Паутина прошлого - Дмитрий Корсак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Установившуюся в каземате тишину нарушал лишь скрип металлических перекрытий, затем послышался шорох, словно кто-то делал осторожные шаги. Артем насторожился. Нет, показалось. Но вскоре возникло ощущение постороннего взгляда, очень яркое ощущение. Он оглянулся, однако что-либо разглядеть в темноте не смог.
– Идем дальше, – скомандовал Ватсон.
Его силуэт вновь переместился, и очередная свеча осветила лицо следующего пленника. Артем узнал Зайцева. Испуганного, растерянного, совсем не похожего на мачо российского экрана.
– Вот мы и дошли до той роковой ночи в особняке. Пока оставим тех, кто уехал раньше, к ним мы еще вернемся, и займемся сразу вот этим существом, которого я назвал Трусом. Почему Трус? А как еще можно назвать того, кто не защитил девушку, которую, как утверждал, любит? Он видел, просто не мог не видеть, что с ней творится неладное, что она не отдает отчета в своих действиях, но вместо того, чтобы защитить ее, предпочел заняться с ней сексом. Где он был, когда на нее напали в первый раз? Почему не остался с ней?
– Она меня сама прогнала, – промямлил Зайцев.
Ватсон нагнулся к его лицу. Пару секунд всматривался, потом распрямился.
– Ведь ты же видел, что она неадекватна! – рявкнул он.
– Нет! Ничего я не видел! Я плохо соображал, я же тоже хлебнул из той бутылки, и вообще не знаю, что там произошло. Помню только, как подрался с Мавриным, я же вступился за ее честь!..
– За себя ты вступился или просто сорвал на Маврине злость. Почему ты молча смотрел из-за угла и даже не пытался помочь, когда на Лену напали в курительной? Она же наверняка кричала!
– Я не слышал… я… – Похоже, Зайцев лихорадочно соображал, что еще можно придумать в свое оправдание.
– Она могла не почувствовать боли, наркотики наверняка притупили чувствительность, – тихо произнесла Арина. Она не защищала Зайцева, в ней просто говорил врач.
– Вот, видите! Я не виноват! – Зайцев схватился за участие Арины, как за соломинку. Он дернулся, порываясь вскочить, но веревка удержала его на месте.
– Почему ты не помог ей, когда она прошла через Белый зал? – продолжал задавать вопросы Ватсон.
– Не заметил, я же был в гостиной…
– Лжешь! Я был в особняке. С того места, где ты сидел, отлично просматривалась часть Белого зала, через который она проходила.
– Мне было плохо, в голове все путалось, плыло перед глазами, – заскулил Зайцев. И вдруг завопил: – Я ни в чем не виноват, я никого не убивал, это все Наташка, что вы ко мне пристали! Она Ленку порезала, с нее и спрашивайте, а я никого не убивал!
Похоже, у Зайцева начиналась истерика. Он завыл, задергался, упал на пол, свернувшись «зародышем», но сразу затих, как только прозвучал окрик.
– Заткнись, позорище! – Артем узнал голос Лапушкиной.
Пламя очередной свечи озарило лицо «соседки» Зайцева. Да, это была Лапушкина. Злая, взъерошенная, с потеками туши на щеках.
– Не позорься, они все равно ничего не докажут, – презрительно рявкнула она. – И убивать нас не станут. Хотели бы убить, убили бы сразу без этой клоунады.
– Мадемуазель Завистница права, – усмехнулся Ватсон.
Наталья не удостоила его ответом, только гневно сверкнула глазами.
Ватсон остановился перед ней. Сейчас он стоял совсем близко к Артему. Движения, фигура – все говорило о том, что перед ним совсем молодой человек, скорее всего, моложе него самого. И голос был молодым, хотя маска на лице и искажала его.
Но кто он? Какое отношение имеет к событиям девятилетней давности? Ведь тогда ему было совсем мало лет! Кто-то, кто тайно был влюблен в Лену? Артем не ошибся, когда говорил, что похитителем движет не стремление отомстить, а желание найти убийцу. Он окончательно уверился в своих предположениях, как только Ватсон заговорил с Зайцевым: голос похитителя сразу изменился, исчезла ироничность, вместо нее прорезались горечь и негодование. Тут точно что-то личное. Только может ли юношеская привязанность оказаться настолько глубокой, чтобы просуществовать столько лет? Нет, тут что-то другое.
– Можешь ничего не говорить, я знаю, это ты порезала Лену куском зеркала, а потом подбросила осколок в общую кучу, – Ватсон сделал упор на «знаю». – А еще я знаю, что ты видела, как Воровка вернулась в особняк. Вернее, видела машину, а затем сама Воровка рассказала тебе о своем возвращении, она ведь все тебе рассказывала. Она приходила. За телефоном Лены. Почему-то решила, что там есть видеозапись, как она крадет кошелек из сумки учительницы. Лена ведь требовала, чтобы она призналась и вернула деньги, наверное, угрожала все рассказать.
– Вечно лезла туда, куда ее не просили, – фыркнула Лапушкина. – Слишком правильная была, только куда ее эта правильность завела? А по факту оказалось, не такая уж она и святая. Заперла заморыша в погребе, и ничего не дрогнуло. Призналась бы, он бы, может, нормальным остался, а так псих психом.
Арина дернулась, Артем едва ее удержал, зато похититель грозно навис над Лапушкиной. На какой-то миг показалось, что сейчас он ее ударит, но он лишь зажег очередную свечу, и Артем, машинально отметив, что на руках похитителя надеты перчатки, увидел Гошу Берковича. В красном комбинезоне с надписью «Убийца» на груди.
– Сама Воровка нам уже ничего не скажет, сдали нервы, когда я начал задавать вопросы, а потом не выдержало сердце. Придется рассказывать мне.
Ватсон резко замолчал и подошел к амбразуре. Остановился, глядя на Финский залив. Хоть он и готовился к этому «спектаклю», роль ведущего давалась ему нелегко. Не такой он крутой, как хочет казаться, подумалось Артему. Похитителю страшно вспоминать о смерти человека, которая произошла, пусть и косвенно, по его вине. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя.
– Самое время поговорить о тех двоих, что уехали из особняка раньше, – заговорил Ватсон, вернувшись к пленникам. – Следствие не стало искать машину, не определило местонахождение телефонов, оно просто поверило им на слово. Я спросил у Воровки, что произошло после того, как они уехали из особняка, как она не побоялась вернуться, ведь в машине был свидетель, который мог ее выдать. Оказалось, что он вышел раньше. Какое-то время она ехала одна, а потом ей пришло в голову вернуться и украсть телефон. Расчет был на то, что оставшиеся в особняке уже порядком пьяны и вряд ли заметят ее возвращение. Главный вход оказался открыт, и она поднялась наверх. Лену она нашла в прихожей, споткнулась о нее, там нет окон и ночью совсем темно. Начала обшаривать карманы, и тут Лена пришла в себя, закричала, стала отбиваться, сильно оцарапала ей руку. Они боролись, их крики наверняка далеко разносились в пустом здании, но никто не пришел на помощь. Кстати, никакого видео в телефоне Лены не оказалось, а сам телефон до сих пор лежит в нижнем ящике ее старого письменного стола.
После паузы Ватсон подошел к последнему пленнику. Молча разглядывал его с минуту, потом сказал:
– Вот и пришла пора отвечать за содеянное. Я знаю, что ты был в особняке.
Беркович поднял глаза и ухмыльнулся.
– Ты ничего не докажешь, – даже сейчас в его голосе звучало высокомерие. – Дуреха напилась, наркотики, случайный секс, порезы от соперницы. Как же
