, чтобы выйти через парадные двери. И будем молиться, чтобы Камилла ждала нас в машине.

Я касаюсь своего наушника и говорю Джонси:

– Мы уходим. Ты можешь собираться.

Обращаясь к Мейсону, я добавляю:

– Ты тоже, Мейс.

Мейсон оставит лестницу, снимет комбинезон и выйдет за периметр пешком. На него нет ничего компрометирующего.

Себ и я – это отдельная история.

– Ты готов? – говорю я ему, мой палец зависает над кнопкой лифта.

В другой руке держу секундомер. Я подсчитал, что с того момента, как я нажму на кнопку, у нас есть ровно три минуты, чтобы уйти из радиуса в два квартала, окружающего банк, прежде чем копы перекроют все это.

Себ выглядит напряженным, но решительным.

– Готов, – говорит он.

Я одновременно нажимаю на секундомер и на кнопку лифта.

Лифт начинает спускаться.

Я не слышу ничего, кроме толчка и гула спускающейся кабины лифта, но я знаю, что в тот момент, когда она начала движение, сработала беззвучная тревога в фирме, отвечающей за безопасность банка, и в полиции Чикаго.

Кажется, что лифт спускается целую вечность. Если бы я не смотрел на секундомер, я бы никогда не поверил, что прошло всего двенадцать секунд. Когда двери раздвигаются с мучительной медлительностью, мы с Себом протискиваемся внутрь. Я нажимаю на кнопку вестибюля.

Двери снова закрываются, и мы, пошатываясь, поднимаемся наверх. Мое сердце бьется три или четыре раза каждую проходящую секунду.

Как только лифт останавливается, мы с Себом протискиваемся в двери, торопливо пересекая темное, пустое пространство. Наши шаги отдаются эхом по полированному мрамору. По-прежнему гробовая тишина, но я знаю, что наше присутствие больше ни для кого не секрет.

Когда мы подходим к стеклянным дверям, я беру ближайшую медную стойку и запускаю ее в окно, как копье. Стекло разлетается вдребезги, осыпаясь вниз, как множество зазубренных сосулек. Теперь не имеет значения, сколько шума мы производим. Суть в том, чтобы как можно быстрее выбраться наружу.

Мы с Себом