Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - Рональд Дитмар Герсте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако прежде Коху пришлось столкнуться с неожиданной эпидемиологической проблемой на родине. Гамбург стал мегаполисом, процветавшим благодаря промышленности и торговле. Из местного порта немецкие промышленные товары доставлялись на все континенты, а в попытках начать новую жизнь вдали от дома сюда прибывали иммигранты. Одной стороной города было процветание высшего сословия, другой – вопиющие условия жизни и полное отсутствие гигиены в густонаселенном пролетарском Квартале аллей с невиданно узкими улочками. Жители часто добывали питьевую воду из каналов, загрязненных экскрементами и прочими отходами. Почти 60 000 человек жили в таких удручающих условиях. В августе 1892 года здесь разразилась эпидемия холеры, распространявшаяся с молниеносной скоростью. Австрийский журналист, работавший санитаром-носильщиком, писал следующее: «В качестве транспортных средств использовались экипажи со снятой мягкой обивкой, и больные, которых мы заворачивали в одеяла, укладывались на каркас сиденья. Уму непостижимо – в днище экипажа высверливали от пяти до семи отверстий, чтобы испражнения вытекали на улицу… За время работы санитаром я перевез 132 больных человека, почти половина из которых умерла в пути» [7]. Сенат призвал на помощь Роберта Коха, ужас которого в отношении увиденного в Квартале аллей не позволил сдерживаться в выражениях: «Господа мои, я забыл, что нахожусь в Европе!» [8] Эта последняя вспышка холеры на немецкой земле унесла жизни около 8600 человек. Одним из ее последствий стал принятый в 1900 году закон об эпидемиях, который предусматривал такие меры, как изоляция больных и наблюдение за предположительно заболевшими. Он послужил основой для государственного вмешательства в случае эпидемий. Его эпигоны – это законы о защите от инфекций, вроде той, которая весной 2020 года вошла в нашу жизнь в неведомых масштабах.
20. Лучевые изображения и сердечные швы
С первых дней зарождения медицины целители древнейших развитых цивилизаций, будь то Месопотамия или Египет, Индия или Китай, а позднее представители врачебного искусства Нового времени мечтали о возможности заглянуть внутрь человеческого тела, чтобы определить, где кроется симптом, и оценить, какой орган может быть поражен болезнью.
В течение многих эпох медицинские знания о строении тела были в зачаточном состоянии или основывались на совершенно неправильных представлениях. И не в последнюю очередь потому, что во многих культурах изучение анатомии, то есть вскрытие, осуждалось или считалось грехом. Началом научного исследования тела можно считать публикацию в 1543 году великой работы родившегося в Брюсселе Андреаса Везаля (латинизированный вариант фамилии – Везалий) «De Humani Corporis Fabrica»[140]. Она была напечатана в швейцарском городе Базеле, где климат был более либеральным, чем в других европейских университетских городах, и анафема католической церкви оставалась бессильной; в то время Базель считался оплотом научных публикаций.
Веками исследование внутренностей живого организма было для врачей недоступным. Глазное зеркало, офтальмоскоп – который изобрел Герман Гельмгольц, а пионер этого метода и офтальмологии в целом Альбрехт фон Грефе каждый день использовал при диагностике, – стал первым инструментом, позволявшим хоть как-то увидеть внутреннюю часть органа. Тем не менее он был, если использовать современный термин, совершенно неинвазивным. Практически полностью забыли то, что врач Филипп Боццини, живший во Франкфурте, еще полвека назад разработал предшественника современных эндоскопов. Приблизительно в 1807 году он сконструировал инструмент, который назвал «световод»: его следовало вводить в отверстия тела, такие как ухо, прямая кишка и даже уретра. Учитывая грубую обработку материала, соотношение размеров даже самой тонкой металлической трубки с последним из названных органов и, прежде всего, отсутствие какого-либо местного обезболивания, становится ясно, что использование такого инструмента оборачивалось невыносимой пыткой для любого пациента. Правда, в итоге урологи почитают Боццини как родоначальника эндоскопической диагностики в своей области [1].
Мечта заглянуть в человеческое тело все же осуществилась. Вместе с ней было положено начало одного из важнейших методов медицинской диагностики. Произошло это не в клинике и не в медицинском научно-исследовательском учреждении, а в лаборатории профессора физики Вюрцбургского университета.
8 ноября 1895 года Вильгельм Конрад Рентген, как и прежде, экспериментировал с катодно-лучевыми трубками. На сей раз в затемненной комнате он заметил кое-что необычное. Экран из платино-цианистого бария, случайно оказавшийся вблизи экспериментальной установки, загорался, когда в трубке происходили газовые разряды. Его ассистент покрыл трубку плотным картоном, поэтому никакой свет, даже невидимый глазу ультрафиолетовые лучи, не мог проникнуть сквозь эту изоляцию. Рентген перевернул экран – его обратная сторона, повернутая к так называемой трубке Гитторфа, при включении устройства продолжала светиться. Рентген мгновенно утвердился в мысли, что это признак нового типа излучения.
В течение следующих нескольких дней и недель Рентген не занимался ничем, кроме лучей, ранее не известных науке. Он был заядлым фотографом, поэтому исследование воздействия странного излучения на фотопластинку напрашивалось само собой. Незадолго до Рождества – точная дата не известна – он вытянул руку перед такой пластинкой после активации трубки. 22 декабря 1895 года он предложил своей жене Берте сделать то же самое, попросив держать руку как можно более неподвижно на протяжении 15 минут. Берта с ужасом увидела результат: могло ли это быть признаком ее скорой смерти? Фотография детально показала каждую кость руки и круглый объект на ее безымянном пальце – кольцо, являющееся самой темной частью изображения, поскольку лучи не проникали сквозь него. Фотография стала поистине исторической, ведь это было первое изображение внутренних структур анатомии живого человека. И создание этой призрачной картины прошло совершенно безболезненно. К счастью, и Рентгену, и его жене было неведомо, что это было не вполне безопасно, потому что для создания снимка использовались дозы облучения, о потенциальных рисках которых еще никто не знал.
Рентген хотел как можно быстрее обнародовать открытие и через несколько дней после Рождества принес рукопись в типографию журнала, издаваемого Физико-медицинским обществом Вюрцбурга. Статья под заголовком «О новом виде лучей» вышла в свет уже 1 января 1896 года. Рентгена нельзя назвать склонным к восторженным изъяснениям человеком, потому его сообщение миру начинается сухим тоном естествоиспытателя, описывающего свои эксперименты без пафоса и тени ликования: «1. Если пропускать разряды довольно крупной катушки Румкорфа через вакуумную трубку Гитторфа, достаточно разреженный прибор Ленарда, Крукса или аналогичный прибор, и накрыть трубку плотно прилегающей к ней оболочкой из тонкого черного картона,
