Московский клуб - Вадим Панов

В словах представителя Ассоциации был смысл, и Зузинидзе почувствовал некоторую неловкость: действительно, зачем паниковать, зачем срываться? Ассоциация заинтересована в удачном завершении операции не меньше него и наверняка найдет выход из положения. Звиад тяжело посмотрел на молчащего урода:

— Посредника убили из-за Петры?

— Мы проводим расследование.

— Может, стоит избавиться от девчонки?

— В настоящий момент это нецелесообразно. Мы свяжемся с Фадеевым и продолжим выполнение контракта. Мы уверены, что Роман не имеет отношения к инциденту. Он слишком дорожит жизнью внучки.

— Появился кто-то еще?

— Мы проводим расследование, — повторил менеджер. — Сфера деятельности Ассоциации достаточно широка и не ограничивается одним контрактом. Вполне возможно, что смерть Посредника связана с другими проектами.

— А если с этим? Если кто-то добрался до Посредника, то следующим буду я! Фадеев мог подписать наемников, канторщиков, Триаду, в конце концов! Кто знает?

— Вы заметили пристальное внимание к себе со стороны СБА или конкурентов?

— Нет.

— В таком случае ваши опасения беспочвенны. О вашем участии в проекте знаем только мы. Продолжайте вести себя как обычно. Не предпринимайте ничего, вообще ничего. Это понятно?

— Понятно, понятно…

Звиад отключил коммуникатор. «Проклятым менеджерам легко говорить: „не предпринимайте ничего“. Сидеть, сложа руки? Ждать у моря погоды? Если смерть Посредника связана с похищением Петры, то вычислить исполнителей не станет для неизвестных игроков сложной задачей. Свою силу они показали: не побоялись устранить менеджера Ассоциации. Что теперь? Будут брать для допроса канторщиков? Кто знает, что в день похищения я с парнями покидал Урус? Да многие знают, за всеми ведь не уследишь. А им только того и надо: подозрительно? Подозрительно. Следующим возьмут Шамиля или прямо ко мне заявятся, чисто на разговор».

Кто такие эти самые «они», Звиад пока не обдумывал, но уже побаивался. А потому, поразмыслив еще некоторое время, вызвал к себе помощника.

— Шамиль, надо подтянуть ребят на базу.

Объяснять ничего не пришлось: помощник уже знал о смерти Посредника.

— Всех?

— Ну, всех не всех, конечно, но основных. И чтобы с оружием. И чтобы тайно, Шамиль, очень-очень тайно, понял? Чтобы никто не пронюхал.

— Я постараюсь, босс.

ГЛАВА 5

АНКЛАВ: МОСКВА

ТЕРРИТОРИЯ: БОЛОТО

ЕСЛИ ЗА ВАМИ ГОНЯТСЯ, СТАРАЙТЕСЬ БЕЖАТЬ В ПРАВИЛЬНОМ НАПРАВЛЕНИИ

Топот вонзался в спину, бил по позвоночнику, холодил внутренности.

Топ-топ, бух-бух.

Удары тяжелых башмаков по асфальту звучали очень отчетливо. А прохожие норовили свернуть, уступить дорогу, зайти в подъезд или лавочку, отвести глаза, а то и загоготать, наблюдая за погоней.

Топ-топ, бух-бух.

А сердце уже рвется из груди. Трудно бежать по незнакомым улицам, огибая равнодушных людей и боясь оказаться в тупике. Трудно бежать, слыша за спиной топот преследователей. Трудно и очень-очень страшно.

Топ-топ, бух-бух.

Все началось с того, что Матильда нашла Мамашу Дашу катающейся по полу, перенесла ее на кровать и всю ночь провела рядом с теткой, слушая бессвязные выкрики и подумывая, не вызвать ли врача. К рассвету Мамашу отпустило. Гадалка пришла в себя, успокоилась, выпила две кружки чая и развернула бурную деятельность. Мамаша сама убралась в зале — Матильда не рискнула заходить в залитое кровью помещение — и, выйдя оттуда с объемистым пакетом в руках, сказала, что должна уехать на полдня. Надела одну из своих безумных шляп, взяла ключи от мобиля и исчезла, велев Матильде никуда не отлучаться. Благое пожелание, разумеется, было немедленно нарушено.

Топ-топ, бух-бух.

И чего ее понесло на Тверскую? Захотелось увидеть главную улицу Болота? Для чего? Чем она отличается от Сретенки или Цветного бульвара? Теперь Матильда поняла, чем: таких кретинов, как гонящиеся за ней черенки, она в Анклаве еще не встречала. Мамаша предупреждала, что вокруг ее салона тоже встречаются подростковые банды, Матильда даже видела греющихся на солнышке черенков, бритых, в татуировках, но до ссор дело не доходило. С девушкой подростки вели себя вежливо.

Эти же оказались бешеными. Пара безобидных фраз, слово за слово — и вот результат…

Топ-топ, бух-бух…

Со стороны главного входа эта лавка еще привлекала внимание. Серо-стальная, типичная для подобных заведений витрина, со строгой надписью: «Хусейн и Хусейн. Разрешенные системы самообороны», богатый выбор муляжей пистолетов — правила запрещали размещать в витринах настоящее оружие — и бронированная дверь с табличкой «Клиенты без лицензии не обслуживаются». В общем, в ряду магазинчиков Большой Бронной лавка «Хусейн и Хусейн» не выделялась, мало ли кто в наши дни торгует безопасностью? А вот темненькое внутреннее помещение, скудный на первый взгляд выбор товаров и потрепанный внешний вид владельца обрадовать случайного посетителя не могли. Оружие Хусейн и Хусейн хранил в устаревших сейфах, не имеющих прозрачной стенки; опробовать выбранные системы в тире, хотя бы виртуальном, не предлагал; ярких роликов, демонстрирующих достоинства того или иного пистолета, по информационным экранам не гонял. Собственно, и экранов-то в лавочке не было, а единственной рекламой следовало считать яркий плакат: «Будь уверен! Будь спокоен! Будь защищен! „Науком“ — твое будущее в твоей кобуре!», наличие которого хозяин вряд ли бы смог внятно объяснить. Вполне возможно, ему просто понравилась панорамная голограмма Анклава, выполненная с борта дирижабля.

Внутреннее убранство лавки отпугивало приличных покупателей, не вызывало у них доверия, но Хусейна и Хусейна это не смущало. Бизнес он делал не на честных людях, заботящихся о безопасности родных и близких, а как раз на клиентах без лицензии, не задающих лишние вопросы и ищущих в магазине не тир, хотя бы и виртуальный, а грамотно удаленные серийные номера. И посещали они лавку не со стороны Большой Бронной, а через «черный» ход, маленькая дверца которого выходила в глухой двор-колодец.

— Хреновая работа, — авторитетно произнес Слоновски, изучая предложенный Хусейном и Хусейном «Бушмен 77». — Нет, дыродел классный, без вопросов, но гравер твой схалтурил, даже я номер читаю.

— Неужели?

Хозяин лавки недовольно поморщился: в «балалайку» Грега был вставлен не самый мощный в мире наноскоп, и то, что с него просматривался заботливо стертый код производителя, наводило на неприятные размышления.