И в болезни, и в здравии, и на подоконнике - Юлия Стешенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Не знаю.
Делла тоскливо посмотрела на его руки, по-прежнему красные, совершенно не согревшиеся в ее холодных ладонях. Это потому, что у нее кровопотеря, - шепнул все тот же вкрадчивый мерзенький голос. Которая так и не восстановилась. Потому что ты муда-а-а-а-ак…
- Таапа! – Делла щелкнула пальцами, и тепло окутало их сомкнутые ладони. – Вот, так-то лучше. Стэн, ты совершенно не обязан здесь торчать. Я понимаю твои благие порывы и очень за них благодарна – но вообще-то я ведьма. Мне не нужно вставать, чтобы вымыть чашки. Это если я вообще захочу их мыть, а я знаешь ли, могу и хер забить. Чистоплотность не мой конец. Возвращайся домой, все будет хорошо, честно слово, - она улыбнулась, и Стэн почувствовал, как желудок у него сжимается в комок, выплескивая в гортань едкую, кислую, смердящую кофе массу.
Стэн знал, какой поступок будет правильным. Нужно вежливо попрощаться и уйти. Не надоедать. Не жаловаться. Не давать волю слабости, расползающейся внутри, как раковая опухоль.
Нужно уйти, и кататься по городу до поздней ночи, надеясь, что отец не дождется и уснет, слушать голоса в голове и отвечать им, и соглашаться с ними.
Но бывают дни, когда ты отлично знаешь, какие поступки правильные, а какие - нет. Вот только нихуя это не останавливает.
- Я не хочу, - сказал Стэн. – Дома отец. Если я посмотрю ему в глаза, то ебнусь.
- Ладно, - согласилась Делла так естественно, будто полуголые мужики каждый день к ней ломились. – Тогда я увеличу диван. А ты позвони отцу, скажи, что остаешься у меня на ночь.
Уснуть не получалось. Делла растянула диван до размеров отличной кровати, они совместно отрегулировали уровень мягкости, высоту подушки и степень кусачести шерстяного одеяла. Все было идеально. Точно так же, как в казарме. Стэн должен был заснуть сразу же. И все-таки он лежал, таращился в потолок и слушал звуки ночи. Где-то далеко, на самой границе восприятия, звучала песня – меланхоличное тоскливое кантри. В трубах булькала вода, на улице завывал ветер, швыряя в окно прозрачные облачка замерзшей водяной пыли. Кристаллики льда ссыпались по стеклу с сухим шелестом. Время от времени из спальни слышался шорох и скрип пружин: Делла переворачивалась во сне, и от осознания того, что в соседней комнате, на расстоянии тридцати футов, лежит девушка в одной только футболке с жирафиком, становилось… не по себе. И ладно бы Стэна снедала похоть – так нет же. Его накрывало внезапными волнами удушающей нежности, потом приходила тревога, а за ней – расплывчатое, безадресное раздражение и едкое чувство вины. Эти эмоциональные качели нехуево так утомляли. Пару раз Стэн, изжеванный смутным волнением, вставал и бесшумно крался через гостиную, останавливался на пороге распахнутой двери. Он смотрел на спящую Деллу, свернувшуюся под одеялом калачиком, и не понимал, что делать дальше. И нужно ли делать хоть что-нибудь?
Делла пригласила его в дом. Это дружеская помощь или что-то большее? Она не закрыла дверь. Это намек, или Делла всегда так спит? Футболка, заканчивающаяся чуть ниже линии ягодиц – обычная ночнушка или приглашение?
Если бы Стэн пил эликсир, он бы проверил гипотезы опытным путем. Но сейчас… Здравствуй, дерьмо в голове. До свидания, либидо. Блядство.
Под утро Стэн уплыл в дремоту, такую же молочно-серую и слепую, как заливающий комнату полумрак. Короткий сон не принес ни отдыха, ни облегчения. Стэн куда-то бежал, плутая в длинных безликих коридорах, открывал двери, за которыми скрывались комнаты, забитые хламом, и снова бежал. Он должен был найти что-то важное, найти очень быстро, и время истекало, а вокруг был только лабиринт коридоров и пыльная, равнодушная тишина. Стэн проснулся, судорожно задыхаясь, как будто действительно бежал, и сел в кровати. В первые мгновения он не узнал комнату и свалился в позорную панику, но потом память заработала, восстанавливая события вчерашнего дня.
Квартира Деллы.
Деккер.
Убийство.
Необратимость произошедшего врезалась в Стэна, словно железнодорожный экспресс, сокрушая сознание. Стэн почувствовал, что рассыпается, разваливается, как замок из кубиков, и стиснул голову ладонями.
Нет.
Стоп.
Возьми себя в руки.
Стэн, успокойся. Ты справишься. Ты всегда справлялся. Успокойся. Соберись. Будь мужиком, Стэн. Будь солдатом.
На кухне Делла тихонько звенела посудой и мурлыкала под нос незнакомую песенку. Пахло горячим маслом, жареным хлебом и кофе.
Абсурдная обыденность быта, совершенно неприменимая к ситуации, пугала и успокаивала. Вокруг пиздец. И это нормально.
Застонав, Стэн рухнул на кровать и закрыл лицо руками.
- Ты уже проснулся?
Стэн выглянул из-под ладони. На пороге стояла Делла – в той же футболке с жирафом и в растянутых шортах. На задворках сознания проскользнула мысль, быстрая и бесшумная, как змея: а есть ли под шортами трусы?
- Как ты? – Делла смотрела настороженно, как на тяжело больного, и Стэн через силу улыбнулся.
- Нормально.
- Сколько проспал?
- Без понятия. – Стэн попытался определить время по солнцу, но за окном была все та же белесая хмарь. – А сколько сейчас?
- Девять. – Делла заправила за ухо выбившуюся прядку волос. - Вставай. Пошли завтракать, пока гренки горячие.
Стэн растерянно моргнул. Меньше всего Делла ассоциировалась с кастрюлями, сковородками и газовой плитой. Но с другой стороны: должны же она что-то есть? А значит, должна это что-то готовить. Мужественно пообещав себе сожрать все, чем его накормят, даже совершеннейшую дрянь, Стэн поплелся в ванную. Следом за ним в закрывающую дверь просочилась Мелочь и уселась на бачок унитаза, неодобрительно прищурившись.
- Что? Ты думаешь, что я в твой лоток нагажу?
Отвращение на физиономии у кошки усилилось, достигнув астрономических масштабов. Стэн посмотрел в зеркало. Мда-а-а-а… Из зеркала таращился некто бледный, небритый и потасканный, как старый провонявшийся кроссовок.
- В целом я тебя понимаю, - сообщил он кошке и подставил голову под холодную воду. Ледяные струи потекли по плечам, забили нос и просочились в приоткрытый рот. В голове стало морозно и тихо, как в мертвецкой. Стэн встряхнулся, обтерся полотенцем и пальцем почистил зубы.
- Вот так-то лучше.
Бесшумно ступая, Стэн вошел на кухню и остановился на пороге. Делла, стоя спиной к двери, разливала кофе в ярко-зеленые чашки. Она переступала босыми ногами, покачивалась и напевала неожиданно приятным сопрано. Стэн неловко прокашлялся.
- О, ты уже здесь! – обернулась
