Яромира. Украденная княжна - Виктория Богачева

С той самой минуты сердце Яромиры не знало покоя. Ее бросало то в холод, то в жар. Она заливалась ярким румянцем и остужала щеки ледяными ладонями.

Она сидела к конунгу так близко тогда и, даже не касаясь, чувствовала его силу. И пламя костра отбрасывало на них причудливые тени, и уютно потрескивали горящие поленья, и вокруг разливался терпкий, опьяняющий запах…

Ее тело трепетало при одном только воспоминании.

Конунг был воплощением силы, железа и льда, но его холодный взгляд светло-лазоревых не вызывал у княжны страха. Напрочь. В нем было нечто, что тянуло ее к нему, заставляло сердце стучать быстрее.

Яромира закусила губу. Ее чувства… ее слабость была словно шторм, который грозил разрушить ее привычный мир. Это было что-то дикое, неизведанное, и она боялась утонуть в нем.

Она знала, что не может.

Знала, что не должна.

Но внутренний голос, тихий и неумолимый, шептал ей обратное.

* * *

Она вновь услышала за спиной шепотки и злобный смех и поджала губы. Людская молва тянулась за ней, словно плащ, и сопровождала всюду, куда бы Яромира ни пошла.

Утешало одно: завтра рано утром первый драккар отправится в Гардарики, и она навсегда покинет эти мерзлые, мрачные земли.

Всего лишь день минул с подслушанного ненароком разговора, а Харальд уже приказал своим воинам завешать все дела. Совсем скоро они отплывут на родину княжны. Конунг торопился, словно что-то дышало ему в спину. И Яромира смутно догадывалась, что.

Его собственные люди. Которые не приняли ни ее саму, но об этом она мало печалилась; ни решение Харальда заключить союз с ее отцом и выступать против Рюрика единой силой. Она мало смыслила в том, что происходило на землях викингов, и многого не понимала. Кто кого ненавидел, кто кого поддерживал. Но в одном Яромира была уверена: воинам Харальда претила мысль о союзе с ладожским князем.

Они были не прочь убивать свою кровь, своих людей. Но русы… сговариваться с русами против Рюрика⁈

Это им постичь было тяжело.

И потому Яромира спала вполглаза и всегда держала кинжал под рукой. А Ивара старалась обходить десятой дорогой. Ей предстояло долгое плавание с племянником конунга и она не хотела напрасно испытывать судьбу.

Только вот он сам, словно обезумевший, искал с ней встречи всякий раз, когда Харальд отпускал его с берега, где воины готовили драккар к грядущему пути.

В последний вечер он подстерег Яромиру на тропинке, ведущей к Длинному дому от хижины старика Ульвара: она приходила проститься с ним и набрать с собой еще немного ракушек. Племянник конунга увязался за ней, перемежая привычные поддевки с кое-чем новым. Поначалу княжна словно и не слышала думая лишь, как бы побыстрее добраться до Длинного дома. Но потом уловила.

— … гордячка, дроттнинг! — в запале и отчаянии бросил ей Ивар, устав встречать равнодушный, холодный взгляд княжны на все, что он говорил.

— … мог бы тебе дать многое… — донеслось до нее, и Яромира запнулась, сбившись с шага.

И впервые за долгое время посмотрела племяннику конунга прямо в лицо. Глаза у Ивара светились пугающим, полубезумным светом. От волнения он облизывал непрестанно губы, и этот жест заставил княжну содрогнуться и поморщиться.

Ивар тотчас взвился, словно спущенная тетива.

— Что нос воротишь⁈ Не гожусь для тебя⁈ — воскликнул он.

Яромира осторожно поглядела себе за спину. Но на тропинке они были лишь вдвоем, и всюду, куда бы она ни смотрела, видела лишь припорошенную первым снегом мерзлую землю.

— Не красив⁈ — Ивар распалялся. Он уже почти кричал, то ли забыв, то ли устав себя сдерживать. — А он красив? Со вдовым стариком готова миловаться⁈

Слова еще не отгремели в воздухе, а княжна уже догадалась, о ком говорил Ивар. Уразуметь было несложно. И племянник конунга углядел по ее чуть смущенному, беззащитному лицу, что Яромира подумала о том самом человеке.

Он прорычал ей это больше из злости, нежели из ревности али другого глупого чувства. Хотел побольнее поддеть. Задеть. Так же, как она задела его. Засела занозой глубоко внутри: не вырвать, как он ни пытался.

А угодил ровнехонько в цель.

Угадал все верно.

Смешно.

Только отчего ему не хотелось улыбаться? Отчего к глазам прилила ослепляющая, кровавая злость?

Ивар стиснул кулаки, шагнув к несносной, спесивой девке.

— Не подходи! — молниеносно Яромира достала кинжал, направив лезвие ровно ему в грудь.

Давно сошедшие синяки от его хватки заныли на шее застарелой болью.

— Не подходи ко мне! — зажмурившись, она бросилась вперед и проскользнула мимо Ивара, увернувшись от его раскрытых рук.

Еще и полоснула его куда-то лезвием, и на руку брызнула теплая кровь.

Этой увертке ее научила давным-давно Чеслава. Со злым смехом воительница рассказала, что все парни, когда хотят позабавиться да порезвиться, ловят девок одинаково. И даже умелые воины становятся похожими на огромным, неповоротливых кабанов. Они ведь видят перед собой слабую девку-неумеху и не мыслят даже, что та может воспротивиться. Может попытаться убежать.

Не мыслил и Ивар. Потому Яромира и проскользнула мимо его пальцев, потому и оставила у себя за спиной. А оказавшись чуть впереди, княжна подобрала подол платья и тяжелого плаща и побежала вперед, что было мочи. Задыхаясь от волнения, она постоянно оборачивалась назад: не настиг ли ее Ивар.

Но все, что Яромира услышала, был лишь его обиженный, разочарованный рев.

Харальд вырос посреди тропинке из неоткуда, из густой темноты вокруг, и княжна налетела на него, когда в очередной раз обернулась поглядеть за спину.

— Дроттнинг? — удивился Харальд, перехватив Яромиру в считанных пальцах от своей груди, в которую она едва не врезалась.

Непременно что-нибудь себе сломала бы. Шибко уж спешила, не разбирая перед собой дороги.

Он скользнул по ней взглядом, мгновенно подметив, что княжна зажимала в кулаке кинжал, а на лезвии и руке виднелись капли крови и багряные разводы.

— Что приключилось? — он нахмурился.

Яромира забилась в его руках, желая вырваться из хватки, и когда он отпустил — больше от удивления, чем поддавшись ее усилиям — отскочила на несколько шагов в сторону. Глаза у нее сверкали испуганным, диким огнем.

— Ничего! — звонко соврала она ему, глядя прямо в глаза.

Еще и нож за спину спрятала! Кого надеялась этим обмануть⁈

Харальд рассвирепел в мгновение ока. Княжна измотала его душу, и он был сыт по горло. Прежде всего — самим собой.

— Не смей мне лгать, — низким,