Короли пепла - Ричард Нелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он знал, что они чувствуют ненависть, и знал, почему. Это были граждане Шри-Кона, и они, должно быть, сидели за высокими стенами дворца своего короля, ругаясь в беспомощной ярости и опасаясь за друзей и соседей. Рока посмотрел на яркую смертоносную луну и понял: этой ночью пощады не будет.
Он возглавил тех, кто последовал за ним; его глаза отыскивали повстанцев даже в самой густой тьме. Они быстренько нашли самых громких и отвязных: упившихся вином, лишенных здравого смысла из-за страха и гнева, похоти и жадности.
Королевские воины впечатлили даже Букаяга. Они отрубали носы и губы, руки и гениталии – они пригвождали мужчин к земле и оставляли на милость их жертв.
– Они ваши, – говорили они юным сыновьям, потерявшим отцов или наблюдавшим, как насилуют сестер, и с каждой сценой все более холодеющим от ужаса.
– Я выдержу это, – прошептал Букаяг. – Когда все закончится, я тебя разбужу.
Рока закрыл глаза, хоть и знал, что не следует этого делать.
Но он устал от жары, боли, доспеха – от марша по чужому городу исключительно с целью убийства. Он ушел в свою Рощу и лег спать в доме матери, оставив брата играть роль мясника и держать спину прямо, как будто стальная броня в половину веса мужчины – ничто. Рока понимал: назавтра дадут о себе знать каждый синяк и каждая растянутая мышца.
Чувствуя себя виноватым, он какое-то время помогал мертвым сооружать могилы – теперь их было так много, что пришлось расширить забор. Поначалу Рока считал, что заниматься погребениями всегда должен он – уделять каждому мужчине и каждой женщине, которых он убил, все свое внимание. Но это чувство прошло. Казалось правильным, что мертвые должны заботиться о собственных пристанищах, как и живые люди, и он им не мешал.
Он отошел посмотреть, как другие обитатели Рощи достраивают корабль, укрепляют корму, вручную намазывают шпангоуты хорошей сосновой смолой для непроницаемости. Следующими – и очень сложными – элементами будут паруса и канаты, и вначале строителям понадобится помощь Роки.
Основание его дворца теперь тоже обретало форму; земля была выкопана, разровнена и углублена лучше, чем он считал возможным до прибытия в Пью.
Вскоре здесь выкопают рвы, которые будут перекрещиваться вокруг стен и уровней, препятствуя подкопам и осадам, как принято у «мезанитов» на материке. Рока читал об этих и других вещах в своих книгах – даже о гигантском плоском «луке», сконструированном для запуска стрел размером с мужскую руку на огромные расстояния, который использовался в битвах и осадах со смертоносным эффектом. Мир людей просто полнился изобретениями.
Наконец он вернулся в материнский дом. Там он разжег очаг, расстелил меха и лег с Книгой Гальдры, как делал столько раз в детстве, напевая одну из колыбельных матери. Он идеально воссоздал в памяти запах ее волос и ощущение ее рук, пока она его убаюкивала.
Он старался не смотреть, как Букаяг насаживает умоляющего о пощаде повстанца на древко пики.
* * *
Рока моргнул и почти зевнул, словно пробуждаясь ото сна. Его ноги болели и дрожали, руки и спина ныли от напряжения. Он в замешательстве уставился на пол из каменных плиток, затем осознал, что преклоняет колени у ног Фарахи. Рядом стоял на коленях Арун.
– Уже дважды ты пролил кровь за меня, Рока, будучи всего лишь скромным слугой в моем дворце. Как мне тебя вознаградить?
Рядом с королем, в коротком платье из пурпурного шелка, отрешенно сидела Кикай – в кресле из отшлифованного зеленого камня, подобно ступням «Просветленного». Больше в зале никого не наблюдалось. Это была просто еще одна обыкновенная комната со столами, стульями и знаменами, выбранная королем наугад.
Рока лихорадочно подыскивал, что бы такое сказать. Он чувствовал себя потерянным и сбитым с толку, гадая, сколько времени прошло и что именно совершил его брат. Но он знал, что должен приспособиться. Он смирился с происходящим, потому что не имел выбора, и остановился на том, чего действительно хотел.
– Я прошу тебя лишь помочь мне вернуться домой, король Фарахи.
Он чуть не рассмеялся, когда Кикай выпрямилась, явно обрадованная. Лицо короля, однако, поникло, хоть и едва заметно.
– Скромная просьба. Неужели мое гостеприимство настолько скудно?
– Нет, король, но мое место – с моим народом.
При разговоре у Роки болела челюсть. Он осознал, что его кисти рук покрыты волдырями, а предплечья и, несомненно, другие места усеивают синяки.
Фарахи вздохнул и отвел взгляд.
– Сперва дострой свою дамбу. Затем, если не передумаешь, я, конечно же, отправлю тебя домой.
Рока склонил голову, гадая, не ждет ли его по выполнении этого задания еще одно, а потом и еще, и всегда он будет слышать в ответ просто «немного больше времени» и «это последний проект».
Затем король посмотрел на Аруна.
– Моя сестра говорит, сегодня ночью ты взобрался на мои стены и убил двух ассасинов, мастер чинга.
Монах низко поклонился и промолчал.
– Это были осторожные, опасные люди, которые ждали, пока мои солдаты уйдут, но ты нашел и одолел их. Весьма впечатляюще. – Фарахи сделал паузу, и голос его стал не таким приятным. – Только, как я понимаю, монахи еще не отпустили тебя.
Арун по-прежнему молчал, не отрывая глаз от пола.
– Что же делать. – Король встал и, обогнув свое кресло, направился к столу, скрытому от посторонних глаз. Он поднял один из Рокиных дротиков, которые, по-видимому, были собраны и сложены позади, взвесил тот в ладонях и притронулся пальцем к острию. – Скажи мне, пират… Боишься ли ты умереть?
– Не больше, чем другие люди, – мигом ответил Арун.
Фарахи кивнул и приблизился. Он обошел их с Рокой по кругу, задев дротиком плечо Аруна. Наклонившись, король прошептал, и Рока тоже услышал это:
– А что насчет смерти моей сестры? – Он не двигался, пока проходили секунды. А затем рывком выпрямился, отвел руку назад – и с силой метнул копье в Кикай.
Монах разогнулся, вскинув ладонь. Он схватил стальной снаряд, как рыбу из озера своего народа, и развернулся к монарху, готовый убить.
Рока тут же встал, протянув руки, готовый схватить менее крупного мужчину и хотя бы удержать его. На мгновение он испытал страх при мысли о том, что может быть сражен собственным оружием. Как знать, сможет ли он вернуть его себе, или этот юркий монашек проткнет ему кишки его же творением?
Из дверей – настоящих и замаскированных – высыпала стража, и Рока почти вздохнул
