Собрание сочинений в 12 томах. Том 2. Налегке - Марк Твен

Два моих столбца были заполнены. Когда на следующее утро я перечел их, я понял, что наконец нашел свое истинное призвание. Новости, говорил я себе, и новости, способные всколыхнуть читателя, — вот что нужно газете; а я чувствовал, что создан, чтобы поставлять именно такие новости. Мистер Гудмен сказал, что как репортер я могу равняться с Дэном. Высшей похвалы я не мог желать. После такого поощрения я был готов взять в руки перо и, если понадобится и если этого потребуют интересы газеты, убить всех переселенцев на обширных равнинах Запада.

Глава II

Мой приятель Богз. — Школьный отчет. — Долг платежом красен. — Начало расцвета в Серебряном крае. — Вирджиния-Сити. — Воздух Невады.

По мере того как я вникал в дело и узнавал, куда следует обращаться за материалом, мне все реже приходилось прибегать к помощи фантазии, и я научился заполнять свои столбцы, не слишком заметно отдаляясь от фактов.

Я подружился с репортерами других газет, и мы в целях экономии энергии обменивались друг с другом «ежедневками». «Ежедневками» у нас назывались постоянные источники новостей, как-то: суд, добыча серебра, обогатительные фабрики и внезапные смерти, — дело в том, что все носили при себе оружие, вследствие чего «внезапные смерти» случались у нас чуть ли не каждый день, и их по справедливости причисляли к категории «ежедневок». В те дни газеты наши были довольно занимательны. Самым опасным моим конкурентом среди репортеров был некий Богз из «Юнион». Это был отличный репортер. Раз в три или четыре месяца он слегка нагружался, но, в общем, пил осторожно и осмотрительно, хотя и не прочь был схватиться с зеленым змием. У него было одно крупное преимущество передо мной: он получал ежемесячный отчет начальной школы, мне недоступный, так как директор школы ненавидел нашу «Энтерпрайз».

Однажды, снежным вечером, когда пришел срок для очередного отчета, я вышел на улицу в самом печальном расположении духа, ломая голову над тем, как бы заполучить этот отчет. Пройдя несколько шагов по пустынной улице, я наткнулся на Богза и спросил его, куда он держит путь.

— За школьным отчетом.

— Давайте я вас провожу!

— Нет уж, сэр, пожалуйста, не трудитесь.

— Как хотите.

В эту минуту мимо нас прошел мальчишка из кабака, неся в руках дымящийся кувшин горячего пунша, и Богз изящно повел носом. Он с нежностью посмотрел вслед удаляющемуся мальчику, который начал взбираться по лестнице, ведущей в редакцию «Энтерпрайз».

— Признаться, я рассчитывал на вас с этим школьным отчетом, — сказал я, — ну да что делать! Придется мне, видно, заглянуть в редакцию «Юнион» — может, мне и удастся уломать их выдать мне гранки. А в общем-то вряд ли. Покойной ночи.

— Стойте! Я, пожалуй, не прочь поболтать с вашими ребятами, а вы тем временем можете списать мой отчет. Только тогда уж зайдите со мной к директору школы.

— Вот это другой разговор. Идемте.

Мы протопали по снегу несколько кварталов, достали отчет и вернулись в мою редакцию. Документ был не очень объемистый, и я быстро списал его. Богз между тем занялся пуншем. Я вернул ему его рукопись, и мы вместе отправились на убийство, так как где-то неподалеку раздались пистолетные выстрелы. Убийство оказалось плохонькое — обычная кабацкая ссора, из тех, что мало волнуют читателя. Богз и я наскоро собрали материал и расстались. А часа в три утра, когда мы уже сдали материал в набор и по своему обыкновению устроили небольшой концерт для отдыха (кое у кого из наборщиков был неплохой голос, другие хорошо играли на гитаре и на чудовищном инструменте, именуемом аккордеоном), к нам вошел владелец «Юнион» и спросил, не знает ли кто, куда делся Богз со своим школьным отчетом. Мы изложили ему обстоятельства дела и вышли всей компанией на поиски дезертира. Его нашли в кабаке. Взгромоздившись на стол и подняв в одной руке старый жестяной фонарь, а в другой школьный отчет, он держал речь перед группой пьяных рудокопов из Корнуэлла о преступном разбазаривании общественных денег, которые-де тратятся на образование, «в то время как сотни и тысячи честных тружеников буквально гибнут из-за недостатка виски». (Бурные аплодисменты.) Он уже несколько часов принимал деятельное участие в пирушке, устроенной этими молодцами с истинно королевским размахом. Мы его увели и уложили спать.

Само собой разумеется, «Юнион» вышла на другой день без школьного отчета, и Богз винил в том меня, хотя у меня и в мыслях не было лишить его газету отчета и я не меньше других жалел об этом несчастье.

Впрочем, мы оставались друзьями по-прежнему. В тот день, когда должен был появиться следующий школьный отчет, владелец шахты «Дженеси» прислал за нами лошадь и попросил нас тиснуть заметочку о его шахте — к нам довольно часто обращались с подобной просьбой, и мы никогда не отказывались, если только при этом нам давали лошадь, потому что мы такие же люди, как все, и не прочь покататься. Мы добрались до так называемой «шахты». Это была всего-навсего яма футов в девяносто глубиной; проникнуть в нее можно было, лишь спустившись по веревке, прикрепленной к вороту. Рабочих мы не застали — они только что ушли обедать. Спустить грузную тушу Богза у меня не хватило бы сил, и я сам, взяв в зубы незажженную свечу, сделав на конце веревки петлю для ноги и заклиная Богза не заснуть ненароком и не выпустить ворота из рук, прыгнул в яму. Перепачкавшись в глине и слегка поотбив себе локти, я благополучно достиг дна. Я зажег свечку, внимательно осмотрел породу, набрал несколько образцов и крикнул Богзу, чтобы он меня поднимал. Никакого ответа! Затем высоко в светлом кружке появилась голова, и раздался голос:

— Готов?

— Да, да — поднимайте!

— Вам там удобно?

— Вполне.

— Вы можете немного обождать?

— Отчего же? Особой спешки нету.

— Ну что ж, до свидания!

— Как? Куда вы?

— За школьным отчетом!

И ушел. А через час рабочие вытянули веревку и очень удивились, обнаружив на другом ее конце вместо ведерка с породой — живого человека. Домой мне пришлось возвращаться пешком, пять миль в гору. В нашей газете на следующий день не было школьного отчета, зато «Юнион» вышла с отчетом.

Через полгода после того как я вступил на поприще журналистики, начался серебряный бум, который тянулся с неувядаемым великолепием три года. Время, когда мы не знали, чем заполнить отдел «местные новости», отошло в прошлое; теперь нам приходилось думать лишь о том, как вместить в уже и без того длинные столбцы всю ту тьму происшествий и новостей, которые ежедневно бились в наших литературных сетях. Изо всех молодых городков Америки Вирджиния оказалась самым бойким. Тротуары кишели народом, и порой бывало даже трудно двигаться среди этого человеческого моря. А мостовые были заполнены фургонами с породой, подводами с товаром и другими повозками. Они тянулись нескончаемой вереницей. Столько их было, что иной раз какой-нибудь одноколке приходилось полчаса выжидать возможности переехать главную улицу. Все лица людей сияли восторгом, в глазах у всех был тот радостный, напряженный, даже слегка свирепый блеск, который придавали им планы обогащения, занимавшие умы, и радужные надежды, переполнявшие сердца. Деньги текли, как песок; каждый ощущал себя богачом, не было ни одной унылой физиономии. Появились военные команды, пожарные команды, духовые оркестры, банки, гостиницы, театры, публичные дома, игорные притоны самого низкого пошиба, политические клики, торжественные шествия, уличные драки, убийства, дознания, беспорядки, продажа виски через каждые пятнадцать шагов, муниципальный совет, мэр, городской землемер, главный инженер города, начальник пожарной охраны и его заместители — первый, второй и третий, начальник полиции, шериф и полицейские, два маклерских объединения, дюжина пивоварен, с полдюжины тюрем и полицейских участков, работающих в полную силу, и ко всему этому даже разговоры о постройке церкви. Бум в полном разгаре! Одно за другим воздвигались на главных улицах большие строения из огнеупорного кирпича, а от главных улиц во все стороны расползались деревянные предместья. Цены на городские участки достигли головокружительных цифр.