Гарри Поттер и скрижали Грин-де-Вальда - профессор Тимирзяев

Гермиона и Хагрид с ужасом смотрели на Гарри. Гарри вздохнул, лёг на спину и закрыл глаза.

— Гарри, то есть господин директор, почему вы лежите на полу? — раздался знакомый скандальный голосок, который шёл почему-то с потолка.

— Ну что ещё? — с мукой в голосе спросил Гарри и открыл глаза. Под потолком висело до отвращения знакомое привидение, Плакса Миртл.

— Чего тебе, Миртл?

— Господин директор, — затараторила Миртл, — я пришла с жалобой! Я была в своём туалете, размышляла о смерти, и вдруг в полу опять открылась эта ужасная дыра! И из неё дует!!!

— Гарри, Тайная комната опять открылась! — севшим голосом воскликнула Гермиона.

— Не может быть, заклятие сломано, ты же помнишь, я проверял, Миртл опять что-то напутала, — отмахнулся Гарри.

— Сегодня ночь Самайна, Гарри, — закричала Гермиона, — и комната открылась его волшебством! Бежим, это наш последний шанс!

Они вбежали в туалет Плаксы Миртл, едва переводя дыхание, и увидели, что на месте разрушенных умывальников зияет начало бездонного тоннеля. Не сговариваясь, они взялись за руки и сделали шаг вперёд.

Гарри и Гермиона мчались по прихотливо изгибающимся трубам, казалось, созданным сумасшедшим изобретателем аттракционов. Трубы изнутри были покрыты какой-то скользкой, не сохнущей дрянью. На Гарри этот полёт впечатления не произвёл, а Гермиона, тоже побывавшая в Тайной комнате с Роном, была испугана, но старалась не показывать виду, она только взвизгивала на особенно крутых виражах. Наконец они вывалились из трубы на кучу крысиных костей. Увидев, на что они упали, Гермиона мгновенно вскочила, отбежала в сторону и начла отряхиваться.

— Не бойся, это очень старые кости, — сказал Гарри, — василиска давно нет.

После того, как они шагнули в тоннель, Гарри почувствовал, что его настроение изменилось. Обратной дороги не было, времени на сомнения и размышления тоже, им предстояло действовать и сражаться, и Гарри успокоился.

Они дошли до завала, и Гарри показал Гермионе, где на них с Роном напал Златопуст Локонс, пытаясь стереть их память. Дверь со змеиным замком оставалась открытой, и за прошедшую четверть века изрядно заржавела. «Странно, — подумал Гарри, — а раньше её веками ржавчина не брала. Наверное, это потому, что отсюда ушла магия, и дверь превратилась в обычную сталь».

Зал Слизерина выглядел навсегда заброшенным, на каменном полу белели кости василиска. Увидев гигантскую статую с обезьяньими чертами лица, Гермиона ойкнула и схватила Гарри за руку:

— Гарри, кто это?

— А это один из отцов-основателей Хогвартса, Салазар Слизерин, во всей, так сказать, красе, — хмыкнул Гарри, — рекомендую. Разве ты его не видела в прошлый раз? Вот тут, перед его статуей, лежала Джинни, Волан-де-Морт, тогда ещё Том Реддл, стоял там. Ну, а это — василиск. Кстати, его клыки, говорят, стоят баснословных денег. Пару мы уже использовали, не хочешь подобрать остальные? Продадим — озолотимся!

Гермиона брезгливо обошла скелет, старясь ни до чего не дотрагиваться.

— Как здесь противно! Промозгло, сыро, и вообще… Куда нам дальше, Гарри?

— Знаешь, я ведь был здесь всего один раз, поэтому местные интерьеры представляю себе слабовато, — ответил Гарри, — да и настроения разглядывать, что тут к чему, не было, спасибо Фоуксу, он эту пакость ползучую ослепил, а то бы… Здесь полно тоннелей, настоящий лабиринт, как я понимаю, они пронизывают весь замок, ведь василиск ползал как раз по ним, но я не думаю, что нам туда.

— А куда? — нервно спросила Гермиона.

— Полагаю, что в соответствии с законом подлости, нам придется лезть туда, куда меньше всего хочется — в рот Слизерина.

— Ку-у-уда?!! — глаза Гермионы округлились.

— Видишь, у статуи открыт рот? Это лаз, откуда Реддл выманил василиска. Нам туда.

Гермиона охнула.

— Надо лезть, — сказал Гарри, — помнится, я как-то забирался на статую сбоку, но тогда я был куда легче и от страха взлетел птицей. Напугай меня, Гермиона, а?

— И не надейся! — фыркнула Гермиона, — лучше помоги забраться вон на тот выступ.

Они кое-как взобрались по лицу статуи, и Гарри заглянул в тёмный провал:

— Ничего не видно, темно, как будто это не рот, а…

— Гарри, прекрати сквернословить! Ты становишься похожим на Крэбба и Гойла! — прикрикнула Гермиона.

— Так на Крэбба или Гойла? — поддразнил её Гарри, — я должен точно знать.

— На обоих сразу! Похоже, слизеринская атмосфера действует на тебя не лучшим образом! Посвети волшебной палочкой, вдруг там тупик, и лезть без толку?

Гарри сунул волшебную палочку в рот каменного Салазара Слизерина и скомандовал: Люмос!

— Ого! — воскликнул он, — тут какой-то тоннель, но видно плохо… Люмос Максима! Проклятие, похоже, нам всё-таки сюда…

Короткий тоннель привёл их в зал, который вероятно, был логовом василиска в течение многих веков. Пол был усеян сплошным слоем мусора, о происхождении которого Гарри и Гермиона старались не думать. В противоположной стене зала чернел вход в следующий тоннель. Поколебавшись, Гарри обеими ногами встал на слегка пружинящий мусор. Из-под ног взлетело облачко пыли.

— Гермиона, если тебе противно, могу на руках перенести, — предложил Гарри.

— Я начинаю чувствовать себя принцессой, — улыбнулась Гермиона, — спасибо, я как-нибудь сама.

Они вошли в тоннель с каменными стенами и неровным полом.

— Пошли? — спросил Гарри.

— Конечно, — ответила Гермиона, — только дай мне руку, а то как-то боязно…

Они шли по тоннелю минут десять и вышли в маленький зал, из которого было три выхода.

— И куда теперь? — задумался Гарри.

Гермиона достала волшебную палочку. «Указуй!» — приказала она, и палочка качнулась в сторону правого прохода. Гарри заглянул в средний и левый тоннели, они выглядели совершенно так же, как правый, однако нужно было что-то выбрать, и они решили идти, воспользовавшись указанием волшебной палочки Гермионы. Развилки попадались ещё несколько раз, и палочка всё время выбирала разные тоннели, руководствуясь непонятно какими соображениями.

— Гермиона, пока мы идём, расскажи, что ты вычитала в дневниках Дамблдора, и что мы будем делать, когда найдем скрижали Грин-де-Вальда?

— Ну что ж, сейчас, наверное, самое время, — согласилась Гермиона, тем более, что особенно рассказывать-то и нечего. Понимаешь, Дамблдор вёл записи всю жизнь, сначала это было что-то вроде обычного лабораторного журнала, куда он заносил результаты опытов, но постепенно у него появилась привычка общаться с дневником, как с живым человеком. Дамблдор писал в дневник всё подряд, поэтому разобраться сходу совсем не просто, мы ведь толком даже его биографии не знаем, многое я просто не поняла и пропускала, я ведь искала только то, что относится к скрижалям и к борьбе Дамблдора против Грин-де-Вальда. Так вот, оказывается, скрижали Грин-де Вальда создал вовсе не он, а какой-то великий волшебник в незапамятные времена, но Грин-де-Вальд узнал об их существовании и потратил всю жизнь на то, чтобы понять, что это такое, как ими завладеть, и как их использовать. Узнав об интересах Грин-де-Вальда, Дамблдор встревожился и тоже стал изучать всё, что касалось этих скрижалей. Информация, которую ему удалось раздобыть, оказалась довольно скудной. Сами скрижали представляли собой что-то вроде книги с металлическими страницами. Что на этих скрижалях было записано, не знал никто, но удалось выяснить, что они представляли собой некую квинтэссенцию зла, но не простого, абстрактного зла, а того зла, что побуждает людей начинать войны, грабить, убивать, жечь. Волшебник или магл, попавший под влияние скрижалей, очень быстро становится злобным и изобретательным маньяком, причём огромное значение имело то, что это был за человек изначально. К примеру, обычный, неграмотный крестьянин мог ни с того, ни с сего сжечь свой дом вместе со всей семьёй, уйти в разбойники и закончить свои дни на виселице ближайшего городка. Если же скрижали обретали власть над бароном, герцогом или королём, обязательно начинались междоусобицы, войны и грабежи, опустошавшие огромные территории. Дамблдор приводит в пример войну Алой и Белой розы, Столетнюю и Тридцатилетнюю войны в Европе и Мировые войны ХХ века. И Дамблдор, и Грин-де-Вальд, Гарри, обладали огромным волшебным даром, и оба понимали, что судьбы мира решатся тогда, когда скрижали попадут в руки одного из них. Только Грин-де-Вальд мечтал заполучить их для себя, а Дамблдору скрижали были не нужны, но он не мог допустить, чтобы они достались Грин-де-Вальду.