Магистр Войны - Дэн Абнетт

должно жить» или, возможно, ««То, что было сконструировано, должно остаться целым». В целом, «То, что было сделано, должно остаться целым… отпрыск Великого Мастера… все это будет волей того, чей голос заглушает все остальные».

Она бросила взгляд наверх на киберчереп.

— Ладно, — сказала она. — Кобальт, в конце концов. Вероятно потому, что это расплывчато.

— Что это означает, «отпрыск»? — спросил Баскевиль.

— Согласно вашему активу, — сказала Лакшима, — это открыто для интерпретаций.

Якобы слово «отпрыск» может означать сделанную вещь, или ребенка, или что-то призванное. Это женского рода, так что это может относиться к ребенку женского пола, но, очевидно, на языке Архиврага, вещи женского рода. К кораблям, например, относятся, как к «ней». Со всей вероятностью, утверждение относится к устройству безмерной значимости. Мои следователи занимаются этим вопросом с активом.

— Где Маббон? — спросил Баскевиль.

Лакшима ответила, но жужжание дрона скрыло ее слова.

— Вы знаете, что такое орлиные камни, мэм? — спросила Фейзкиель.

— Без сомнения создание ксеносов. Этруин убежден, что они совпадают с артефактами и культурными реликтами Кинебрахов, вида, про который известно то, что он существовал в Группе Хана за десять тысяч лет до настоящего времени.

— Время Великого Крестового Похода, — сказала Фейзкиель.

— Они просуществовали немногим дольше этого, — сказала Лакшима. — Во время Ереси.

— Но они больше не существуют? — спросила Фейзкиель.

— Ксеноархеологи полагают, что они вымерли в тот период.

— Как результат Великой Ереси? — спросил Баскевиль.

— Мой дорогой майор, — сказала Лакшима, — вы отлично знаете, насколько рваные наши записи о древней истории. Мы понятия не имеем, что с ними случилось.

— Хотя, я слышал это название, — сказал Баскевиль. — Когда мы были на Яго. Кинебрахи. Они были теми, кто, как говорят, построили миры-крепости.

— Ой, они не построили их, — сказала Лакшима. — Но они, почти наверняка, использовали их.

— Для чего эти камни? — спросил Баскевиль.

— Мы понятия не имеем, — сказала Лакшима. — Так же, как понятия не имеем, почему Архивраг считает их такими ценными. Но совершенно очевидно, что они высоко ценятся. Ваш друг, Гол, это самое прямое подтверждение этому.

Она посмотрела на всех троих.

— Есть что-нибудь еще, что вы бы хотели добавить? — спросила она. — Что-нибудь еще, чем бы вы хотели поделиться? Я рекомендую вам это, в присутствии Полковника Грае, что сейчас самое время, в этой дружеской атмосфере. Если в дальнейшем обнаружится, что вы скрыли какую-нибудь ценную информацию, ваш кобальтовый уровень и близость к Милитант коммандеру не будут достаточными, чтобы прикрыть вас. Если мы будем обязаны снова поговорить, наша беседа будет намного менее приятной. Мы друг друга поняли?

Они кивнули.

— Что-нибудь?

Домор с Фейзкиель помотали головами.

— Нет, мэм, — сказал Баскевиль.

— Секунду, — сказала она, и повернулась к Грае. Двое обменялись несколькими замечаниями, которые были полностью скрыты раздражающим жужжанием дрона.

Лакшима снова повернулась к ним.

— На этом все, — сказала она.

Они вышли во двор крепости. Ученая Онабель сказала им подождать, и что транспорт, который отвезет их обратно к месту размещения, будет организован. Баскевиль был уверен, что это означает, что им придется прождать несколько часов. Начинался дождь. Было непонятно, громыхает ли гром вдалеке или это бомбардировка.

Баскевиль выпустил долгий выдох. Фейзкиель стояла и одержимо игралась с пуговицами на плаще. Домор сел на каменный блок и зажег сигарету с лхо.

— Я был бы счастлив, чтобы этого больше никогда не случилось, — сказал он.

Баск кивнул.

— Я поговорю с Гаунтом, — сказала Фейзкиель. — Расскажу, что было. Это только я, или вы тоже почувствовали территориальную игру здесь? Ордос, с их тайнами, трется с Астра Милитарум? Спорят, как они разделят информацию?

— Я это понял, — сказал Баскевиль. — Грае было не по себе. Это, очевидно, что-то очень большое.

— Я думал, что мы все были на одной стороне, — сказал Домор, выпустив большое облако дыма. Его руки тряслись.

— Предполагалось, что именно так, — сказала Фейзкиель.

— Но у кого самая большая власть? — спросил Домор. — Я имею в виду, когда опускается до этого? Инквизиция или Астра Милитарум у руля?

— Я бы сказал, что магистр войны, — сказал Баскевиль. — В конечном счете, не смотря на влияние ордоса, у магистра войны должна быть окончательная власть. Он – представитель Императора.

Домор бросил сердитый взгляд.

— В любом случае, — сказал он, — мы должны предупредить Гола сразу же, как вернемся.

— Предупредить его? — спросил Баскевиль.

— Ну, мы весьма сдали его в процессе, — сказал Домор. — Не важно, что мы говорили или как мы отвечали, Гол оставался во внимании. Он был бедным фесом, с которым это говорило. Фес, в самом конце, что они говорили о нем.

Баскевиль посмотрел на него.

— Что ты имеешь в виду, «в конце»? — спросил он. — Дрон редактировал их. Мы не могли...

— Фес меня, Баск, — сказал Домор, вставая на ноги и туша сигарету с лхо о пятку. — Все эти годы службы с бормочущими Вергхастцами из разношерстного отряда, и ты не считываешь по губам автоматически?

Он постучал по своей аугметике.

— Нахер дрона и его криптополе, — сказал он. — Я все время читал по их губам. Вторая натура.

— Какого феса они говорили, Шогги? — спросил Баскевиль.

— Эта капризная сука хочет Гола. Она так и сказала Грае. Сказала, что хочет, чтобы его немедленно привели, без споров, — ответил Домор. — И по выражению на лице Грае, это не будет милый разговор, который только что был у нас.