Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Вместе со мной в плавание отправились Зоя и повар-евнух по имени Ипатий. Я решил сделать свою жизнь в Самватасе более интересной. Еще я договорился, что при разделе добычи получу значительную часть рабов обоего пола. Хелги Стрела щедро раздавал свободные земли своим воинам, которые возводили на наделе привычный им хутор и часто сами обрабатывали поля. Меня такой вариант не устраивал. Я хотел основать несколько деревень, заселив их пленниками из Константинополя, для которых барщина будет за счастье в сравнение с рабством. В ближней к Самватасу построю господскую усадьбу, где буду обитать летом в свободное от рейдов время.

Первые дни флотилия шла медленно, потому что многие гребцы впервые сидели на веслах, часто сбиваюсь с ритма. Постепенно научились, и скорость подросла. Ночевали на берегу, покупая еду у аборигенов, которые сперва разбегались, завидев нас, а потом возвращались, чтобы получить и свою толику от добычи. Новость о том, что разграбили именно Константинополь, а не его окрестности, обгоняла нас. Как ни странно, даже граждане империи радовались этому, приветствовали нас, как победителей их врага. Столичные жители, особенно чиновники, во все времена и во всех странах не пользуются любовью провинциалов. Что не мешает последним стремиться в столицу.

Дубок и большие галеры мы оставили на острове Хортица, а средние и малые перетащили по суше выше порогов с помощью волов, которых подогнали кутригуры патши Ерми и двух других родов, кочевавших по соседству и приглашенных им. На арбах и вьючных лошадях перевезли добычу, показавшуюся кочевникам несметной. Часть этого богатства обломилась кутригурам за работу.

- Когда до нас дошла весть, что вы разграбили Миклагард, мы сперва не поверили. Говорят, он во много раз больше и крепче Хамлыха, - поведал мне патша Ерми, который в молодости бывал в столице хазар.

- Да, намного больше, - подтвердил я. – Это как все юрты твоего рода против одной.

– Теперь по добыче я вижу, что это правда, - продолжил он.

- Жаль, что вы не умеете плавать на галерах и не любите воевать пешими, а то бы мы взяли вас с собой в следующий поход, - сказал я.

- Если по суше отправитесь, мы с удовольствием присоединимся, - заверил он.

- Даже против хазар?! – иронично поинтересовался я.

- И против них тоже, - ответил патша Ерми и сообщил: - В начале весны ходили слухи, что беченеги собираются напасть на Самватас, предлагают всем присоединиться. Как только пришла весть о захвате Миклагарда, разговоры эти сразу прекратились. Более того, беченеги потребовали подарки от кагана, иначе не придут на помощь, если вы атакуете Хамлых. Их одарили, но скупо. Так что наверняка присоединятся к любому, кто решит захватить столицу хазар и другие их крепости.

Я знал, что Хамлых захватит князь Святослав, будущий отец которого Ингвар еще под стол пешком ходит. На счет других хазарских населенных пунктов учебники истории помалкивали (или я пропустил?), так что возможны варианты.

- Если надумаем напасть на хазар, обязательно позовем тебя, - пообещал я.

80

Пока что славяне пашут землю ралом с железным лемехом или, кто побогаче, двузубой сохой, хотя видел вариант и с четырьмя. Если просто, у рала был один металлический «зуб» (наральник), которым взрыхляли землю, и требовалась пара волов, а у сохи «зубьев» (сошников) было от двух, центры тяжести и приложения силы выше, поэтому хватало усилий одного животного. Впрочем, каждый делал орудие для пахоты на свой вкус и/или кошелек, поэтому встречались такие замысловатые гибриды, что только диву даешься. И рало, и соха подрезали корни травы и взрыхляли почву, но не отваливали, в отличие от плуга, поэтому хороши были для старопашенных полей. Хелги Стрела выделил мне несколько больших наделов, но на целинных землях. Именно для их освоения я и привез из Константинополя два железных колесных плуга и пахарей. В каждый запрягли по четыре пары волов. За несколько дней целина была поднята, и засеяна озимыми. Дальше смогут справляться ралами или сохами. Параллельно шло возведение жилых домов и хозяйственных построек для крестьян, привезенных из-за моря. Распределил их на шесть деревень по двадцать пять дворов в каждой и снабдил запасами зерна на зиму, скотом и самыми необходимыми инструментами. Дальше будут заботиться о себе сами, отдавая мне определенную часть урожая и приплода.

В конце лета в Самватас прибыло хазарское посольство во главе с нашим старым знакомым Иаиром. Видимо, предыдущее задание он провалил, поэтому бедолагу опять погнали к черту на кулички, и все страдания, перенесенные в пути, были написаны на его толстой круглой роже, покрытой многодневной русой щетиной. Приняли его на следующее утро, причем Ингвар и Хелги Стрела сидели на роскошных креслах, привезенных из Константинополя, и на первом была золотая корона с изумрудами, захваченная в женском монастыре на одном из Принцевых островов. На голову дяди она не налезала, а для племянника была великовата, поэтому напялили поверх черной шапочки, чтобы не сползала на уши. Правитель, его регент и все лучшие люди были облачены в трофейные тяжелые одежды, шитые золотом и серебром и украшенные драгоценными камнями, а стражники – в шикарные ромейские доспехи. По лицу посла было заметно, что хазарский каган и его свита одеваются скромнее.

На это раз великий каган Захария подарил своему брату великому конунгу Ингвару дюжину прекрасных жеребцов-трехлеток, которых в будущем будут относить к ахалтекинской породе; шесть соколов; три охотничьих лука с пластинами из слоновой кости, служившими скорее украшением; бронзовый столовый сервиз на двадцать четыре персоны; немного перца, гвоздики и мускатного ореха; двадцать четыре бочки вина, довольно приличного. Вишенкой на торте было радостная новость, что каган готов принять нас в лоно своей веры иудейской. В переводе с дипломатического: охотьтесь, пируйте, но нас не трогайте, а если вы совсем уж тупые лохи, то с радостью сделаем вас своими вассалами, благодаря общей вере.

Само собой, от иудаизма мы отказались сразу и твердо. Не потому, что данная религия не нравилась. Просто не видели смыла делать это. Пока что Яхве никак не продемонстрировал экстраординарные способности, защищая свою паству. И покровительство хазарского кагана ничего нам не давало. Поэтому ограничились подтверждением ранее заключенной договоренности о том, что каждый остается при своем, то есть территории, которые мы захватили в предыдущие годы, теперь наши. Как бы между прочим я добавил к ним и земли на левом берегу Днепра от Хортицы до Самватаса, на которых проживали кутригуры, о чем позже и уведомил патшу Ерми, чтобы не вздумал платить дань хазарам. Еще мы предложили возобновить торговые отношения, причем без пошлин. Иаир заверил, что его правитель будет рад восстановлению торговли между нашими народами, но на счет пошлин распоряжений не имел. Пообещал, что следующее посольство привезет ответ на это предложение. На его небритой морде была написана надежда, что следующим послом к нам будет кто-нибудь другой,

Великий конунг Ингвар отдарил своего брата великого кагана Захарию мехами и тремя серебряными ханукиями – девятисвечными менорами, захваченными в окрестностях Константинополя. На одной был изображен лев Иуды Маккавея – основателя одного из колен израилевых, в честь которого и получил название иудаизм; на второй – Иудит (Юдифь), отдавшаяся вражескому полководцу, а потом убившая спящего, как, видимо, пример ведения войн израильтянами во все времена; на третьей – хамса, защитный амулет в виде опущенной вниз, открытой ладони с пятью пальцами, причем по краям большие, второй вместо мизинца, и звездой Давида на ладони. Ханукии хоть и были не очень дорогими, но очень ценными для иудаистов, что и подтвердила умиленная улыбка Иаира, когда увидел их. В переводе с дипломатического наш подарок гласил: наряжайтесь и молитесь, на большее все равно не способны.

Я забрал половину подаренных жеребцов, чтобы сделать их племенными, заняться разведением боевых лошадей. Местные недомерки, отбитые у кочевников, меня не впечатляли. Великий конунг отдал жеребцов с радостью, потому что я, вспомнив легенду о Вещем Олеге, сообщил ему якобы услышанное от провидца, что погибнет от коня своего. Хелги Стрела поверил, потому что одновременно поведал ему, что тот же тип предсказал мне, что проживу долго, если не вздумаю стать великим конунгом. Поэтому, мол, я и не рвусь к власти, несмотря на то, что после похода на Миклагард стал неприлично популярен у викингов и славян. Хелги Стрела решил, что лучше не иметь такого опасного конкурента, а погибнуть все равно когда-нибудь придется, и от коня – не самый плохой вариант.