Взвод - Андрей Ливадный

— В чем дело? Чужие?

— Нет… — Голос Логинова звучал как-то по-особому, слишком натянуто, будто он не мог свободно говорить.

— Ситуация под контролем?

— Да.

— Тогда ждите. Разберемся, когда прилечу.

— Я не сказал тебе…

— Не стоит, — оборвал его лейтенант. — Ждите моего возвращения.

— Хорошо, командир.

Поднимаясь в кабину вертолета, лейтенант внезапно подумал, что в самые страшные минуты боя ему было легче… в сто, тысячу раз легче, чем сейчас.

Слишком много информации обрушилось на его разум. Он не спросил у Логинова, что именно произошло на пятом резервном и кто виновник событий, поскольку в его рассудке еще не прижилась изложенная ксенобианином версия глобальных событий, и он откровенно боялся, что новый внезапный удар вконец смешает все мысли…

Слишком велик был груз ответственности, который внезапно лег на плечи лейтенанта еще одним дополнительным бременем.

За время полета он должен был решить, хотя бы для себя самого, кто более близок к людям — Чужие, нанесшие варварский удар по Земле, или новый, но уже вероятно не гипотетический враг…

«Ты ничего не знаешь о космосе, человек…» — внезапно вспомнилась оброненная ксенобианином фраза.

Над руинами пятого резервного космодрома сгущалась вечерняя мгла, когда Лозин спустился по отвалам бетонного щебня к лестнице, подле которой располагалась шахта лифта.

Наверху его встретил Зотов.

— Командир, лейтенант Логинов со старшиной ждут тебя на третьем уровне Я провожу.

Иван молча кивнул, потом вдруг склонился к сержанту и что-то тихо спросил у него.

Николай утвердительно указал на подсумок.

…

В небольшой комнате, которая ранее служила для проведения лабораторных опытов, Лозина ждали три человека.

Войдя внутрь, он увидел сидящего на стуле Херберта, напротив с автоматом в руках стоял Булганин, Логинов примостился на краю пустого лабораторного стола, мрачно глядя в пол.

Дверь закрылась, и в помещении внезапно повисла гробовая тишина.

— Ну? — Иван взял свободный стул и уселся напротив Джона, спиной к двери. Сержант Зотов прошел вперед и остановился у панорамного окна, за которым высился темный, закрытый кожухами агрегат, предназначенный для физических экспериментов. — Докладывай, Дым, что произошло?

— Это ты у нашего друга-американца спроси, — с трудно сдерживаемой яростью процедил сквозь зубы старшина.

— А я, кажется, спрашиваю лейтенанта Логинова?

Дмитрий поднял голову.

— Да, командир… — На его бледных, осунувшихся щеках вдруг проступили пятна нездорового румянца. — Мы все едва не погибли. Из-за него. — Логинов кивнул в сторону Херберта.

— Давай по существу, Дима, — потребовал Иван.

Старшина хмыкнул, сверля ненавидящим взглядом понурившегося Джона, который даже не поднял головы.

— Когда ты сообщил, что уходишь внутрь ксенобианского корабля, я исполнил все распоряжения относительно блокады острова и попытался заняться делом, — медленно произнес Дым. — Херберт к этому времени закончил связь с группировкой «орбитального щита» и сказал, что пойдет помогать Насте. Я отпустил его, но мне показалось странным, что он прихватил с собой портативный компьютер.

Логинов на секунду умолк. По внешнему виду лейтенанта был несложно понять, что он перенес жесточайшее потрясение.

— Короче, я решил перепроверить программы, которые «вживил» в систему Херберт. Обычно, когда я сталкиваюсь с модулями, инсталлированными не мной лично, а кем-то другим, то начинаю проверку с общего тестирования системы. Есть один очень специфичный виртуальный сканер, который разработан нашей «оборонкой» на случай внезапного поражения программными вирусами компьютерной сети военного ведомства. Я запустил его и спустя некоторое время понял, что программные блоки, установленные Хербертом, являются лишь маскировкой. Они действительно соединяли кибернетическую систему космодрома с орбитальными платформами, но бортовые компьютеры американской системы ПРО получили в процессе установки связи определенные директивы, имеющие высший командный приоритет. Программа-сканер однозначно указывала, что на каждой из орбитальных платформ в данный момент протекают активные процессы.

— Что именно там происходило? — мрачнея на глазах, спросил Лозин.

— Автономные устройства, снабженные ядерными боезарядами, начали процесс отстыковки, — ответил Логинов. — Я, конечно, в своей жизни испытал немало, но тут… — Он покачал головой. — Пятьдесят автономных ядерных боеголовок по пять килотонн каждая. Я думал, что свихнусь, ведь процесс уже начался, и его нужно было остановить в течение минуты, иначе было бы поздно. Я не знал, куда они нацелены, — в тот момент подумалось, что у Джона просто съехала крыша от ненависти к Чужим, и он подписал им свой приговор…

— А на самом деле? — Иван едва удерживал себя на грани срыва, каким-то чудом сохраняя внешнее самообладание.

— В компьютеры отделяемых частей было введено семь целей, — ледяным голосом ответил Логинов. — Перед тем как сжечь бортовые киберсистемы платформ, я успел скопировать эти данные. — Взгляд лейтенанта ожег ссутулившуюся фигуру Херберта. — Он собирался уничтожить обе резервации, на территории Австралии и Африки, затем в списке целей значились Мадагаскар, Новая Зеландия, пятый резервный космодром, северо-западная база МЧС и… — голос Логинова все же сорвался. — Последней, седьмой целью был колониальный транспорт «Россия»…

Иван почувствовал, как крупный озноб заставляет шевелиться короткий ежик волос на его голове…

«Слова ксенобианина нашли подтверждение — все сказанное им является правдой от начала и до конца…»

— Сейчас платформы представляют угрозу? — глухо спросил он.

— Нет, командир. Я уничтожил их программное обеспечение. Ни один автономный модуль не успел завершить процесс отстыковки. На данный момент эта категория спутников — не более чем мертвые груды металла и электроники.

— Их орбита стабильна?

— Лет на пять хватит.

— Этого достаточно. — Иван посмотрел на Херберта. — Ну, что ты нам скажешь, «ИНОЙ»?

Тот даже не вздрогнул, лишь поднял голову, встретившись глазами с лейтенантом. Во взгляде Джона невозможно было прочесть никаких эмоций, разве что ледяное равнодушие.

— Как ты назвал его, командир? — не разобрав, переспросил старшина.

— Это не Джон Херберт, — ответил Лозин. — Ты не ослышался, Степан, я назвал его ИНЫМ. Боюсь, что для нас данный термин станет именем нарицательным, похуже чем «Чужой» или «ксенобианин». Сейчас я расскажу вам, что узнал на Мадагаскаре. — Он поймал взгляд Херберта и добавил: — Ведь ты пытался предотвратить именно обмен информацией, верно?

Джон не ответил. В его окаменевшей, напряженной позе в этот миг не угадывалось ничего человеческого…

Краткий рассказ лейтенанта, дополненный собственными выводами, занял не более пяти минут.

Даже старшина, обычно вслух выражавший свои чувства, на этот раз потрясенно молчал, лишь его пальцы побелели, сжимая автомат, хотя никто не знал — смогут ли пули «шторма» причинить вред сидящей на стуле твари?..

Ивану было в эти минуты намного труднее, чем остальным, ведь он провел с Хербертом не один день, они вместе сражались, спали, ели… до сих пор Лозин не мог понять, как он проглядел в Джоне что-то чуждое, нечеловеческое…

— Ты хорошо играл свою роль… — наконец с горечью произнес Иван, нарушив наступившую тишину.

Херберт криво усмехнулся.

— Ты ведь уже подозревал меня, возвращаясь после общения с ксенобианином? — спросил он, впервые заговорив с момента своего внезапного пленения.

— Да. Ты слишком «прозорливо» излагал схему действий Чужих. Только вот я не понял этого сразу. Даже когда ты неоправданно застрелил двух ксенобиан на техническом паркинге военного городка…

— А ты и не мог ничего заподозрить, лейтенант, — спокойно возразил ИНОЙ. — По сути, ты имел дело не со мной, а с человеком из плоти и крови, Джоном Хербертом, американским ученым, которому не была чужда ни одна человеческая слабость. Я не вмешивался в существование личности, позволяя ему оставаться самим собой, бояться, ненавидеть… Это бесценный опыт. Взгляд изнутри на одного из вас дает ответ на большинство вопросов о человеческой сущности.

…Иван чувствовал, что предел его выносливости где-то близко. Он был потрясен до глубины души, резкие вбросы информации глушили рассудок, будто его разум контузило вновь и вновь.

— Значит, все, изложенное ксенобианином, правда?

— Ты оперируешь логикой алгебры, лейтенант? — с насмешливым удивлением произнес Джон. — Да, ты прав, ксенобианин не умеет лгать.