Разлюбить князя - Ирма Хан

так случилось, что на вас безоры напали? Что вас в лес-то по утренней росе понесло? Это ж у них самое что ни на есть время охоты! Кому, как не тебе это знать. — Она устроилась за обеденным столом. Взяла горсть мелких орехов. Смешала с мёдом. — Твоя любимая сладость, — подвинула она миску с медовой смесью внуку, — поешь, подкрепись.

— Таня в свой мир хотела вернуться. Ясно, что мне об этом не сказала. Побежала, видно, как только рассвет занялся. Откуда ей знать про то, когда безоры на охоту выходят.

— А ты куда смотрел?

— Ой, ба! Только не ворчи! Самому тошно, — вздохнул Буршан, подвигая к себе кружку. — Это я виноват, что она сбежала. Повздорил с ней… Разнервничался… А ещё накануне по голове получил… — Буршан отправил в рот ложечку с орехово-медовой смесью, отпил отвар из кружки и поведал бабушке о том, как Таню похитил Сарук. Не стал только про конфликт рассказывать. Стыдно было за то, что не сдержался, руки распустил…

— Вот нечисть! — всплеснула руками старушка по окончании рассказа. — И откуда только это Гнессово отродье у тебя в клане образовалось?

— Он не из Голубой Дали, ба. Он из Синей к нам на Пять костров приходил. Там Таню увидел. Вот она его покоя и лишила. Не побоялся даже наказания, так она ему в душу запала. Представляешь, даже товарищей своих отравил, что б они на неё не посягнули. Хотя… — Буршан посмотрел на стол у окна, где лежала Таня, — я его понимаю. Я сам за неё любого убить готов.

— Хороша голубка-то… Ой, хороша… — поцокала Яга языком. — В нашем Горушанде таких только днём с огнём и отыщешь.

Помолчали.

— Говоришь, сбежать хотела? — нарушила тишину Яга.

— Да. Тянет её обратно в свой мир, — с болью в голосе сказал мужчина. — Я надеялся, что передумает… останется… Мне казалось, что наладилось у нас всё с ней. Вроде, и ласковая она, и нежная, и смотрит так… на словах не передать… Только я сам всё испортил. Может, не случись нашей сегодняшней ссоры, так и не решилась бы на побег.

— Ты, внучек, раньше времени не тревожься. — Яга встала и направилась к Тане. — На всё воля Солнцеликого Артака и Солнцеликой Гизеры. Кстати, — она свела брови и посмотрела строго на внука, — а к Алтарю Солнцеликих ходил с дарами да благодарностью?

— Нет… — растеряно ответил тот.

— Вот что с тобой делать, — осуждающе покачала она головой. Склонилась над Таней и стала рассматривать раны под глиняными лепёшками. — Всё приходится самой… всё самой… — бормотала она, укладывая на место подсохшую уже глиняную массу. — Значит, так. Голубку свою у меня оставишь, я…

— Нет! — резко прервал её Буршан.

— Что — нет!?

— Не оставлю.

— Так за ней уход нужен. Кто дома за ней присмотрит? Эрда?

— Я сам.

— Что? — изумилась Яга.

— Я сам буду за ней ухаживать. — Буршан отодвинул кружку и, встав из-за стола, подошёл к бабушке. — Рассказывай, что делать надо.

— Справишься ли? — с сомнением покачала она головой. — Да и потом, не мужское это дело тряпки менять, да настойками поить.

— Сказал сам, значит сам, — рявкнул внук.

Голос его прозвучал так резко, что, и пёс, и газуар подняли головы.

— Ну, как знаешь, — обижено поджала губы Яга. — Раз не доверяешь мне…

— Да не в тебе дело, ба! — опять не дал договорить ей Буршан. — Я просто хочу быть рядом с ней, когда она очнётся, понимаешь? Я хочу, что бы она первым увидела меня, как только глаза откроет.

— Так любишь её?

— Больше жизни…

Если бы Яга видела, как Буршан бросился на последнего из безоров и задушил его голыми руками, она бы не усомнилась в его словах. А так… лишь головой покачала…

— Ну, ладно, раз так… слушай… — и Яга рассказала, что надо делать утром, что вечером, чем смачивать тряпицу, когда обтирать тело, чем поить и сколько капель капать. — Дам сейчас тебе шаль. Закутаешь Таню. — Окончив объяснения, сказала она. — А как домой приедешь, то сразу носки шерстяные и свитер на неё наденешь, понял?

— Да.

— В первый день её озноб будет бить. А вот когда озноб пройдёт, ты ей рубаху холщёвую надень. Она пропотеет несколько раз, а ты мокрое бельё снимай и свежее надевай, понял?

— Понял, бабушка… — Буршан помялся, а потом всё-таки попросил:

— Бабушка… Дай мне зелье беспамятства.

— Что? — голос Яги дрогнул.

— Ты прекрасно слышала, что я сказал.

— Я думаю, внучек, это очень плохая идея.

— Почему?

— Об этом тебе лучше у отца спросить.

— И снова спрошу — почему?

— Это не моя тайна, Буршан, а его. Он хранил её много лет. И уж если он не рассказал тебе об этом, то разве я в праве её выдавать?

— Значит, не дашь зелье?

— Дам. С тобой спорить, что пчёл от мёда отгонять… — вздохнула Яга и отошла от стола к полкам. Подставила к ним лестницу. Достала с верхней полки пузырёк с фиолетовой жидкостью. — Только прежде, чем дать ей выпить, поговори с Карушатом.

— И как мне начать разговор?

— Просто покажи пузырёк и скажи, что хочешь напоить этим Таню.

— Спасибо, бабушка. Я так и сделаю. — Буршан убрал пузырёк в карман брюк, повесил за плечи котомку, что приготовила ему Яга, подхватил Таню на руки и вышел из дома.

Кис снова подставил свою спину. Буршан не стал возражать. Опустил ему на спину свою драгоценную ношу. Дорога к дому гораздо дольше, чем от поляны к Яге. Бурт бежал рядом. Когда показались крыши селенья, Буршан потрепал по загривку газуара:

— Спасибо тебе за помощь, брат. Дальше я сам.

Прощаясь, он обнял зверя за шею, взял Таню на руки и, что бы избежать вопросов встречных односельчан, отправился к дому другой тропой. Он подошёл к дому, обойдя свою баню, со стороны реки. Вошёл в дом, надеясь, что Эрда уже затопила печь и ушла в харуш. Он хотел избежать ненужных расспросов. Достаточно того, что Эрда могла вчера слышать, как они ругались с Таней. На его счастье так и случилось: дрова уже потрескивали в печи, а девушки не было.

Часть 7 глава 10

Как только он положил Таню на кровать, сразу снял с неё шаль Яги. Надел, как та говорила, на Таню шерстяные носки и свитер. Укутал ещё сверху одеялом. Постоял немного у кровати. Потом поцеловал и спустился в низ.

— О, господин, доброе утро! — Эрда уже хлопотала около стола. — Завтрак почти готов. Только отвар сделаю.

— Доброе. Сделай мне отварчика бодрящего, ладно?

— Хорошо. А Та… ой, госпожа тоже бодрящего попьёт? Или ей