Семиозис - Сью Бёрк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роланд вскрикнул, и мы все повернулись, но я уже заранее знал, что кто-то упал. Я эгоистично пожелал, чтобы это был не он, – просто потому, что он один из нас, член нашей команды, а мы на этой стороне горы совершенно одни. Я повернулся так быстро, что поскользнулся, и на один ужасный момент мне показалось, что я упаду… и в этот же момент я понял, что его голос донесся снизу, а не сзади.
Еще не посмотрев вниз с обрыва, я уже знал, что увижу. Роланд падал. Его тело ударилось о каменистый выступ, и крик закончился громким хрипом – и он продолжил падение, и его руки и ноги беспомощно дергались. Он упал на тропу далеко внизу – и треск разнесся эхом. Я замер, ожидая стона, высматривая движение… хоть что-то… но он лежал на мокрых камнях ничком и не шевелился, словно кукла. А потом он шевельнулся. Нет, это из его рюкзака выглянула кошка. Она осторожно выползла – зеленая, как его волосы, – и ткнулась носом ему в щеку.
Стекловары уже бежали вниз по тропе. Мари поспешила за ними – а я мог только стоять и смотреть.
Мари осмотрела Роланда – на это ушло мало времени. Повернувшись к нам, она покачала головой. На таком расстоянии выражения ее лица рассмотреть не удавалось. Она подняла кошку. Предводители стекловаров перекрикивались и активно жестикулировали в адрес Мари. Она сняла с Роланда рюкзак и вытащила его одеяло. По диагонали ткани хватило, чтобы завернуть его целиком. Клетчатый подозвал работника – кажется, того, которого он ударил у водопада, – и заставил его снять с себя корзины. Роланда положили ему поперек спины (на узкой тропе идти будет сложно), а потом мы все пошли дальше.
Роланд погиб. Я ненавидел его по множеству глупых причин. Ему никто не отказывал в сексе, и работа у него была важная, а я обжигал пальцы у печей, и ни одна женщина меня всерьез не принимала. Это все теперь не имело значения. Я знал его всю мою жизнь, и он раздражал, но он никогда не делал мне больно. Я вообще не мог представить себе, чтобы он кому-то сделал больно. И он не был неуклюжим. Он не виноват в том, что поскользнулся. Это стекловары виноваты. Они заставили нас идти слишком быстро.
Мы пришли в долину. Нас кусали мотыльки. Стаи мелких хрюкающих птиц с перьями, похожими на веточки, бегали по кустам – словно быстрые сухие сорняки. Теплый ветер дул вверх по склону и конденсировался в туман. Синептицы с лаем сновали у нас между ног. Листва на тропе стала мокрой и скользкой от тумана.
Я так устал, что едва мог передвигать ноги. Похоже, стекловарам было не намного лучше – но хотя бы у основных не осталось сил кого-то бить. Небо стало ясным, а потом – снова облачным. Мы вышли на луг с кружевной травой, которая пахла, как сельдерей, и я почувствовал еще более сильный голод. Тело Роланда переложили на спину другому работнику.
Тропа стала ровнее, и я оглянулся. Горы высились за лесом, красные скалы походили на стены, удерживающие облака, а лощины казались трещинами на этих стенах. Спуск от водопада Лейфа был бесконечным, и так же бесконечно нам придется карабкаться вверх отсюда, чтобы вернуться. Если мы вообще вернемся.
Мы пересекли несколько ручейков. Всюду рос чешуйчатый мох. Я опасался слизней – но увидел только жуков-плавунцов и массу водяных птиц. Стекловары хотели, чтобы мы шли быстрее, но, когда Мари попросила нас ускориться, Сосна только сказала:
– Пытаюсь.
Я не собирался ныть, как Сосна, но и быстрее идти не получалось. Несколько стекловаров убежали вперед, издавая свисты, щелчки и треск, как от ломающихся веток. Им в ответ доносился клич, который становился все громче и превратился в распев: «Конгари, конгари». В такт стучали барабаны. Мы почти на месте – чем бы это место ни было.
Тропа стала шире, а по обеим ее сторонам стояли древесные пни. Должно быть, близко поселок стекловаров – или даже целый город. Там найдется еда и питье и возможность отдохнуть и помыться. Кто-то будет уметь читать и писать, и Мари сможет осуществить свою дипломатическую миссию. Возможно, кто-то будет уметь играть на флейте. Кто-то объяснит, почему они сожгли Стивленда, разрушили дома у водопада и заставили нас идти так быстро, что Роланд упал и умер.
Но я не верил, что причина окажется достаточно веской.
А на поле оказался поселок стекловаров. Он оказался маленьким и серым, таким уродливым, что я поначалу принял его за район мастерских – но именно там они и жили, в двух дюжинах шатров такой же формы, что и купола Радужного города, только шатры были маленькие и сделанные из коры, шкур, ткани и соломенных циновок, потрепанных и жалких. Тут не было красок, не было радуг. Даже синептичий риф построен лучше их города!
Канг покачал головой сказал:
– Ох!
Другого сказать нельзя было.
Нас ждали стекловары – особей пятьдесят. Они побежали к нам, размахивая руками и скандируя так громко, что ушам стало больно. И барабаны стучали. Мы прошагали по полю с зеленой травой, покрытой белыми жуками, похожими на крупные снежинки. Ветер гнал на нас крепкую гнилостную вонь стекловаров. С каждым шагом скандирование и барабаны звучали все громче. Вскоре мне, как и Сосне, пришлось зажать уши. Кошка крепко свернула свои ушки и прикрыла нос лапками.
Когда они приблизились, я увидел пару самок: они оказались крупными, их головы были почти на уровне моих глаз. Некоторые стекловары были еще мельче, чем работники: их глаза находились где-то на уровне моих колен. Дети. У многих на спинах не было даже одеял, кое-кто хромал и имел нездоровый вид. Те, кто не участвовал в хоре, постоянно толкали друг друга, а двое даже столкнулись в явной ссоре.
Не мудрые, не величественные, не цивилизованные. Я осматривался, хоть и не знал, что именно хочу увидеть. Наверное, надеялся, что где-то прячется настоящий город.
Нас провели к шатру, который казался больше и лучше остальных: сделанные из молодых стволов опоры составляли купол, который был выше нас. Мари предположила, что это Дом Собраний.
