Ставка больше, чем мир - Александр Борисович Чернов

не намерена указывать ирландцам, как ее вести, навязывать им свою волю или креатуры. Она готова лишь посильно помочь им завоевать свободу, ничего не требуя от них взамен». Очевидно, что интерес Петербурга – в другом. Он хоть и не был высказан прямо, но понятен. Это тотальный разгром Великобритании. Низведение ее до границ Англии. И мы для них – равноправные союзники в грядущей грандиозной схватке. Подумай! Тридцать лет назад фении даже помыслить не могли о чем-либо подобном! Сейчас же крупнейшая мировая держава готова оказывать нам помощь не на словах, на деле. Кстати, Том, они о нас многое знают. В частности, капитан Бутаков обмолвился, что русские считают систему «девяток» ИРБ излишне громоздкой и весьма опасной, с точки зрения возможного предательства. По мнению офицеров их генштаба, самая оптимальная организационная единица для вооруженного подполья – «пятерки».

– Вот как? Неприятная информация, – нахмурился Томас Кларк. – Они это знают?

– За что купил, за то и продаю. Но разве удивительно, что в Петербурге внимательно следят за тем, что на уме у ирландцев? Враг моего врага – мой друг. Не так ли?..

– Хорошо. Не будем терять времени, мой дорогой Джек. Сколько еще вы планируете пробыть в Нью-Йорке?

– Пять-шесть дней, самое большее – неделю.

– Тогда так: через три дня, в четверг, в это же время приходите сюда. Вам передадут решение «круга». И если оно будет положительным – рекомендации, адреса и все прочее, что понадобится русским для выхода на наши контакты на Родине.

* * *

Шум и гам торгового порта остались позади. Весеннее солнце ласково припекало, а где-то слева, в парке, надрывались грачи и радостно гомонили разные прочие птицы…

Дублин был красив. Какой-то особенной, неброской красотой, в которой сдержанно перемешены мазки помпезной британской имперскости, средневековая готика и общая для всех крупных городов Европы «единофасадность», экономящая как место, так и две торцевые стены на каждые два дома.

– Вы в первый раз здесь, Василий Александрович?

– Не только здесь, Евгений Яковлевич. Я вообще впервые на Британских островах.

– Правда? А я так не подумал бы. В Лондоне вы прекрасно ориентировались.

– Ну, время-то на подготовку у нас было, – улыбнулся Балк своему спутнику. – А вы, как я посмотрю, что там, что тут, в Дублине, как будто у себя дома.

– Я действительно бывал здесь раньше. Было дельце… – задумчиво кивнул Василию Максимов. – «Ведомости» поспособствовали, в девятьсот втором.

– Не жалеете, кстати, что журналистика в прошлом?

– Смеяться изволите? Я, когда в Маньчжурию ехал, и помыслить не мог, что так все повернется. Что мне оставалось тогда? Японскую пулю или штык найти… Век не забуду Михаилу Александровичу того, что все это писательство в прошлом. И вам, друг мой, что поверили в старика.

– Ой, да ладно прибедняться, Евгений Яковлевич! Уж чья бы, пардон-с, мычала. Вы и сейчас, что на штыках, что на лопатках в окопе, любому юнцу пять очков вперед дадите. А про стрельбу скромно умолчу, – Балк задорно подмигнул Максимову, снимая кепку и проводя рукой по влажной шевелюре. – Припекает изрядно, кстати…

«Знал бы ты, мой дорогой, что мы с тобой ровесники, не страдал бы комплексом неполноценности. Воин ты от Бога, Яковлич, не щелкопер. Хоть перо твое тоже далеко не бесталанное».

– Не студитесь понапрасну. Обманчивая погода. Сверху-то тепло, а в спину с моря – тот еще сквознячок подпирает. И все-таки как вам Дублин показался? Правда, приятный город? А мосты какие…

– Мне понравился. Вот если бы еще речку между набережными убрать, совсем на наш столичный Невский похоже будет.

– Кстати, да! А мне и не приходило в голову такое сравнение, – Максимов удивленно взглянул на своего спутника и улыбнулся. – У вас оригинальный взгляд на многие вещи, Василий Александрович.

– Просто свежий. Я здесь впервые…

Оживленно о чем-то болтая, пара то ли клерков, то ли подрядчиков свернула с Вуд Куэй и, оставив позади ее дровяные баржи и плавучий магазин керосина, по трехарочному гранитному мосту О’Донована протопала над искрящейся солнечными зайчиками Лиффи. Неторопливо пройдя вдоль литой ограды монументального комплекса Судебных палат и миновав небольшой сквер, они вышли на Чансери-стрит, где находилась конечная точка их сегодняшнего путешествия.

* * *

Маленькому пабу «Стаутс дек», как по уровню сервиса, так и по числу посетителей, было далеко до «Лонг Холла», «Пэллас Бара» или «Миллиганса». В ряду из пары сотен аналогичных заведений дублинского общепита – или общепития, тут сразу и не решишь, как именно будет вернее, – сия заурядная забегаловка была обречена занимать довольно скромное место. Но так уж сложилось, что именно ей предстояло вскоре сыграть особую, знаковую роль в истории Ирландии…

Придержав так и не успевший звякнуть колокольчик, Василий пропустил Максимова вперед и аккуратно притворил за собой дверь. В помещении царил полумрак – шторы на окнах были приспущены, и лишь за стойкой горели пара светильников, освещавших не только бесстрастно взиравшего на гостей хозяина заведения, но и живописный строй разноцветных бутылок за его спиной. Лоток с парой десятков свежевымытых пинтовых кружек и торцы массивных дубовых бочек с надраенными до блеска бронзовыми кранами дополняли интерьер его рабочего места.

– Прошу, джентльмены, – пожилой, грузноватый пабликэн едва заметно кивнул вошедшим, не отрываясь от протирки кружек видавшим виды полотенцем. – Мы только открылись. Столиков свободных хватает, присаживайтесь, где вам будет удобно. Кэйли! Ты что, не слышишь? У нас посетители с утра пораньше. Поторапливайся, давай, вертихвостка! Сейчас у вас примут заказ…

– Спасибо, сэр, – улыбнувшись хозяину, Максимов снял с головы котелок и вместе с тростью положил его на один из свободных стульев у облюбованного Балком столика в углу зала. После чего, наклонившись к Василию, заговорщицки подмигнул. – Похоже, нас не особо-то тут и ждали?

– Поживем – увидим…

– Что будут заказывать джентльмены? – скороговоркой выстрелило вылетевшее из боковой дверки бойкое, конопатое чудо с зелеными глазами, в платьице такого же цвета и белоснежном переднике, на бегу торопливо запихивающее под чепец непокорные локоны цвета позолоченного солнцем льна.

– Принесите, пожалуйста, шесть пинт стаута. И еще орешки, если есть.

– Шесть? Все сразу? – Два изумленных изумруда в обрамлении хлопающих ресниц уставились на Максимова.

– Угу. И сразу…

Чудо вихрем порхнуло к стойке, и в этот момент Балк успел перехватить короткий, внимательный взгляд хозяина в их сторону.

«Есть контакт… – удовлетворенно хмыкнул про себя Василий. – Для начала этого века довольно профессионально работает».

Когда кружки с увенчанным дюймовой шапкой пены напитком темно-шоколадного цвета появились на столе, вместо того, чтобы немедленно приступить к поглощению их содержимого, что было бы логично, гости, продолжая вполголоса беседовать, аккуратно расставили их