Пепел на твоих губах (СИ) - Зверева Вера

Разумов, так же молча, отправился к багажнику, что-то взял там и подошел к Вике, сидящей на лавке и наблюдающей за ним. С грохотом перед ней на стол приземлилась пластиковая автомобильная аптечка.

— Ты вот этого хотела? — прикрикнул он, кивая в сторону машины, — иди! Разбирайся! Теперь это и твоя проблема!

Вика взглянула на аптечку, медленно понимая, что именно он от неё хочет, а затем и на Андрея внутри машины.

— Посиди тут, пожалуйста, — неожиданно мягко обратился к Маше Алексей, — сейчас я там разберусь, — он махнул в сторону полиции, — и поедем домой.

Маша молча закивала, плотней закутываясь в клетчатый плед, и не моргая широко распахнутыми глазами. А Вика встала из-за стола и взяла аптечку. Делая шаг в сторону Андрея, до её сознания начала доходить мысль, что она не до конца понимает, на что соглашается, и сейчас именно тот момент, когда остался последний шанс избежать всех этих кошмаров и уйти.

Или остаться.

Подписав негласный, непонятный и страшный для себя договор.

***

Я рада, что вы всё ещё со мной и этой историей! Поставьте, пожалуйста, звездочку "Нравится!" и ждите нового продолжения!:)

Глава 26

— Вик? — Маша тихо позвала её, — может не надо?

— Что не надо? — обернулась Вика.

— Он будто в трансе. Кто знает, как он отреагирует.

— И что? Бросить его в таком состоянии? — она махнула рукой в сторону Андрея, который замер как статуя, — и это предлагаешь мне ты? Дипломированный психолог?

— Я семейный психолог, а не специалист по буйным.

— Он не буйный, — Вика снова двинулась в сторону машины, коротко обернулась, — и ему нужна помощь, а не клетка.

Маша вздохнула и замолчала, явно ощущая свою неправоту, но Вика не могла её осуждать, некоторые люди могли действительно пугать, будучи даже самыми близкими и хорошо знакомыми до этого. Ей ли не знать.

Она обошла машину с другой стороны и медленно приоткрыла дверь. Нет, не потому что боялась, что Андрей на неё может броситься, не до конца опомнившись от своего пугающего транса, а потому что не хотела его волновать ещё больше. Она забралась внутрь и осторожно села рядом, на небольшом расстоянии.

— Я к тебе, ты не против?

Андрей медленно отмер и моргнул, затем сфокусировал взгляд на зеркале заднего вида и, похоже, увидел свое отражение. После чего закрыл глаза и сполз по сидению вниз, откидывая голову назад на спинку. На открытой взору шее выделялись свежие синяки, отливающие малиновым, и потеки подсыхающей крови, протянувшиеся от лица до надорванного края футболки. Руки безвольно лежали на сидении ладонями вверх, он не собирался ничего предпринимать, капитулируя перед случившимся.

Вика открыла аптечку и отыскала в ней антисептик и упаковку марлевых салфеток, этим можно обработать рассеченную бровь и губу. В заднем кармашке сидения перед ней торчала пачка бытовых влажных салфеток — а этим можно стереть кровь с лица, чтобы он не выглядел так ужасно.

Обильно смочив антисептиком сложенную несколько раз салфетку, Вика потянулась к его лицу, Андрей медленно отвернулся к приоткрытой двери и рваной темноте за ней.

— Не надо, — его голос был бесцветным и едва слышным.

— Я просто немного обработаю, — она попыталась еще раз, но снова безуспешно.

— Лучше уйди.

— Кому лучше?

— Тебе. Иди к подруге, ей одиноко и страшно, — произнес он, приоткрыв глаза и разглядев Машу на скамейке в темноте.

Синие и красные отблески очерчивали его силуэт.

— Она справится. И я сама решу, что мне лучше.

— Тогда мне, — он снова закрыл глаза и замолчал.

Вика понимала, что насильно она не сможет его к себе повернуть, да и пробиться сквозь это упрямство уговорами вряд ли удастся. Любое давление могло привести к непредсказуемым последствиям. Надо было использовать другую тактику. Она придвинулась ближе, чуть привстала и, внезапно перекинув ногу, уселась ему на колени. Голова почти уперлась в крышу, но своей цели она добилась, Ветров повернулся в её сторону и открыл глаза. В измученном взгляде читалось: "зачем тебе всё это?”.

Когда кусок марли мягко лёг на рассечённую, все ещё сочащуюся кровью бровь, Андрей даже не дёрнулся, хотя точно должно было щипать. Он вновь превратился в мраморное изваяние, и Вика на мгновение подумала, не провалился ли он опять в свой страшный потусторонний мир. Но взгляд светло-серых глаз не потерял свой фокус на реальности, он полностью сконцентрировался на её лице, будто пытался разглядеть что-то новое, проникнуть сквозь толщу мнимых барьеров, возведенных Викой для собственной защиты. От этого взгляда очень хотелось увернуться, прикрыться или спрятаться.

— Зачем? — тихо спросил он, и Вика засомневалась, что именно он хочет узнать. Зачем она обрабатывает раны или зачем решила возиться с ним в целом, а не сбежала, пока не поздно?

— А зачем ты отвез меня на дачу? Значит, так нужно.

Она несколько раз промокнула его нижнюю губу, которая начала припухать и слегка синеть снизу, стараясь не причинить ему боль, но тут же понимая, что возможно именно сейчас он мало что чувствует. Или способен задвинуть чувства так далеко, что такая мелочь как разбитая губа — это просто ничто по сравнению с внутренней болью, отражающейся в его глазах.

Упаковка влажных салфеток противно скрипнула, открываясь, Вика вытащила одну и начала осторожно стирать кровь с лица Андрея. Сначала вытерла лоб и скулу, потом принялась обтирать верхнюю губу, куда натекла кровь из носа. Размазанная и присохшая тёмная кровь не хотела стираться, но больше всего её поражала собственная реакция. Ей не было страшно рядом с ним, и ни Андрей, ни его необъяснимый транс, ни даже вид крови не вызвали у неё былого волнения. Возможно, она тоже все ещё пребывала в некоем подобии шока, не до конца прочувствовав остроту ситуации, в которой оказались.

— Я не ребёнок, — проговорил Андрей, как только она убрала руку от его лица и потянулась за следующей салфеткой.

— Тогда веди себя как взрослый, — спокойно ответила она и продолжила с его подбородком, придерживая его второй рукой. Затем начала спускаться к шее, — не отворачивайся, не капризничай. — Она стёрла длинную дорожку, тянущуюся до ложбинки между ключицами, — прими помощь, когда она тебе действительно нужна.

Андрей плавно поднял руки и положил их на бедра Виктории, не отводя взгляда от её лица. Вика посмотрела ему в глаза.

— Мне ничего не нужно взамен, — сказала она серьезно, чувствуя, как его ладони поднимаются вверх по бедрам, затем на талию, по спине к лопаткам и плечам, — совсем ничего.

Её собственные руки замерли возле его шеи, а взгляд остановился в тёмных провалах, расширившихся в скудном свете зрачков. Она уронила салфетку в то же мгновение, как он притянул её к себе ближе. В последний момент она посмотрела на его приоткрытые губы с мыслью о том, что это будет больно. И поцеловала. Длинно, неистово, вжимаясь всем телом и обхватывая его шею руками. Андрей приподнялся от спинки сидения и стиснул Вику в объятьях, будто она последний спасательный круг в бушующем море и никаких островов вокруг, никакого спасения кроме неё. Болезненная, нездоровая страсть со вкусом крови закипала в их телах, тянула их и толкала друг к другу, выжигая последние остатки мыслей. Тьма вокруг сворачивалась тугим непроглядным клубком, и только неяркий желтый свет внутри салона оставался для них маяком.

Она впивалась пальцами ему в кожу или путалась в волосах, хватала его губы своими, ловила язык и шумное дыхание. Его руки двигались с настойчивой силой, сжимая и терзая её, заставляя двигаться на его бедрах в самом естественном и первобытном ритме, выгибаться и прижиматься все ближе. Единственное и невыносимое желание сочилось из неё сквозь одежду и кожу — слиться с ним, сплавиться в единое целое и неразрывное. Пусть уродливое, пусть кровавое и безумное, но продолжающее и перетекающее как одно живое и необъяснимое нечто без формы и права на существование. Без выхода и способа оторваться, без возможности распутаться и разъединиться. Без…