Московский процесс (Часть 2) - Владимир Буковский

В самом деле, начало 1980-х обнажило всю гнилость системы. Афганистан с одной стороны, Польша — с другой, растущая враждебность Запада и неудача кампании за разоружение — с третьей, а в центре — все более буксующая экономика, массовое недовольство, техническое отставание, неистребимая коррупция аппарата управления. В сумме это все означало кризис системы. После Польши и на свою страну взглянули другими глазами.

В соответствии с поручением отделы ЦК КПСС проанализировали поступающую в Центральный Комитет информацию о недоразумениях и конфликтах между рабочими и администрацией отдельных предприятий, которые в ряде случаев сопровождались прекращением работы и другими негативными проявлениями.

Считаем необходимым доложить, что количество подобного рода отрицательных проявлений за последнее время несколько увеличилось, что вызывает серьезную озабоченность. Подавляющее большинство из них, как показывает анализ, непосредственно связано с нарушениями установленного порядка пересмотра норм и оплаты труда, неправильным начислением и несвоевременной выплатой заработной платы, особенно премий, плохими условиями труда, невнимательным отношением к жалобам трудящихся.

Симптом был зловещим, хотя забастовки и не стали массовыми. Как правило, речь шла о локальных конфликтах, с участием одного цеха или смены, чаще всего вызванных довольно наглыми нарушениями администрацией трудового законодательства. За весь 1979 год таких случаев насчитали около 300, однако события в Польше явно повлияли на настроение рабочих.

Нельзя не отметить, что за последние недели случаи отказа от работы стали более частыми. Причем в ряде мест случаи отказа от выполнения производственных заданий не ограничивались коллективом одной смены, а распространялись на последующие со значительным числом работающих.

Разумеется, дали нагоняй профсоюзникам, чтобы лучше защищали своих членов. Но разве это могло помочь, если и профсоюзы, и администрация, и местные партийные власти уже давно спаялись в один аппарат, ответственный прежде всего за выполнение плана? К тому же, сами по себе забастовки были лишь кульминацией растущего недовольства, причины которого к конкретному трудовому спору и отношения не имели. Прежде всего — постоянная нехватка самых элементарных продуктов. Вольно полякам бунтовать из-за нехватки мяса советские работяги о мясе и не мечтали, им даже хлеба не хватало.

…из ряда мест поступают письма граждан, в которых подчас в острой форме сообщается о временных перебоях в обеспечении населения хлебом и хлебопродуктами, о сужении ассортимента хлебобулочных изделий, низком их качестве, — докладывал Черненко. А как не бастовать рабочим, если «на их настроении отрицательно сказываются перебои в снабжении хлебом, его, бывает, не завозят по четыре дня. Дети редко видят белый хлеб, булки. Муки в продаже нет», — цитирует он.

Конечно, он винит прежде всего нерадивых местных начальников, а также крестьян, якобы скупающих хлеб на корм личного скота. Но даже Черненко начинает понимать: что-то не так в самой системе, хотя бы уже потому, что это явление повсеместно. К тому же, и начальников меняли, и кое-где стали продавать хлеб по талонам и спискам (чтобы прекратить его скупку на корм скота), а хлеба не прибавилось. Как же так?

«На страницах газет публикуются рапорты об успешном выполнении республиками и областями социалистических обязательств последнего года заданий десятой пятилетки по продаже зерна государству, а в нашем рабочем городе вот уже второй день невозможно купить буханку хлеба. К двум-трем часам дня полки магазинов пусты. По этому поводу ходят нездоровые слухи», цитирует он другого жалобщика.

И правда, загадочно: планы перевыполняются да еще десятки миллионов тонн зерна закупаются в Канаде, в США — а хлеба нет. Одной нерадивостью проблему не объяснишь, тем более что хлеб — лишь один из примеров.

Следует отметить, что наряду с сигналами о перебоях в торговле хлебом и некоторыми другими продуктами массового спроса из отдельных республик и областей поступают жалобы на случаи перебоев в торговле солью и столовым уксусом.

История с солью была еще более мистическая, чем исчезновение хлеба. Соли в России — целые озера, да и выращивать ее не нужно, добывается она просто экскаваторами, грузится прямо в вагоны. Что же, казалось бы, проще? Таинственным исчезновением соли ЦК занимался отдельно, но загадку так до конца и не решил.

Среди поступающих в Центральный Комитет партии писем трудящихся по вопросам обеспечения населения продовольственными товарами, все чаще встречаются полученные из некоторых районов страны жалобы на трудности в приобретении поваренной соли, ограниченный ее ассортимент и низкое качество, — доложил отдел писем ЦК. — В письме т…, поступившем из г…, говорится: «в последнее время в нашем городе постоянно „лихорадит“ торговлю. Притом речь идет о предметах повседневного спроса. Недавно в продаже не стало поваренной соли. Все это вызывает всевозможные неверные суждения».

«В нашей области добывается соль, пишет т… из… Чем же тогда объяснить, что у нас длительное время наблюдаются перебои в торговле этим продуктом? Дошло до того, что воспитанники детского дома ходят по дворам, выпрашивая щепотку соли. Разумеется, эти недостатки сказываются на результатах нашего труда, на настроении».

Любопытно, что об этих явлениях ЦК узнавал не от своего аппарата, не от контрольных органов, и даже не от всеведущего КГБ, а из жалоб рядовых граждан. Разъяренный ЦК проводил расследования, виновных чиновников привлекали «к строгой партийной ответственности», а то и сажали, но лучше не становилось. Местное начальство лишь стало более жестко следить, чтобы жалобы не доходили до Москвы, а особо злостных жалобщиков прятали по дурдомам, сажали, сживали со света. Что же до партийно-хозяйственного аппарата, то он на всех уровнях докладывал только о перевыполнении планов, и сколько ни боролись в ЦК с приписками, а искоренить их не могли. Ввели даже специальную статью в уголовный кодекс с наказанием до трех лет тюрьмы, все без толку. В итоге, вожди просто не имели понятия, что производит страна, в каком количестве, какого качества…

К началу 80-х коррупция аппарата управления стала достигать зловещих размеров, хотя еще со времен Хрущева за нее полагались самые крутые меры наказания, вплоть до расстрела. Лишь время от времени вскрывались самые фантастические дела: целые отрасли хозяйства оказывались пронизаны коррупцией, а размеры хищений достигали сотен миллионов рублей. С другой стороны, возникала целая теневая индустрия: система подпольных предприятий и производств, никак не связанных с государственным хозяйством. Неистребимая частная инициатива всегда оказывалась оперативней неуклюжей государственной машины. Но узнавалось об этом не часто: как правило, местные партийные власти оказывались в доле с махинаторами, и даже КГБ становилось не под силу найти концы. Целые регионы, а иногда и республики управлялись этой новой «мафией», точно удельные княжества (наиболее известный пример тому нашумевшее впоследствии «узбекское дело»). Но часто ниточка тянулась в Москву, в окружение Брежнева, и дело прикрывалось. Вообще же бороться с коррупцией вождям становилось со временем все труднее и труднее: ведь их единственный инструмент власти — партийно-управленческий аппарат — был одновременно и главным источником коррупции. Получался порочный круг. Впоследствии этот процесс способствовал распаду СССР гораздо больше, чем этнические конфликты: раздробление СССР было вызвано в первую очередь раздроблением партийно-управленческого аппарата, а местный «национализм» лишь использовался региональными властями. Не случайно в 1992 году почти все отколовшиеся «независимые» республики оказались под властью местной партийной номенклатуры.

Сам же по себе национализм, «этнические конфликты» все это было делом обыденным; искоренить их в советской империи не удавалось ни пропагандой «дружбы народов», ни репрессиями. К 80-м годам, с ослаблением контроля центра над местным аппаратом, ситуация стала заметно обостряться.

Поступающие в КГБ СССР материалы свидетельствуют о том, что в последнее время среди отдельных категорий коренного населения Карачаево-Черкесской автономной области усилились негативные процессы националистической направленности, увеличилось количество совершаемых на их основе общеуголовных преступлений, — докладывал Андропов в декабре 1980 года — На характер этих процессов, наряду с другими причинами, оказывают влияние враждебные элементы из числа лиц старшего поколения, принимавшие ранее участие в вооруженной борьбе с советским строем. Идеализируя прошлое, отжившие традиции и обычаи своего народа, они всячески подогревают среди окружения чувство «обиды» на советскую власть за якобы чинимые «гонения на карачаевцев», спекулируют в этих целях фактом их выселения в годы Великой Отечественной войны в республики Средней Азии.