Избранные произведения. Том 1 - Всеволод Иванов

«Нет, надо тебе, Петр, ехать самой краткой дорогой!» — сказал сам себе Бондаренко.

За ночь Бондаренко выверил машину, смазал, заправил горючим, погрузил наиболее важные запасные части, книги и коробки с фильмами, загрузил и остальные машины, приказал им идти обходной дорогой к Оседловской МТС.

Перед рассветом он вывел свой грузовик за дощатые ворота гаража. Сторож с заспанным и похожим на пирог лицом, древний казак, воевавший еще в русско-японскую, закрывая ворота, сказал, глядя в чуть розовеющее небо:

— А быть метели, разъязви ее, Петр Иванович.

— Откуда?

— В глазах слепит перед метелью: я ведь старый волк, Петр Иванович! Ну, да ничего, шашша хорошая. В горячую пору все по Кистау норовят, ну, шашшу через то и берегут. Шашша ничего, хорошая. Головной машиной, стало быть, едешь?

Петр Иванович ничего не ответил ему, дал скорость и полетел по направлению к Кистау.

— Ошалел парень-то! — сказал старый казак, заложил за щеку нюхательного табаку и пошел спать.

Совсем рассвело, когда Бондаренко выехал на Кистаускую косу. День был ясный, немножко ветреный. Вдали виднелось озеро, покрытое синевато-белым льдом. Кое-где темнели большие полыньи, и это придавало озеру серьезность. Да и вообще все вокруг было серьезно, значительно: каменистые холмы, еле-еле маячащие за озером, мыс Кистау, постепенно суживающийся, покрытый черной галькой. Даже летняя дорога по мысу, едва обозначавшаяся, тоже была серьезна. Колеи ее обледенели, позвякивали, как жестянки, когда колесо автомобиля врезалось в лед, и, казалось, говорили Петру Ивановичу: «Ой, напрасно, парень, ввязался в это дело. Поворачивай-ка лучше обратно». Недобро звенел скошенный камыш, тоже обледенелый, — звенел остатками своих стеблей…

Машина шла, и шла отлично. «Проскочим!» — думал Петр Иванович. Он встал на подножку и вгляделся. В камышах ослепительно сверкал снег, черные гальки Кистау упирались впереди в лед. Чего еще надо?! «Проскочим!» Отчетливо видны были над озером каменистые холмы, с южной стороны уже значительно почерневшие и освободившиеся из-под снега. Ветер дул юго-восточный, по временам в порывах его Бондаренко чувствовал запах талой земли, и тогда сердце его сжималось и хотелось заплакать от волнения.

— Весна-матушка, весна, — бормотал он. — И откуда взяться бурану?

Откуда взяться бурану? Бондаренко смотрел на тучки, поднимающиеся с юга, продолжая еще думать: «Откуда буран?» Откуда ниоткуда, а не успел Бондаренко проехать Кистаускую косу, как по льду озера заходили снежные струйки и в кабину машины начали проскакивать холодные снежные искры.

— А ведь прав старый черт, быть бурану!.. Ничего, проскочим! — сказал Бондаренко, с тревогой пуская машину на лед.

Машина прошла озером с километр, не больше. Бондаренко прислушивался к бурану. Он не мог бы определить словами, когда буран «играет», а когда «ревет во всю мочь», ни одно слово не подходило даже приблизительно, но он знал, долго живя в Казахстане, все повадки бурана. Чувствовалось, что буран «заревет» с минуты на минуту, и тогда — беда! Есть такие кони, которые сами находят дорогу в буран, но грузовик, хоть в нем и много лошадиных сил, не конь. Тогда останавливайся. А как остановиться среди озера? Раскачает лед, рванет, понесет льдины… держись, Петр Иваныч!

Сквозь клочковатое, как творог с молоком, месиво бурана Бондаренко увидел внизу что-то синее. Вода! Он осторожно подвел машину к воде, слез, достал шест и нащупал дно. От сердца у него отлегло, и он блаженно улыбнулся. Просто поверх льда выступил легкий слой воды. А он-то думал, полынья!

Он прошелся по воде, она тянулась метров на сто, не больше. Затем он вернулся в машину, затянул ремень на полушубке, хотел покурить, но что-то подсказало ему, что скоро буран будет «реветь», и он двинул машину вперед. Не прошел он и двадцати метров, как машину качнуло, послышался треск, вода отхлынула и громадная льдина, на которой стояла машина, медленно раздвигая другие льдины, поползла по направлению к широкой стороне озера. Но даже это не было страшно, страшно было другое: льдина кренилась как раз в ту сторону, где стояла машина. Машина тоже кренилась. Противоположный край льдины резко выступил из воды, и были видны вмерзшие камышинки и какие-то коренья. Должно быть, лед примерз к земле и его раскачивало долго, пока не оторвало. Бондаренко встал опять на подножку. Машину кренило все больше и больше, и ему страшно было обернуться, словно за ним разверзлась пропасть. Да и впрямь пропасть! Глубина в озере не мереная, и хотя говорят, что оно мелководно, однако не растут же по всему озеру камыши?

Стоял он на подножке долго, пока не замерз. Постепенно льдина уравновесилась, и машина начала поднимать кверху кузов. Бондаренко боялся и пошелохнуться, словно он мог повлиять на равновесие льдины. Снег и ветер усиливались, горизонт был закрыт, слышалось только вокруг шуршание и треск льдины.

«Морозцу бы, морозцу, — думал Бондаренко, — они тогда смерзнутся, остановятся». А что мороз? Образуются завалы, преградят дорогу. Бросай машину, иди пешком. Куда? Позорить себя, друзей? Эх, плохо! «Плохо», — присвистывал ветер. «Плохо», — шипели льдины, как змеи.

Внезапно машину толкнуло. Кузов ее поднялся вверх. Бондаренко упал на крыло. Он услышал шипение, но отличное от шипения льдины. Прислушавшись, он понял, что это шуршат под ветром камыши. Льдина уперлась в камыши. От волнения у Бондаренко запылало лицо, он всем телом впитывал в себя это благодатное шуршание камышей, а затем привстал и закричал от удовольствия во весь голос. И как только он закричал, ему почудился запах дыма. Аул, стало быть, близко? Он повторил крик. Немного погодя он услышал сквозь буран ответный крик, слабый, какой-то засыпающий. Померещилось? Бондаренко закричал сильнее. Ему ответили. «В диковинку весенний буран, — подумал он, — мужики и вышли послушать».

— Э-э-э-эй!.. — слышалось издалека, и голос был знакомый.

Не помня себя от радости, Бондаренко закричал:

— Даулет, ты?

— Я-я-я! — Из белой мглы выскочила сначала голова коня с поднятой от ужаса вверх гривой, затем показалась закутанная в тулуп, в высоком малахае, фигура Даулетжара. — Как дела, друг?

— Ты откуда?..

— Откуда? Смотрю, механика не взял. Как без механика тебе? Я знаю, ты не хотел людей подводить, на себя всю ответственность. Это, извини, безрассудно! Надо было с шоферами общее собрание устроить, объяснить им, а ты сгоряча рванул один. Шоферов в гараже у тебя нету, уехали по обходной. Думаю: может, я в таком случае помогу? Если общественность спросит, почему Бондаренко так горячо поступил, я всегда смогу объяснить, что я с ним был. У меня, кроме того, день выходной. Надо прогуляться, давно на озере не был. Веди за мной машину, поедем прямо по камышам, здесь легко, пожалуйста.