Проект «О.З.О.Н.» - Александр Леонидович Пономарёв

Не зная всей подоплеки такого решения, люди начали роптать. Сначала обсуждали тишком между собой в отсеках. Потом самые идейные стали собираться в кучки на рабочих местах и шепотком обсуждать странную инициативу начальства. В полный голос убежище загомонило, когда три женщины в возрасте упали в голодный обморок на тренировке.

Занятие прервали. Разношерстный коллектив стихийно разделился на три неравные группы. С десяток людей, в основном среди них были представительницы прекрасного пола, бросились к лежащим в беспамятстве дамам. Правда, толку от спасательниц не было. Скорее, они еще больше нагнетали ситуацию, громко охая да ахая и нервно теребя пальцы. Всю необходимую помощь в виде непрямого массажа сердца и искусственного дыхания пострадавшим оказывали мужчины.

Большинство из присутствующих в зале разбрелись по сторонам. Кто-то сел на пол, кто-то прислонился к стене, кто-то продолжил делать гимнастические упражнения, но основная масса разбилась на кучки по три-четыре человека. Одни обсуждали последние сплетни, другие наблюдали за действиями спасателей и делали прогнозы от оптимистичных до самых трагичных, а третьи спорили о причинах мобилизации, постепенно переходя с шипящего шепота на крик.

Из последней категории вскоре выделилась группа кипящих праведным гневом активистов и направилась к Зубру требовать объяснений.

Толпа мало чем отличается от стада. Как животным нужен вожак, так и людям необходим лидер для перевода стихийного процесса из латентного состояния в активную фазу. Не всегда катализаторами бунта становятся лучшие представители людского рода. Зачастую бурлящая человеческая масса выталкивает из своих глубин полное отребье.

Константин Черных по прозвищу Чирей был как раз из этого разряда. Низкорослый, смуглолицый, коротконогий, с кудрявой шапкой черных с проседью волос, он обладал манией преследования и склочным характером. Ему казалось, весь мир настроен против него и каждый житель бомбаря только тем и занимается, что распускает о нем грязные слухи.

Давно подмечено: прозвища не прилипают просто так. Черных действительно был как чирей на заднице. Он на каждом шагу кричал о своих попранных правах, напрочь забывая о возложенных на него обязанностях. Ему всегда все было не так. То у него работы больше, чем у других, то ему паек выдали меньшей калорийности, то ему мешают отдыхать после трудовой смены играющие в коридоре бомбаря дети. Любое решение Совета убежища Чирей воспринимал в штыки и нещадно критиковал, не предлагая при этом никаких идей по улучшению общественной жизни. А ведь основное правило самоуправления в том и заключается: не согласен – предлагай и воплощай задумку в реальные дела. Но нет. Для Черных важнее всего был его эгоцентризм, а не нужды и чаяния живущих рядом с ним людей. Он никогда и никому не помогал, держался особняком от всех и только требовал внимания к себе, ничего не отдавая взамен.

По этой причине у Чирья не было не только друзей, но и товарищей. Тем более странно, что люди увидели в нем лидера. А ведь Черных ничего особенного не сделал. Он всего лишь в свойственной ему манере высказал недовольство новым решением властей и крикнул:

– Сами-то, небось, в три горла жрут за наш счет. Воры! К ответу их! К ответу!

Шумная гомонящая толпа подхватила провокатора, затянула его в себя, как водоворот, и понесла по коридорам убежища прямиком к кабинету Зубра. Втягивая в себя встречных жителей убежища, группа протестующих стремительно росла в размерах. Поддаваясь всеобщему настрою недовольства, люди не задавались вопросом: зачем они это делают? Их не волновали возможные негативные для убежища последствия демарша. Сейчас им больше всего хотелось честного диалога с властью, и они были готовы на все ради эфемерного понятия свободы и справедливости.

Чирей мигом сообразил, чем чреват для него стихийный бунт, и попытался выскользнуть из плотных объятий толпы. Не тут-то было. Зажатый телами разгоряченных лозунгами жителей бомбаря, он плыл, как по течению, и чем больше прилагал усилий выбраться из живого потока, тем плотнее смыкались люди вокруг него. Только возле апартаментов Зубра ему удалось протиснуться из центра к периферии митингующего собрания, но у судьбы на него, как оказалось, были другие планы.

Комендант услышал крики задолго до того, как требующая разъяснений толпа появилась перед его кабинетом. Удивленный активностью обычно пассивного в плане инициатив населения, он вышел в коридор за секунду до того, как Чирей оказался в самом конце бурлящей гневом человеческой массы. Появление Зубра лишило Чирья шансов уйти незамеченным. Ему ничего не оставалось, кроме как положиться на волю случая и вести себя, как говорят в народе, тише воды, ниже травы.

Увидев коменданта, жители убежища загалдели вразнобой. Одни просили объяснить, на каком основании для них ввели ежедневные многочасовые занятия. Другие предлагали увеличить паек. Были среди митингующих и те, кто обвинял Зубра во всех грехах. Эти шумели громче всех, требуя смены власти. Их крики «Уходи!» эхом звенели под потолком и метались от стены к стене, постепенно затухая в глубине длинного коридора.

– Тишина! – зычно гаркнул Зубр, подняв правую руку над головой. Толпа притихла, лишь отдельные возгласы слышались тут и там, пока комендант тяжелым взглядом буравил передние ряды протестующих. – Разорались, как бабы на базаре, чесслово. Зачем пришли?

– Вопросы к тебе накопились! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Ну так спрашивайте по очереди. На кой ляд разом языками молоть? А еще лучше выберите самых достойных, на ваш взгляд, и пусть они явятся на ближайший Совет с вопросами от вас.

Бунтовщики разом зашумели. Зубр послушал их вопли и снова поднял руку, призывая к тишине. Не сразу, но толпа угомонилась, и тогда комендант сказал:

– Хотите поговорить? Я не против. Но разговаривать с вами буду у себя в кабинете.

– А хватит там места-то? – поинтересовался худощавый мужичок с напоминающей тонзуру лысиной.

– Как-нибудь разместимся, – пообещал Зубр и открыл дверь: – Заходи по одному.

Комендант неспроста предложил отвечать на вопросы у себя в кабинете. Дома и стены помогают, как говорится, но основная причина крылась не в этом. Обладая от природы феноменальной памятью, Зубр сканировал взглядом проходящих мимо него людей, запоминая лица бунтовщиков. В будущем это могло не раз пригодиться.

Хрупкий социальный организм убежища держался в равновесии не только благодаря титаническим усилиям Александра Семеновича и его ближайших соратников. Добрая воля населения бомбаря и его лояльность к решениям властей тоже играли немаловажную роль в нормальной, без эксцессов, жизни социума. Подрыв доверия к руководству мог сыграть роль случайной искры на пороховом складе и привести к разрушительным последствиям.

Протесты не начинаются на пустом месте. Помимо недовольства людей теми или иными действиями руководящих структур, обязательно должны быть зачинщики беспорядков. Если их нейтрализовать до того, как начнутся стихийные бунты и погромы, можно избежать ведущих к