Машина времени шутит - Кейт Лаумер

— Флорин…

Я поднял руку: — Не мешай, пожалуйста. Я многому учусь сейчас, только слушай мой рассказ. Например, я только что сказал, что он выглядел, как уж. Первый раз, когда я его увидел, я подумал о кобре. Может быть, я одолею мой невроз. Если я смогу свести его образ к безобидному земляному червю, то с этим можно жить и дальше. Забавно, но он чем-то напоминал мне тебя.

Она попыталась улыбнуться. Она дразнила меня.

— Да? И чем же?

— Он советовал мне не задавать вопросов и плыть по течению. Я сразу же потерял сознание. И догадайся, что произошло? Я вернулся сюда — к тебе — снова.

— Продолжай.

— Ага, наконец-то я привлек твое внимание. Это была вторая наша встреча, но ты не помнишь.

— Нет, я не помню.

— Конечно. Ты предостерегла меня, что меня ждут неприятности, и я вышел и побежал вокруг квартала за ними, и нашел их только для того, чтобы опять закончить появлением здесь. Это заставило меня почувствовать себя одним из тех резиновых шаров, которые привязывают к ракеткам от пинг-понга.

— Это была… наша третья встреча.

— Теперь, девочка, ты улавливаешь. Оставайся со мной. Дальше все усложняется. У меня все еще было намерение повидать своего старого босса — Сенатора. На этот раз там была хитрая дверь. Я прошел через нее, и неожиданно наступил летний полдень в местечке, где сила тяжести на 18 процентов меньше, солнца слишком много, а деревья похожи на кружевное нижнее белье. Сенатор был там. Мы только начали приходить к взаимопониманию, когда он вытащил какую-то штучку и заморозил меня так, что я стал холоднее, чем тарелка с яичницей в армии.

Она ждала продолжения, наблюдая за моим лицом.

— Это был второй раз, когда я увидел Змееголового. Дисс, назвал он свое имя. Он хотел отшлифовать мои манеры и заставить играть по правилам. Сказал, что он является большой шишкой — но приспустил пары, когда я упомянул Грэйфел. Он притушил огни, я слышал голоса и потерял сознание…

— И теперь ты здесь.

— Когда я прихожу в себя, ты всегда здесь приветствуешь меня. Этого достаточно, чтобы заставить человека стремиться к железному обручу на голову. Кроме того, я не совсем просыпаюсь. Сначала я там — потом я здесь.

— Ты рассказал о deja vu — уже виденном, — сказала она бодрым тоном патронажной сестры. — Существует теория, что это происходит из-за моментального отвлечения; когда твое внимание возвращается к окружающему, у тебя возникает чувство, что ты уже бывал здесь. И ты, конечно, уже это видел — долей секунды ранее.

— Красивая теория. Конечно, она не объясняет, откуда я знаю твое имя. А, я забываю: ты моя жена.

— Да.

— Где мы встретились?

— Ну, мы встретились… — Ее лицо стало таким спокойным, как вода в пруду на рассвете. Кончиком языка она удостоверилась, что ее верхняя губка на месте.

— Я не знаю, — сказала она таким тихим голосом, что его можно было поместить на кончике булавки.

— Добро пожаловать к нам в группу. Начинаю ли я заинтересовывать вас своей проблемой, мисс Реджис?

— Но — почему? — От волнения она ухватилась за палец и стала мять его. — Что это означает?

— Кто говорит, что это что-то означает? Может быть, все это игра, разыгрываемая для чьего-то еще удовольствия.

— Нет, я не могу в это поверить; я не поверю! — Она выпалила это в шоке на последнем дыхании.

— Но мы можем отказаться играть.

— Это как раз то, чем ты занимаешься, не правда ли, Флорин? Помогло ли это тебе?

Я проворчал:

— Запутывание их планов приносит мне определенное удовлетворение — если они сами существуют, и если у них есть планы.

— Пожалуйста, Флорин, не опускайся до такой циничной позиции! Это не похоже на тебя, поверь.

— Откуда ты знаешь?

— Кое-что мне известно, и все.

— А другие вещи приходится узнавать. Я уловил кое-какие сведения, которые они хотели бы скрыть от меня.

— Продолжай. — Она смотрела мне в глаза. Ее глаза были прозрачно-зелеными с плавающими в глубине золотыми искорками.

— Возможно, не предполагалось, что я увижу пурпурные деньги с напечатанной на них надписью «Ластриан Конкорд», — сказал я. — А может быть, существовал и другой план. Но затем Рыжеволосый «засветился». Я не могу понять почему. Он побежал, когда увидел меня. После этого я подслушал беседу, которая, в этом я абсолютно уверен, не предназначалась для моих ушей. Громкие голоса, доносившиеся с неба, спорящие о том, что дела пошли вразнос. Может быть, они имели в виду меня. А может, мне все это приснилось. Сенатор был там и Носатый. Они говорили о ситуации номер один. Но от этого мало проку.

— Продолжай, Флорин.

— Затем на сцене появилась ты. Я не пойму зачем, но чувствую, что ты не являешься частью планов Носатого.

— Нет, Флорин! Пожалуйста, верь мне! Я не являюсь частью чего-либо — это-то я точно знаю, — закончила она шепотом.

— Затем есть еще Грэфел, — сказал я. — Волшебные ворота в другие миры не укладываются в мою картину мира. Бардел был удивлен, встретив меня там. А когда я прижал его, он рассказал мне о вещах, о которых, я думаю, Носатый не хотел, чтобы я знал. А может быть, и нет. Может быть, меня ведут по каждому пройденному футу. Возможно, существуют спирали в спиралях, западни внутри западни.

— Флорин! Прекрати! Ты должен во что-то верить! Ты должен иметь отправную точку. Ты не должен начинать сомневаться в самом себе.

— Да. Cagito ergo sum.[6] Я всегда стараюсь помнить об этом. Интересно, какова первая мысль сверхсложного компьютера, когда его включают?

— Это и есть то, чего они от тебя ожидают, Флорин? Это та роль, которую они хотят заставить тебя играть?

Я покачал головой.

— Сколько я могу взять от своего «я» и остаться самим собой? Если страстное желание добраться до Сенатора не является моим собственным, то тогда я не разбираюсь в принуждениях.

— Флорин — не можешь ли ты просто забыть о Сенаторе? Забыть обо всем этом и пойти домой?

— Не сейчас, бэби, — сказал я и почувствовал, что начинаю улыбаться. — Возможно, не пошел бы и раньше, а сейчас определенно нет. Потому что они сваляли дурака.

Она ждала; она знала, что это еще не все. Я раскрыл ладонь, которая была крепко сжата последние четверть часа, и посмотрел на устройство, которое держал. Оно было маленьким, сложным, с выпуклостями и отверстиями, с блестящими точками, которые сверкали в приглушенном свете; промышленное изделие, причем изготовленное индустрией, далеко обогнавшей земную.

— Я отобрал это у Змееголового, — сказал я. — Это означает, что Змееголовый существует — по крайней мере, он так же реален, как ты и я.