Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гедимин, вздрогнув, отвёл взгляд от разложенных на соседних «верстаках» заготовок — частично разрезанных, изогнутых, полусобранных и совсем готовых, только без зеркального покрытия. Вепуат стоял перед ним, прикрывая грудь зеркальным щитом. Нелепый камешек по центру тускло светился красным, его свет отражался в изогнутом стекле, вытекая из углубления наружу, на «лучи» блестящей звезды. Гедимину представился огненный поток, бьющий в вогнутую чашу, перетекающий по её стенкам — и усиленным отражением вырывающийся наружу; потом — другой, исходящий из воронкообразного отверстия, закрытого раскалённым камешком, — в этот раз пламя вихрем поднималось по зеркальным «лепесткам» и потоком било в сармата. Он смигнул, отгоняя видения — и вздрогнул всем телом. «Так вот что…» — мелькнуло в мозгу.

— Лживый червяк!

Когтистая рука Тей’кахашты вцепилась в край зеркального щита. Когти заскрежетали по стеклу. Вепуат разжал пальцы и повернулся к жрецу. Тот замер на месте, прижимая к груди светящийся кулак. От него — даже здесь, в раскалённых пещерах — ощутимо тянуло жаром.

— Так значит, Джагулы не врали… — пробормотал Вепуат в полной тишине, глядя на «верстак», заваленный заготовками. Тут было материала на десяток таких «щитов». «Отражающий огнемёт,» — Гедимин ухмыльнулся бы, но лицо свело болезненной гримасой. «Противосэтское оружие. Додумался же…»

— Это оружие против Сэта, — аса’анец отшвырнул зеркало, и оно со звоном покатилось по «верстаку». — Вовремя мы пришли в этот мирный город…

Гедимин пытался вдохнуть, но не мог — ледяные обручи выжали из лёгких воздух, под каждую лопатку вошла невидимая игла. «Даже из такой ерунды… даже из зеркала… Saat has— sulesh! Даже из этого они сделали бомбу…»

— Аса’ан привечает Джагулов! — услышал он сквозь гул в ушах голос жреца. — Кьюссы и Джагулы — вот кто там главный! Аса’ан помогает врагам жрецов Пламени, врагам самого Пламени. Его вожди предали Пламя. Этот город заслужил войну! Помоги нам! С мощью Пламени, с вашим оружием…

Гедимин зажмурился. Кровь грохотала в ушах, заглушая слова. «Оружие, мать моя колба. Всегда — только оружие. Всегда грёбаная война…»

— Сарматы не воюют! — услышал он звенящий крик Вепуата. — Мы пришли не для того, чтобы стравливать народы! Мы дали вам мирную технологию, красивые полезные вещи, — кто вас научил превращать их в оружие⁈

— У них всегда… только… оружие… — каждый звук давался Гедимину с трудом. Судорожный вдох отозвался в груди резкой болью. Перед глазами стоял красный туман. Кажется, кто-то вскрикнул, качнулся к нему. Гул в ушах сменился оглушительным звоном и тут же стих — теперь сармат слышал только треск и шкворчание. Кто-то обхватил его за плечи, потащил назад.

— Вот ему, в руку… — пробормотал кто-то, пытаясь разжать кулак сармата. Гедимин встряхнулся. Слух вернулся первым — шорох и потрескивание превратились в испуганный шёпот, только слов было не разобрать. Потом включилось зрение.

На каменном столе дымились почерневшие осколки кости и хлопья светящейся пены. Зеркальный огнемёт перестал существовать. То, что от него осталось, разбрызгалось по «верстаку» и ближайшим стенам. Стекло — вспененный расплав — так и застыло комками тоненьких пузырей и паутинных нитей. Сэта, шарахнувшиеся к стенам, ярко светились, возвращаясь в гуманоидную форму. Главный жрец не светился — даже глаза потускнели. Он выставил перед собой руку, будто пытаясь защититься, но смотрел не на вражеских воинов, а на Гедимина. Тот же ужас читался в потускневших глазах защитников Шакхи; руки болтались вдоль тела, едва удерживая оружие, кто-то его даже выронил, но не обратил внимания.

— Довольны⁈ — Вепуат, выпустив плечо Гедимина, показал существам кулак. — Надо же было так его разозлить! Если ещё хоть кто-то попробует наше стекло превратить в оружие…

«Что он несёт? Что вообще было? Эта штука… кто её так? Я не стрелял. Вепуат стрелял?» — Гедимин перевёл взгляд на свою броню. На ней не было ни капли расплава, она даже не нагрелась от близкого взрыва. Плазмомёт болтался за плечом разведчика, и его сопло было холодным.

— Никто и никогда, — в голосе Тей’кахашты слышался страх; он прижал к груди сжатые кулаки и склонил голову. — Мы не заслужили гнева Пламени. Это они, черви из Шакхи! Ты, жрец Пламени, ещё будешь защищать их⁈

Воины вскинули колёсомёты. Гедимин схватился за генератор защитного поля, но Вепуат успел первым. Прозрачный, но быстро мутнеющий купол разделил пещеру надвое.

— Вы клялись не убивать невиновных! — крикнул Вепуат. — Кто придумал это оружие? Кто хотел напасть на Аса’ан и искал нашей помощи?

— Я, — отозвался жрец, резким жестом отгоняя спутников. Они шарахнулись в стороны, Тей’кахашта в огненных гребнях, прорастающих сквозь броню, шагнул вперёд — и в тот же миг Хассинельг, выпустив посох, метнулся к жрецу. Доля секунды — и оба исчезли.

— Страж! — в горящей пасти Тей’кахашты ревело пламя. Двое солдат вцепились в него, «загоняя» командира в гуманоидную форму. Гедимин оглянулся на спутников главного жреца — их уже не было, только по ту сторону купола появились два новых силуэта.

— Вот так вы держите слово? — разъярённый Сэта повернулся к сарматам.

— Мы ничего не нарушали, — отозвался Вепуат, внезапно успокоившись — даже перья ровно легли на плечи. — А страж — не обещал. Вы нашли виновного, но упустили его. Больше тут преступников нет. Оружие уничтожено, а будет снова создано — сгинет так же. Не пора вам уходить из Шакхи?

Из когтистого кулака Тей’кахашты посыпались искры. Он оглянулся на купол, на силуэты за ним и отчётливо скрипнул зубами.

— Вы дали преступнику уйти! Едва мы уйдём, он вернётся…

Светящаяся тень по ту сторону купола коснулась его ладонью. Вепуат резким движением разрушил «стену». Один из Сэта — Гедимин не узнал его, но на груди у него был разрисованный череп со множеством подвесок — шагнул в круг.

— Кут’тайри не вернётся, — угрюмо проговорил он. — Больше он не хранитель жара. Я, молния Шакхи, ничего не знал об этой вещи, сделанной для убийства. В Шакхе будет новый хранитель жара. Кут’тайри — преступник, и