Полная история христианской церкви - Александра Бахметьева

До сих пор еще не было и не могло быть Вселенского Собора. Он стал возможен только теперь, когда все обширное государство находилось под властью одного царя, признававшего христианскую веру за веру истинную. Епископы со всей вселенной могли теперь беспрепятственно съезжаться и открыто рассуждать о делах Церкви. Они признавались не менее ответственными, чем самые значительные государственные дела. И действительно, обсуждался важнейший для Церкви вопрос. Триста лет она боролась и страдала за имя Христа, ее Божественного Основателя. Благовестники понесли это имя в отдаленные страны, мученики умирали радостно за святое имя — их крепость и упование. И вот теперь, когда настало торжество христианской веры, когда она далеко распространилась и была признаваема за веру истинную, тогда-то дерзают опровергать самую сущность ее, заявляя, что Христос Спаситель не есть предвечный Бог! Подобное событие должно было взволновать Церковь больше, чем любое внешнее гонение.

Первый Вселенский Собор. Икона. Новгородская школа. XV в.

Епископы со всех стран с готовностью поспешили в Никею. Все издержки их путешествия и пребывания в Никее брал на себя Константин. По дорогам были для них приготовлены переменные лошади. Прибыли епископы из Египта и Палестины, из Сирии и Месопотамии, Африки, областей Малой Азии, Греции, из Персии, Армении, Мизии и Дакии, от задунайских готов, недавно обращенных в христианство, — всего более 300. Их сопровождали и другие духовные лица, пресвитеры и диаконы. Из западных стран прибыло немного епископов. Римский епископ Сильвестр не мог приехать из-за старости и слабости, а прислал вместо себя двух пресвитеров; Галликанский епископ был, как полагают, представителем и Британской Церкви; Осия Кордовский представлял Церковь Испанскую. Он был человек очень уважаемый и пользовался доверием царя. Многие из прибывших епископов были известны всему христианскому миру святостью жизни и высокой мудростью; многие были прославлены Богом чудотворной силой; многие претерпели тяжкие страдания во время недавнего гонения и еще носили следы мучений за имя Христово. Эти твердые и верные служители Христа с радостью готовились вновь исповедовать имя Спасителя и Бога, от Которого не отреклись перед гонителями.

Одним из первых прибыл престарелый Александр, епископ Александрийский, первый обличитель Ария, мужественный защитник апостольского учения. Он привез с собой молодого диакона Афанасия, которому суждено было прославиться своей твердостью и постоянством в борьбе с арианами.

Другой очень уважаемый епископ — Николай, епископ Ликийского города Миры. Он много пострадал во время гонений, но чудесным образом Господь призвал его пасти Ликий-скую Церковь; он славился высокой добродетелью, милосердием к страждущим и чудотворной силой. Предание говорит, что, не стерпев богохульных слов Ария, он ударил его на виду у всего Собора, за что св. Николая лишили епископского сана. Однако вследствие небесного видения всем членам Собора сан был ему возвращен. Наша Церковь глубоко чтит память великого Святителя Николая, Мир Ликийских Чудотворца.

Святой Иаков Низибийский был родственником армянского царя. С ранних лет он возлюбил Бога более всех мирских почестей и земного величия и посвятил себя Его служению. Он долго вел пустынную жизнь, пострадал в гонение при Максимине, посещал Персию для проповедания слова Божия, и, будучи избран епископом в город Низибию (в Месопотамии), ревностно заботился о чистоте веры. С ним прибыл на Собор его молодой ученик, Ефрем, известный после под именем Ефрема Сирина.

Святые Евстафий Антиохийский, Пафнутий Фиваидский, Павел Неокесарийский, Леонтий Каппадокийский славились как твердые исповедники веры. Они много пострадали во время гонения: Пафнутий лишился правого глаза и хромал; Павел не владел руками — они были уязвлены раскаленным железом по приказанию Ликиния.

Святой Спиридон, смиренный епископ Тримифунта (на Кипре) славился святостью жизни. Он родился в простом звании и, будучи избран в епископы, сохранил привычки простой сельской жизни, трудился вместе со жнецами, работая в поле, пас свои стада, а между тем помогал всем нуждавшимся. Силой Божией он исцелял больных и творил великие чудеса. До торжественного открытия Собора епископы часто собирались для предварительных совещаний, призывали Ария и старались доказать ему, что его мнения ложные. На этих совещаниях могли присутствовать и посторонние. Однажды один языческий философ начал опровергать истину христианского учения. Спиридон встал, чтобы возражать ему. Многие испугались, потому что знали Спиридона человеком простым и неученым. Но смиренный пастырь был силен верой, и с ним был Дух Святой, наставляющий на всякую истину. Он твердым голосом сказал философу: «Во имя Господа Иисуса Христа, выслушай меня. Един есть Бог, Творец неба и земли, видимый же и невидимый, сотворивший все Словом и устроивший все Духом Своим. Слово иначе называется Сын Божий и Бог; Он умилостивился над людьми, благоволил родиться от Жены, жить с людьми, пострадать и умереть ради нашего спасения. Он воскрес, даровал воскресение роду человеческому, и опять придет судить всех праведно и воздать каждому должное. Сему веруем без пытливости; итак не утруждай себя напрасно, стараясь возражать истинам веры, и допытываясь, могло ли это быть или нет, ибо они превосходят разум; но отвечай просто, веруешь ли этому или нет?» Философ молчал. «Веруешь ли?» — спросил опять епископ. «Верую», — отвечал неожиданно философ и потом говорил, что в словах Спиридона была какая-то непонятная ему, но непобедимая сила, которая открыла ему вдруг истину христианской веры. Это событие обратило многих язычников. На Собор был призван и один новацианский епископ, Акесий. Христианские епископы не чуждались общения с новацианами, которые не искажали догматов веры, но отделились по поводу вопроса о кающихся. Они считали, как мы уже говорили, что тяжко согрешивший тем отлучил себя от Церкви и не должен быть допускаем к участию в таинствах. Эту чрезмерную строгость осуждали христиане, уверенные в собственной немощи и в милосердии Господа. Рассказывают, что Константин, после беседы с Акесием, который излагал при нем правила новациан, сказал ему: «Поставь лестницу, Акесий, и взойди один на небо».

Константин заблаговременно прибыл в Никею. Некоторые из последователей Ария подали ему жалобы и доносы на православных епископов, но Константин разорвал все эти бумаги, не прочитав их, и сказал, что все личные распри должны быть забыты, а все внимание обращено на вопрос веры.

Собор открылся 19 июля 325 года в одной из обширнейших палат царского дворца под председательством, как полагают некоторые, Осии Кордовского. Всех присутствовавших вместе с пресвитерами и диаконами было более 2 000 человек; епископов — 318. Скамьи стояли вокруг комнаты для епископов; в середине стола лежала книга Священного Писания, как верное свидетельство истины, с которым должно было согласоваться решение Собора. Когда все уже собрались, явился император с некоторыми своими придворными, христианами. Ради торжественного случая он облекся в самые пышные царские одеяния, блиставшие золотом и драгоценными камнями. Он смутился при виде величественного собрания, и молча, с поникшим взором, подошел к приготовленному для него золотому креслу. Епископы дали ему знак сесть и сели после него. Евстафий Антиохийский и за ним историк Евсевий, тогда епископ Кесарийский, произнесли речи, в которых воздавали Богу славу и благодарение за благоденствие Церкви под покровительством благочестивого царя. Затем Константин сказал на латинском языке речь, которая была передана собранию по-гречески через переводчика. Он выражал радость, что видит такое величественное собрание епископов, и умолял их разрешить миролюбиво спорные вопросы. Затем начались прения по поводу мнений Ария.

Святые отцы Первого Никейского Собора, держащие Никейский Символ веры. Икона Арий упорно защищал свое учение. Его сторону держали семнадцать епископов, среди которых были оба Евсевия, Никомидийский и Кесарийский, но православные с силой оспаривали их. Общее внимание привлек на себя молодой диакон Афанасий, прибывший с Александрийским епископом. Никто не превосходил его силой красноречия; меткость его возражений уничтожила доводы ариан. Споры были жаркие, упорные; тщетно Константин употреблял все влияние, чтобы примирить спорящих и привести их к дружелюбному решению. Чем дольше продолжались прения, тем очевиднее становилось, сколь далеки ариане от истины. Прочитали несколько отрывков из сочинения Ария и арианское исповедание веры. Оно возбудило сильнейшее негодование и было разорвано. Ариане, видя, что открытое изложение их учения возбуждает общее негодование, прибегли к хитрости. Они старались обмануть противников неясностью своих выражений, иногда как будто соглашались с православными, а затем оказывалось, что они придают словам другой, тайный смысл. Наконец, православные решили письменно изложить в исповедании веры сущность учения Церкви о Боге Отце и Господе Иисусе Христе. Был составлен Символ веры, и всем предложено подписать свое согласие с ним. Выражение «Единосущный Отцу» возбудило горячие споры. Долго последователи Ария не соглашались с этим выражением, говоря, что оно не верно и что его нет в Писании. Наконец, из семнадцати арианских епископов большая часть уступила и подписала Символ, но двое, чтобы выйти из затруднения, прибегнули к крайней недобросовестности: в слове «Единосущный» они переделали одну букву, что изменяло смысл выражения,[139] и потом поставили свою подпись, но обман обнаружили. Арий не уступал.