Год Мамонта - Владимир Романовский

Изначально в турнирах участвовали только отпрыски благородных семей, и турнирная честь, хоть и наличествовала, но попиралась часто — а победителя вообще не судят. С тех пор, как в турниры начали допускать простолюдинов, негласные правила ужесточились. Простолюдины очень радели за свою честь и дико комплексовали. Это заставляло остальных участников быть более строгими к себе.

Брант не ушел. Остался на поле. По публике пробежал недоуменный гул.

Третий стрелок поразил только одну цель и удалился понуро.

Мишени сменили. Первый стрелок и Брант отступили еще на пять шагов.

Зарядив арбалет, первый стрелок снисходительно посмотрел на Бранта. Брант в ответ благожелательно улыбнулся. Это так смутило стрелка, что хватка его на арбалете чуть ослабла, и обе стрелы поразили не центры мишеней, но их края. Стрелок смутился, повесил голову, опустил арбалет и уже собирался уходить с поля, когда рука Бранта легла ему на плечо.

— Победитель — ты, — сказал Брант тихо. — Это все знают. Постой рядом.

Он положил двойной арбалет на землю и поднял обычный, единозарядный. В публике стали возбужденно перекидываться недоуменными репликами. Брант пристроил две стрелы к натянутой тетиве, ни одну не вкладывая в желоб, всунул между ними указательный палец, прикрыл сверху средним пальцем, и выстрелил.

Стрелы пошли в разные стороны, под острым углом друг к другу. Правая вонзилась точно в центр мишени, но левая прошла мимо и застряла в заграждении.

Брант изящно поклонился княжеской ложе, потом обвел глазами публику и рукой указал на грудь первого стрелка — вот ваш победитель. Жест был встречен небывалой овацией. Брант еще раз поклонился и ушел с поля, предоставив триумфатору принимать дальнейшие поздравления. Триумфатор был смущен и сердит одновременно, понимая, что публика симпатизирует вовсе не ему.

Двухчасовой перерыв дал публике возможность поесть и выпить, а обслуживающим установить два пестрых шатра на разных концах поля. Затрубили трубачи, объявляя начало джуста.

В джусте участвовало шестнадцать человек, на выбывание.

Рита вглядывалась в прикрытые забралами лица участников, восседающих на покрытых разноцветными попонами конях, и не могла ничего разобрать.

Первые восемь пар сшиблись и выявили победителей, а она все не знала, который из всадников ее сын.

Четыре оставшихся пары, под возрастающий гул толпы, отыграли четвертьфинал, а где Брант, Рита все еще не знала.

Она все поняла, когда первая полуфинальная пара разъехалась к шатрам, одновременно развернула коней, и всадники понеслись навстречу друг другу вдоль раскрашенного барьера с длинными копьями наперевес, держа щиты на уровне груди. Всадник с белым пером на шлеме и легким (кожаным! — с ужасом подумала Рита) щитом вдруг наклонился вправо, в сторону от барьера, и поднял щит диагонально. Более тяжелый его противник разгадал маневр и постарался направить копье ниже, но поздно спохватился. Копье его скользнуло по щиту и прошло над головой почти висящего над землей Бранта, в то время как копье Бранта попало противнику прямо в нагрудный стальной щиток, и он вылетел из седла и неловко упал на бок. Брант поднял копье вверх и остановился у противоположного шатра, принимая обращенный к нему шквал аплодисментов.

Вторая пара выявила победителя, и теперь Брант был участником финала. Его соперник, стройный, небольшого роста, ловкий наездник приподнял забрало и подмигнул Бранту. Брант тоже приподнял забрало и показал своему противнику язык. Тот сверкнул глазами.

Они разъехались к шатрам и развернули коней. Брант, внимательно следивший за всеми остальными схватками и прекрасно изучивший сильные и слабые стороны теперешнего своего оппонента, прикидывал план действий. Наитию следует повиноваться мгновенно. Он снял левую железную перчатку и отцепил и бросил прочь стальные наколенники. Публика затихла. Той же свободной левой рукой, мешал только щит, привязанный к локтю, Брант снял шлем и бросил его на землю. Публика ахнула. Зубами Брант развязал тесемки щита и дал щиту упасть. Наклонившись к гриве коня, он что-то прошептал, и лошадь закивала головой. По тому, как он шептал, и как лошадь кивала, Рита с тревогой и досадой поняла, что он не заговаривает коня магическими фразами, а просто морочит публике голову.

Брант и его оппонент подъехали к противоположным шатрам, развернули коней, и понеслись. Когда его отделяли от оппонента две дюжины шагов, Брант вдруг рывком вскочил, балансируя, на седло. В правилах, гласных и негласных, не было никаких запретов по этому поводу, просто потому, что такое никому не приходило раньше в голову. Соперник Бранта повел копьем вверх и вниз, растерявшись. Он попытался уклониться, он не знал, куда бить копьем, и замешательство его подвело. Брант, стоя на седле, подбросил копье, поменял захват с тыльного на внешний, и тут же ударил оппонента сверху в блестящий шлем. Копье оппонента прошло в миллиметре от его колена, но оппонент уже заваливался на бок. Он зацепился ногой в стремени, и лошадь поволокла его по земле. Брант отбросил копье, развернул заржавшего коня, перескочил барьер, стрелой полетел за лошадью противника, и через мгновение схватил ее под узцы, останавливая. Спешившись, он отцепил ногу противника от стремени и помог ему подняться на ноги.

Овация была громовая. Противник снял шлем с роскошным оперением и протянул его Бранту. Ведя коня под узцы, Брант вернулся, подобрал копье, насадил на наконечник шлем поверженного противника, вскочил в седло, и снова эффектно перескочив барьер, подъехал парадным шагом к княжеской ложе. Улыбаясь, со слипшимися, влажными волосами, с горящими глазами, он весьма галантно протянул шлем, служивший теперь трофеем победителя, в ложу на конце копья — прямо в руки вскрикнувшей от неожиданности Великой Неприступнице, также известной, как Вдовствующая Великая Княгиня, и, в некоторых кругах, как просто Фрика.

Правила приличия не позволяли ей ломаться и отказываться. Фрика сняла шлем с копья и милостиво улыбнулась Бранту. Сидящая тут же ее дочь стрельнула глазами, но Брант никого, кроме Фрики, не замечал. Великий Князь Бук с интересом и веселым недоумением смотрел на него. Две его любовницы, сидящие тут же, едва сдержались, чтобы не завизжать и не послать Бранту лавину страстных воздушных поцелуев, выпячивая приподнятые кринолинными платьями груди.

По традиции, победители во всех категориях приглашались на обед в княжьем дворце, на котором присутствовала княжеская семья.

Великий Князь Бук, полноватый, тридцатишестилетний, лишь отдаленно напоминающий своего отца, сидел по центру стола в непринужденной, несколько развязной позе, которую так любят люди, чей чин не соответствует степени их власти над ближними. Полусестра его, Шила, живая, насмешливая, восемнадцатилетняя, расположилась рядом, чтобы время от времени задавать ему дурацкие вопросы. Мать Шилы, Вдвовствующая Великая Княгиня, сидела, держа спину прямо, на следующем стуле. Фалкон был приглашен, но не явился, сославшись на срочные дела, связанные со сбором налогов.