Золото империи. Золото форта - Вадим Александрович Ревин

– Что думаешь, теперь?

– Ждать будем. Сидеть будем. – Казак пожал плечом. – Одно радует: место новое. Опять же свежий воздух, море. Красота, Ваня.

– Чего ждать?

– Когда вспомнят! А вспомнить про двух унтеров могут ой как не скоро.

– Я не могу ждать! – растерянно сказал Иван. – Никак не могу.

– Так хуже ждать нет ничего! – резонно заметил Билый.

– Разговорчики мне! – конвоир, будто нарочно, с силой дунул в свисток. Воздух разорвала дикая трель, глуша мир вокруг.

Билый с Суздалевым переглянулись и негромко рассмеялись.

– Как снаряд рядом разорвался, – сказал граф, слегка постукивая по оглохшему уху.

Конвоир, не ожидая подобной дерзости от заключенных, не выпуская свистка из губ, надул щеки и, вытаращив глаза, со всей силы выдохнул. Тюремный двор наполнился эхом пронзительного звука. Продолжая дуть в свисток, усердный служака протянул руку с указательным пальцем в сторону арестантского экипажа.

– С дураком ни поплакать, ни посмеяться, – качая головой, произнес Суздалев.

– А тож! – поддержал Микола. – Хлопец с воз, а ума и с накопыльник нэма.

Друзья вновь засмеялись. Конвоир понял, что дальнейшие его потуги не приведут ни к чему деятельному, и дал сигнал рукой своим подчиненным.

– В экипаж!

Двое солдат встали по левую и правую сторону от заключенных, а третий занял свое место сзади.

– Руки за спину! – гаркнул старший конвоир. Не привыкшие к такому обращению бывшие офицеры неохотно подчинились. «Дурак и есть, – подумал граф. – Не знаешь, что выкинет в следующий момент».

– К экипажу! – вновь по тюремному двору разнесся гортанный крик конвоира.

Заключенные немного замешкались, что стоило им обоим тычков прикладами ружей в спины.

Билый грозно взглянул исподлобья на одного из солдат. Тот опустил приклад, потупив взор.

– Виноват, – пробормотал солдат, осекаясь.

– Захар! Да в зубы дай! Арестанты же! Когда уже к службе привыкнешь?!

– Попробуй, Захар, – подначил Микола, улыбаясь по-приятельски.

– Вы отдаете себе отчет, на кого руку подымаете?! – попытался было возмутиться Иван. – Я – граф Суздалев!

– Да не таких водили! Политика, вот ты кто! Хоть князем назовись! Кончилась твоя власть, – ехидно отозвался старший конвоир. – И слушай! Мне чихать, кто ты. Для вас обоих все в прошлом. Сейчас вы – преступники, которых мне приказано доставить к месту заключения. И лучше держите язык за зубами. Ведь можно и не доехать до форта. Всякое может случиться. Предупреждаю в последний раз!

Оба, и граф и казак, поняли, что лучше в их ситуации действительно молчать. Ведь молчание не зря называют золотом. А от этого цепного пса всякое можно ожидать. Пристрелит по дороге, вроде как за попытку к бегству. А там попробуй докажи. Мертвые говорить не могут.

Заключенных усадили в арестантский экипаж. Солдаты с конвоиром заняли свои места, согласно служебной инструкции. Прозвучала команда: «Трогай!», и двойка лошадей рванула с места, вынося узников и их охранников за пределы тюремного двора. Оснащенный специальными дополнительными внутренними дверями-перегородками, обшитыми тонким металлом, и маленькими окошками с решетками, через которые можно было увидеть лишь кусочек неба, экипаж около получаса трясся по булыжным мостовым Петербурга, пока, несколько раз качнувшись, не остановился.

Через решетчатые окошки до слуха заключенных донесся крик чаек, больше похожий на смех.

– Мы в порту, – негромко сказал Суздалев.

– Слышу, Ваня, – так же в полголоса ответил Микола. – Сейчас посадят, скорее всего, на баркас, и по этапу дальше.

– Выводи! – раздался голос старшего конвоира. В замочной скважине послышалось характерное клацанье, и двери экипажа отворились.

– Выходь по одному! Мордами повертайсь к экипажу! – старший конвоир вошел в раж. – Что, политика?! На воде не укачивает?! Щас поплывем к новым палатам! Будете там по-царски жить-поживать. Только без добра. Добро-то вы все прос…

– Ты, мил человек, – не дал договорить конвоиру Микола. Его горячая кровь, начавшая закипать еще в тюремном дворе, в данный момент бурлила, переливаясь через край терпения, – говори, да не заговаривайся. Я человек простой. Каков привет, таков и ответ.

У конвоира раздулись ноздри и сжались кулаки. Он сделал шаг к казаку.

– Не советую, – спокойно заметил Билый. Сказал он это с такой спокойной уверенностью, что пыл конвоира поугас. Он резко крикнул стоявшим с ружьями солдатам:

– Ты берешь этого, – указывает на Суздалева, – ты – второго. Ну а ты – замыкающий!

Солдаты встали на номера, указанные их старшим. «Вперед!» – раздался окрик конвоира, и вся процессия двинулась к небольшой пристани, где, мягко покачиваясь на волнах, стоял баркас. Их всю дорогу сопровождали чайки, кружащиеся над головами. Издаваемые ими звуки были похожи то на противный смех, то на протяжный плач. «Точно так, – пронеслось в голове у Суздалева. – И смех и трагедия. Гремучая смесь».

«Пасмурно, неуютно», – размышлял Микола, спускаясь по натоптанной дорожке к морю. Мыслями он снова на мгновение оказался в станице. «Эх, а у нас кавуны созрели. Казачки солить, поди, начали!»

– Что, господин унтер-офицер, – шутливо обратился он к идущему впереди него Суздалеву, – не отказались бы вы сейчас от соленого кавуна?!

– Это что еще за фрукт такой? – удивленно ответил граф, не обратив внимания на то, что Микола назвал его унтер-офицером.

– Ха-ха-ха, – по-ребячьи засмеялся казак. – То арбуз по-вашему. Соленый с погреба, да под пиндюрку-другую горилки. Эх, доложу я вам, ваше сиятельство, наипервейшая закуска.

– А ну, цыц! – голос старшего конвоира звучал как из бочки. – Разговорились мне чересчур! Роты захлопнули и молчком пыль топчем!

– Рты, видимо, – поправил Суздалев.

– Чаго?! – не понял конвоир.

Суздалев не ответил. До деревянного настила пристани оставалось несколько метров. Чайки, до сей поры кружившие над головами идущих, перекликаясь, полетели вновь к порту в надежде найти что-нибудь съестное. Известно, что птицы облегчают себя в полете. Птица – существо глупое, необразованное, этикету не обученное. Стало быть, потребности свои справлять не стесняется – там, где хочет. Одна из чаек случайным образом произвела сие действо, в аккурат пролетая над головой старшего конвоира, оставив на его мундире приличную кляксу белого цвета.

Конвоир не преминул высказаться ограниченным набором соответствующих фраз в адрес представителя пернатой фауны, под ехидные улыбки подчиненных и конвоируемых ими заключенных.

Чертыхаясь почем зря, старший гаркнул: «Стоять!» и, пытаясь оттереть платком мундир, подошел к баркасу. В нем сидело четыре человека, судя по одежде, гражданских. Завидя подходившего к ним конвоира, они встали. Тот им что-то сказал, временами указывая на стоящих рядом с солдатами заключенных, те, слушая, понимающе кивали головами.

Закончив давать указания, старший конвоир махнул рукой солдатам, те, следуя инструкции, взяли ружья на изготовку и, расположившись в форме треугольника, подвели Билого и Суздалева к баркасу.

Ветер, казавшийся на берегу мягким и уютным, здесь, у моря, ощущался более свежим.