Живущие в нас (сборник) - Сергей Дубянский

Голос его звучал так ласково, что Алена почувствовала поднимавшиеся внутри слезы умиления, которые надо было непременно скрыть.

– Дурачок… – закрыв глаза, она, тем не менее, вписалась в его губы и обмякла в сильных руках. Поцелуй длился долго, и Алена прервала его первой, потому что ей требовалось сказать еще одну важную вещь, – Игореш, я люблю тебя… – прошептала она, – правда, мне теперь придется гораздо больше работать, но ты ж не будешь злиться, правда? Бабка ж сказала, что мы должны быть выше… и мы будем, что б не происходило, правда?

– Правда, – Игорь, похоже, оттаял, потому что улыбнулся.

– В следующий понедельник я еду в Москву – меня будут представлять тамошним боссам.

– Кто будет представлять?

– Игореш, – она провела рукой по его щеке, – только не надо сцен, ладно? Ты, главное, помни, что мы со всем справимся…

– Так с кем ты едешь?

– Одна я еду, – Алена чувствовала, как ее взгляд пытается стыдливо уползти в сторону, но не могла позволить себе мелочной слабости, и повернув лицо Игоря так, чтоб смотреть ему в глаза, повторила, – одна я еду; од-на…

Женская логика – 2

Вечер медленно выполз из-за леса, совершая свой ежедневный моцион. Сначала он должен будет добраться до поворота дороги и заставит водителей включить фары; потом, свернув налево, шутки ради, проглотит бетонную стелу с названием поселка; и, наконец, начнет слизывать дома, уменьшая его до размеров центральной площади, занять которую ему еще никогда не удавалось, потому что там даже ночью горят два желтоватых фонаря. Но все это произойдет чуть позже, а пока небо еще оставалось прозрачно голубым…

– Ну и как? – Володя оглядел накрытый стол.

– Нормально, вроде, – Катя пожала плечами, но голос у нее получился виноватым, словно оправдывавшимся за отсутствие лобстеров и мидий. Она ни разу не ела их и потому считала, что в жизни потеряно очень многое (в двадцать лет всегда кажется, что очень многое потеряно, причем, безвозвратно). Поправила ложку в салате, пододвинула баночку с хреном поближе к холодцу.

– Да, если б не Васька… – задумчиво произнес Володя, доставая сигарету, – а могли б до праздников додержать. На праздники мясо всегда дорожает – заработали б нормально.

– Володь, что об этом говорить? Гришка остался, и ладно.

– В принципе, да, – Володя кивнул, выпустив дым в открытую форточку, – это я так, ты ж меня знаешь. Не поросенка жалко, а обидно будет, если приедут, пожрут и тю-тю. Вроде, мы тут миллионеры какие…

– Володь, – Катя обняла мужа, обретая, тем самым, точку опоры, – но надо же что-то делать-то! Не хочу я утки со ссаньем таскать, да еще за такие деньги, понимаешь? Если зарплата будет, как обещала Вероника, да твои – хоть нормально жить можно!

– Все верно, котенок, – он прижал жену так, что та пискнула от удовольствия, и поцеловал волосы, пахшие жареным мясом.

Ритуал был соблюден, и Катя, выбравшись из-под уютного крылышка, уселась на диван. Часы показывали половину седьмого, поэтому она ткнула пульт, включив телевизор.

– Скоро должны прийти, – заметил Володя, словно сериальные герои со своими надуманными проблемами ломали торжественность ожидания, и такое наплевательское отношение могло все испортить.

– И что?

Вопрос был, естественно, риторическим, поэтому Володя лишь вздохнул, давно признав, что тягаться с мексиканскими красавцами явно выше его возможностей. Демонстративно выйдя на кухню, он вернулся с двухлитровой пластиковой баклажкой.

– Хоть самогон перелей, – заметила Катя, не отрываясь от экрана, – у нас же еще оставались красивые бутылки.

– Думаешь, не догадаются? – Володя засмеялся, – хватит тебе выпендриваться. Подумаешь, послы хрен знает какой державы! Ну, есть у них бабки. Ну, купили они тот магазин, и что?.. Жопу теперь им лизать?

– Лизать не лизать, но я денег хочу! Я хочу новую куртку! Не забывай, сколько мне лет!.. Я хочу быть красивой и успешной, а тут… – она потрогала волосы, – покраситься, блин, не на что! Хожу, как… – она не нашла нужного сравнения, – а твоей зарплаты только на еду и хватает… да еще на выпивку!..

– Началось, – Володя открутил крышку с логотипом «Святой источник» и наполнил рюмку.

– Зачем, вот, ты пьешь? Сейчас ведь забуробишь!..

Володя знал наизусть весь последующий сценарий, поэтому спокойно отправил в рот содержимое рюмки и взяв кусок колбасы, обмакнул его в хрен.

– Давай-давай, – подначивала Катя, забыв, и о рабыне Изауре, страдавшей от своего униженного положения (как она понимала ее!..), и о том, что пять минут назад жалась к мужу, ища понимания, – люди придут, и как мы будем выглядеть?..

– Люди?.. – спеша выплеснуть эмоции, Володя судорожно проглотил колбасу, – придут, значит, люди, а я кто?!.. Я, между прочим, инженер. Я институт закончил, а они!.. Барахло тягать из Турции только и могут!.. Они, вот, знают, что такое эпюры сил и напряжений?

– А на фиг им это? Они знают, что такое купюры, а ты копейки считаешь!

– Я б, может, тоже был, как ты выражаешься, «успешным», но кто виноват, что в этой дыре единственный завод, и тот растащили? Слава богу, директорскую «Волгу» пока не продали, а то, вообще, без зарплаты останусь! Вот тогда ты взвоешь!..

– Так что ж ты сидишь в «дыре»! Все ж говорят, что у тебя «золотые руки»! Поезжай…

– Куда это я поеду? – от возмущения Володя даже не донес вторую рюмку до рта, – хоть раз посмотри что-то, кроме своих долбаных сериалов! Увидишь, как иногородних «обувают» в той Москве! Хочешь в рабство меня продать?..

– Не хочу я тебя продавать! Но, значит, раньше надо было! Люди из какой грязи поднялись! На «мерсах» теперь ездят!..

– Ага, из грязи в мрази… – Володя наконец выпил, – раньше, говоришь?.. – взгляд его просветлел, а голос сделался задумчивым, – это точно, свалил бы раньше, глядишь, никто б мне сейчас мозги не полоскал…

Это был удар ниже пояса, и Катя закрыла лицо руками. Володя не знал, плачет ли она, но, в любом случае, ему стало жаль молодую жену. «Девятый вал», периодически прокатывавшийся по относительно спокойному житейскому морю, сея панику и ужас перед завтрашним днем, ушел; вернулось осознание того, что оставшиеся после него мелкие волны можно преодолеть даже на разбитом корабле, если только держаться вместе, дружно…

– Котенок, я ж тебя люблю, – он погладил Катю по голове, но ту уже «отбросило штормом» слишком далеко. Она холодно посмотрела на мужа; слез на лице не было, но и улыбки тоже.

– Хватит мне слов, понимаешь? Сколько можно? Я жить хочу, а словами сыт не будешь. Может, я тоже люблю тебя! Мне что, легче от этого?..

Словно обжегшись, Володя отдернул руку.

– Не знаю, – он пожал плечами; подумал секунду и не найдя себе лучшего применения, вернулся к столу; снова наполнил рюмку, и на этот раз Катя ничего не сказала. Вернее, она сказала, но к мужу это уже не имело отношения: